Ольга Брюс "Любовь не виновата"

– Нет, – ответила Люба, принимая конфеты и убирая их на тумбу в прихожей.

– Это хорошо, что не понимаешь, – продолжал Матвей, взгляд его отражал грусть и тоску. – Значит, у тебя с твоим мужчиной все намного лучше, чем у нас с Настюхой.

– Нет, – снова отрицала Люба, ее голос дрогнул. – У меня хуже. Мой муж… умер.

Матвей не дослушал, взял ее руку и понимающе посмотрел в глаза. Его касание было неожиданным, но таким теплым и нежным.

– Какой ужас, – пробормотал он. – Я очень тебе сочувствую.

Любовь не знала, насколько искренним был Матвей в тот момент. Но его прикосновения, его слова… Любовь давно не чувствовала ничего подобного. Внутри разлилось тепло, которого ей так не хватало. Ей захотелось упасть ему на плечо и просто поплакать, выплеснуть всю накопленную боль и одиночество. Матвей будто прочитал этот порыв. Он медленно приблизился к Любе, и она ощутила аромат его парфюма – такой сладкий, успокаивающий. А он гладил ее по волосам и шептал что-то приятное, слова сливались в нежный шепот, от которого кружилась голова.

Люба сама не заметила, как закрыла глаза и ответила взаимностью на его поцелуй. Он был нежным и в то же время страстным, полным сочувствия и понимания. Она поймала себя на мысли, что ей было хорошо в этот момент – так тепло и уютно. Она будто вернулась в тот момент, когда рядом был Ваня, и она чувствовала себя под его крылом – сильным и надежным. Она скучала по тем временам. Она была готова все отдать, чтобы вернуть их. И все эти чувства Люба вложила в непреднамеренный поцелуй.

Матвей почувствовал эту энергию, эту волну нежности и страсти, исходящую от Любы, и не хотел останавливаться. Его руки обняли ее за талию, прижимая ближе. Неизвестно, чем бы закончился этот порыв внезапной страсти, если бы за спиной…

Глава 10

Сын разозлен

– Мама!.. Что происходит?

Сергей застыл на пороге, его глаза были широко раскрыты. Он, может, и не видел самого поцелуя, но парень был уже не маленький, чтобы не понять, что происходит между матерью и этим… соседом.

Матвей, растерянный и смущенный, отпрянул от Любы. Он пытался пригладить растрепанные волосы и одернуть футболку.

– Слушай, малой, это вовсе не то, что ты там себе подумал! – попытался было объяснить Матвей, выдавливая кривую улыбку.

Но Сергей, словно разъяренный тигр, схватил его за шею и, несмотря на сопротивление соседа, медленно повел к выходу. Матвей пытался что-то лепетать, оправдываться, но Сергей был неумолим.

– Я вам не малой! – процедил он сквозь зубы, затем вытолкнул Матвея в подъезд и с грохотом захлопнул за ним дверь.

В квартире повисла тяжелая тишина. Люба стояла, прижавшись спиной к стене, слезы ручьем текли по ее лицу.

– Сынок, зачем ты так? – прошептала она, голос дрожал.

– Нет, мама, это ты мне скажи: зачем ты так? Зачем так дешево себя продаешь? – Сергей смотрел на мать с болью и непониманием.

Он схватил коробку с конфетами, что лежала на тумбе, и яростно бросил ее на пол. Коробка раскрылась, конфеты рассыпались по прихожей, яркие обертки словно насмехались над Любой.

– Простила за коробку с конфетами? Еще и целоваться полезла? Мама, я не узнаю тебя!

Любовь закрыла лицо руками и еще сильнее прижалась к стене. Сергей стоял перед ней, ожидая объяснений. Но мать не хотела ему ничего объяснять. Для нее он был все тем же маленьким мальчиком, который беспрекословно выполнял ее требования и никогда, даже в мыслях, не позволял себе спорить с матерью. «Да, мама! Хорошо, мама!» – Люба будто слышала опять этот детский голосок. Но перед ней стоял уже мужчина, который только что принял решение за мать.

