Евгений Валерьевич Решетов "Даже Смерть знает мое имя 3"

– Бульдог! Быстро оторви ремни от сумок! – приказал я охотнику, а сам метнулся к ректору, схватил его за руки и крепко стиснул тоненькие запястья. Кажись, я могу без всяких усилий сломать их.

А вот поражённый вампиризмом граф, слава всем богам, не обладал особой силой, в отличие от Рыжей. Видимо, она была более крутым вампиром, чем новичок ректор. Он попытался выдернуть руки из моего захвата, но у него ничего не получилось. Совсем ничего.

– Отпусти… – люто прошипел граф, в чьём горле раздавалось сердитое клокотание, а глаза прожигали меня с интенсивностью боевого лазера.

– Извините, сударь, но мне придётся использовать успокоительное… – мрачно выдал я, поняв, что разум графа начал сдаваться под натиском вампиризма.

Надо действовать. Я резко ударил его лбом в лоб, молясь про себя, чтобы удар оказался не слишком сильным. Мне-то по херу… у меня тело мёртвое. А вот ректор заточен в теле хрупкой эльфийки. Благо, после моего удара лес не огласил хруст треснувшего черепа. Граф просто хрюкнул, закатил глаза и осел на траву.

– Давая, вяжи его скорее, – торопливо бросил я охотнику, наконец-то сумевшему оторвать ремни от сумок.

– Есть, – выдохнул Бульдог и принялся связывать руки и ноги графа. И на ремнях он не остановился. Охотник порвал на полоски свою рубашку и ими тоже связал конечности ректора, а в рот вставил кляп.

– Бульдог, прикрой графа листвой или прикопай его, чтобы на него не падал солнечный свет. А я попробую прямо сейчас проникнуть в город. Кажется, у нас нет времени на то, чтобы ждать вечера. Вампиризм как-то уж слишком быстро прогрессирует. Как бы он не извратил душу графа. В общем, жди меня здесь. Я либо сам приду сюда, либо отправлю кого-нибудь.

– И сколько мне вас ждать, сударь? – тревожно облизал губы охотник, явно побаиваясь оставаться наедине с ректором.

– Надеюсь, к завтрашнему утру управлюсь, – решил я и пошёл к опушке.

– А ежели вас постигнет неудача, что мне тогда делать? Если вы не вернётесь?

– Я вернусь.

Бульдог громко вздохнул, но больше ничего говорить не стал. А я вышел на опушку леса и посмотрел на город. Ну, без точной инфы о том, как там могут встретить лича без документов, к воротам точно соваться не стоит. Значит, нужно взять «языка».

Мой взгляд переместился к просёлочной дороге, разрезающей сельскохозяйственные поля. Эту часть дороги хорошо было видно от ворот города, потому мне стоит устроить засаду вон за тем поворотом, где дорога огибает лес.

В ту сторону я и пошёл, двигаясь по опушке. Под моими ногами похрустывали упавшие веточки, позвякивала кольчуга и пели птички. Солнце же усиленно светило с голубого небосклона, по которому ползли барашки облаков. Денёк обещал быть погожим.

Но тут в мои уши ворвалось дикое лошадиное ржание, и следом за ним из-за поворота выскочил охваченный ужасом конь. В его холку вцепилось отвратительного вида коричневое насекомое, похожее на кровожадного клеща, вымахавшего до размеров тазика.

Тварь быстро «разрывала» плоть лошади, погружаясь в её холку. Во все стороны летела кровь, а в глазах животного царил первозданный ужас, накрепко переплётшийся с ослепляющей болью.

Лишившаяся всякого разума лошадь тащила за собой труп седока, подпрыгивающего на кочках. Нога мертвеца запуталась в стремени, а голова уже напоминала красную тряпку, оставляющую за собой след из капель крови. Латы же громыхали, как связка сковородок…

Пришлось вмешаться.

Я швырнул «стрелу» в «клеща». И, о чудо! Она вонзилась в него, оставив здоровенную дыру, «прогрызенную» магией смерти.

Ну, наконец-то адекватное существо! Никакой защиты от магии!

«Клещ» перестал зарываться в плоть коня, но тот уже явно был обречён. С такими ранами не живут, ну, ежели ты не живой мертвец, вроде меня. Тогда живут. Лошадь же выглядела вполне обычной. И всего одна «стрела», пущенная в голову, упокоила её на веки вечные. Передние копыта лошади подогнулись, и она закувыркалась по пыльной дороге, раздавив остатки «клеща». От