– Прости меня, сынок… Я устала… Я запуталась, – говорила мать сквозь слезы. – Я уже сама не знаю, чего хочу.

– Зато я все знаю, мама, – вздохнул Сергей, делая шаг навстречу матери и заключая ее в объятия. – Ты хочешь найти замену отцу. Ты просто ищешь его в других… Но так не бывает… Таких, как он, больше не бывает.

Люба кивнула. Сергей говорил ровно то, что она сейчас чувствовала, что она переживала после смерти мужа. Одиночество, пустота… постоянное ощущение, что ей не хватает его сильного плеча, его поддержки, его любви.

– Знаешь, это он тебя разбаловал, – вдруг сказал Сергей, отстраняясь и смотря матери прямо в глаза. – Слишком честный, слишком правильный… Но таких больше не бывает. Пойми ты уже! Жизнь – она другая.

– Ты прав, сынок, – сказала Люба, вытирая слезы. – Пора уже смириться, что вашего папы больше нет. Но я же не одна. У меня есть ты. У меня есть Аленка.

Сергей взял Любу за плечи и посмотрел ей в глаза. Его взгляд был серьезным, взрослым.

– Мама, – сказал он твердо, – я не запрещаю тебе влюбляться. Ищи, находи, люби. Но люби того, кто этого достоин. Не верь первому встречному. Я видел вчера этого… в подъезде. Когда его жена кричала на весь дом, он молчал в тряпочку. Это не мужик. Это пародия на мужика. Держись от таких подальше. Есть на свете нормальные мужчины… Не как папа… Ну, нормальные… Просто тебе они еще не встречались. Поверь мне, мама!

Любовь только кивала в ответ. Интересно, когда настал тот момент, когда они с Сергеем поменялись местами? Теперь он читал нотации матери, а не наоборот, как раньше. И все, что говорил Сергей, было правдой. Она действительно искала в других тень своего покойного мужа, цеплялась за призрачное сходство, обманывая себя. Пора было начать жить заново. Ради себя. Ради детей.

Следующий день Любовь решила начать по-новому. Она больше не хотела зависеть от Марго, спрашивать, когда та найдет в своем «плотном» графике окошко для того, чтобы поехать в ателье. «Хватит ждать у моря погоды! Нужно брать все в свои руки!» – решила Люба.***

У нее был адрес. Сергей помог разобраться, как добраться до него с помощью общественного транспорта. И вот Любовь уже едет на автобусе, крепко сжимая в руках сумку, чтобы начать свой первый рабочий день в качестве владелицы ателье. Внутри все сжималось от волнения. «Справлюсь ли я? Получится ли у меня?» – эти вопросы крутились в ее голове, как надоедливые мухи.

Прибыв на место, Люба огляделась по сторонам. Место, где располагалось ателье, трудно было назвать проходным: невзрачная вывеска, вход со стороны двора, обшарпанная дверь. Сюда пойдет лишь тот, кто будет уверен в качестве услуг и не испугается неприглядного фасада.

В дверях ателье Любу встретила молодая девушка приятной наружности. У нее были длинные черные волосы, собранные в аккуратный пучок, большие карие глаза, обрамленные густыми ресницами, и милая улыбка. Она представилась Кариной и сказала, что работает здесь администратором.

– Работала… – поправилась Карина, сделав акцент на том, что так было при Тимуре. – Теперь не знаю, что будет…

В ее голосе слышалась тревога.

– Не волнуйся, Карина, – успокоила девушку Люба. – Всё будет хорошо.

Карина улыбнулась. После этих слов она немного расслабилась и повела новую хозяйку знакомиться с ателье.

Если честно, Любовь ожидала, что будет хуже. Помещение, конечно, требовало ремонта: в некоторых местах осыпалась штукатурка, краска на стенах выцвела, а линолеум был местами протерт до дыр. Но в целом, работать можно.

Самое главное, было с чем работать: электрическая швейная машина, большой стол для раскроя, пара стеллажей, один из которых был заставлен какими-то коробками с тканями и фурнитурой, – все было в наличии.

Любовь осмотрелась по сторонам и обратилась к Карине:

– Я правильно понимаю, заказов пока нет, поэтому ты одна на рабочем месте?

– Заказы есть, – смущенно ответила Карина, теребя край блузки. – Просто Антонина… ну, швея наша… Она опаздывает…

Люба посмотрела на часы. Было почти одиннадцать.

– Со скольки вы работаете? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.

– С девяти, – тихо ответила Карина, потупив взгляд.

– И давно это продолжается?

– Что продолжается?

– Ну, такое отношение к работе? – Люба старалась говорить ровно, но внутри все кипело от возмущения.

– Понимаете… – Карина запнулась.

– …Любовь Алексеевна, – подсказала Люба.

– Понимаете, Любовь Алексеевна, – Карина вздохнула. – У нас тут с кадрами беда. Тимур Русланович всегда грозился уволить Антонину, но всегда потом звонил, извинялся и просил её снова выходить на работу. Дело в том, что как он ни пытался найти ей замену – ничего! Хорошие швеи – на вес золота. Теперь она знает, что никто ее не уволит, поэтому ведет себя так… самоуверенно. Но, если что, я вам этого не говорила.

– А как же клиенты? – Люба уже догадывалась, каким будет ответ.

– Ждут свои заказы… иногда неделями… Я там договариваюсь, как могу, – Карина развела руками. – Уговариваю, извиняюсь…

– Теперь понятно, почему ателье убыточное, – Люба вздохнула.

Карина только пожала плечами.

– Ладно, все ясно с вашей Антониной. Есть ее номер? Набирай. Поговорим. Пора навести здесь порядок!

Карина нашла в телефонной книге номер Антонины, нажала вызов и передала трубку Любе. После череды гудков в трубке послышался какой-то шум, отдаленно напоминающий музыку, а после – недовольный женский голос:

– Чего тебе, Карина?

– Здравствуйте, Антонина, – сказала Люба строгим, официальным тоном, от которого у самой мурашки по коже побежали. – Это не Карина. Меня зовут Любовь Алексеевна. Я – ваша новая начальница. А вы, простите, где?

В трубке на несколько секунд повисла тишина. Было слышно, как Антонина выругалась, убрав на время трубку от лица. Затем уже более внятно, но все еще с раздражением в голосе, сказала:

– Я уже собираюсь. Буду через минут тридцать… сорок…

– Прекрасно! – ответила Люба, стараясь сохранить спокойствие. – Мы вас очень ждем.

Люба вернула трубку Карине, сама же продолжила осматривать ателье. Она открывала шкафы, перебирала рулоны тканей, рассматривала швейную машинку. Хотелось поскорее начать работать, вдохнуть жизнь в это заброшенное место.

За разговором с Кариной прошел час. Девушка оказалась не местной, приехала к тете на лето после окончания школы, да так и осталась здесь жить. Поступила в университет на «заочку», устроилась на работу к Тимуру Руслановичу – так и живет. Карина рассказала Любе о клиентах ателье, о том, какие заказы чаще всего поступают, о поставщиках тканей и фурнитуры. Люба слушала внимательно, задавала вопросы, стараясь запомнить как можно больше информации.

Непокорная швея по-прежнему не объявилась. Время тянулось медленно, как патока. Люба начала нервничать.

«Неужели вообще не придет?» – мелькнула у нее мысль. И только спустя еще двадцать минут входная дверь, наконец, открылась, и на пороге появилась грузная женщина лет пятидесяти с крайне недовольным выражением лица. На ней было бесформенное платье с накинутой поверх растянутой кофточкой, волосы были собраны в небрежный пучок, а из-под толстого слоя пудры проглядывали следы вчерашнего макияжа. От нее пахло дешевыми сигаретами и каким-то сладким парфюмом.

– А вы, я так понимаю, Антонина, – сказала Люба, глядя на опоздавшую швею строгим взглядом.

– Она самая, – ответила швея, снимая кофту и вешая ее на вешалку в виде забитого в стену гвоздя. – А что, Тимурчик уже слинял? И даже не попрощался…

– Нет-нет, можете не раздеваться, – поспешила предупредить швею Люба, ее голос был твердым и решительным. – Вы уволены.

Глава 11

Конфликт с соседкой

Антонина застыла на месте, словно громом пораженная. Ее глаза, маленькие и близко посаженные, удивленно расширились, а рот приоткрылся, как будто она хотела что-то сказать, но не могла подобрать слов.

– Что?! – наконец выдохнула она, ее голос был хриплым и дрожащим. – Уволена?! За что?!

– За систематические опоздания, – спокойно ответила Люба, глядя прямо в глаза Антонине. – За халатное отношение к работе. За неуважение к клиентам. Этих причин достаточно?

– Да ты… да ты… – Антонина задохнулась от возмущения, ее лицо покраснело, а шея покрылась бардовыми пятнами. – Да я… да я… лучшая швея в городе! Тимурчик… он… он без меня пропадет!

– Тимур Русланович без вас не пропадет, – сказала Люба, делая акцент на имени-отчестве, – потому что это ателье он продал мне. А я, к вашему сожалению, в ваших услугах больше не нуждаюсь.

– Да ты… да вы… – запиналась Антонина, подбирая слова. – Звонить мне еще будете, умолять, чтобы я вернулась! Вы еще пожалеете! Никто не сможет шить так, как я!

И она развернулась, громко хлопнув дверью. Так сильно, что на стене образовался еще один фрагмент с осыпавшейся штукатуркой, а с потолка посыпалась тонкая белая пыль.

Карина втянула голову в плечи и испуганно посмотрела на Любу.

– Остынет, придет. Приму обратно, – как ни в чем не бывало, успокоила ее Любовь, отряхивая с себя пыль.

– Эта, что ли? – ухмыльнулась девушка. – Не дождетесь. Тимур Русланович ее настолько разбаловал, что она возомнила себя здесь единственной и неповторимой швеей… Хотя… Если честно, так оно и есть. Никто не придет сюда работать за такие деньги.

Люба задумалась на мгновение.

– Ну, одна швея у нас уже есть, – с улыбкой произнесла она.

– Да?! И кто же это? – Карина удивленно посмотрела на новую хозяйку.

Люба указала пальцами на себя.

– Вы? – Карина еще больше удивилась. – Но вы же…

– Умею шить, – перебила ее Люба. – И неплохо, поверь мне. А вторую швею мы с тобой оперативно подготовим. За месяц-другой. Ты как? Нитку в иголку вдевать умеешь?

– Умею! – рассмеялась Карина. Девушка была совсем не против освоить дополнительную профессию. Антонина никогда не делилась с ней секретами своего мастерства, ревностно охраняя свою позицию. А тут новая хозяйка сама все предложила!

– Ну вот и ладненько! – Люба хлопнула в ладоши, ее глаза светились энтузиазмом. – А теперь давай разгребать наши заказы. Показывай, что здесь дольше всех пылится на полке. И заодно расскажешь мне про особенности работы с клиентами.

Карина с радостью пошла к стеллажу, чтобы показать Любе объем работы. Она и сама устала от постоянных отсрочек, оправданий и недовольных клиентов. Да и перспектива научиться шить и стать настоящим профессионалом ее тоже воодушевляла.

За этот день, по словам Карины, Любовь сделала больше, чем Антонина обычно за целую неделю. Разобрала несколько самых старых заказов, сама села за швейную машинку, с головой погрузилась в работу. В ней Люба почувствовала настоящее спасение. Впервые за долгое время она смогла отвлечься от всех нехороших событий, которые случились с ней в последнее время. В делах Люба не заметила, как пролетел день.

Возвращаясь домой, Люба шла неспеша, наслаждаясь теплым летним вечером. Усталость, накопившаяся за день, приятно разлилась по телу. Это была не та изматывающая усталость, к которой она привыкла за годы работы на ферме, а приятная, здоровая усталость от физического труда. Люба чувствовала удовлетворение от проделанной работы.

«Я справлюсь!» – думала она. – «Я смогу поднять это ателье на ноги!».

Однако при возвращении домой ее ждал неприятный сюрприз. У входа в подъезд, прислонившись к стене, стояла жена Матвея. Та самая Пургалова, от которой Марго советовала Любе держаться подальше.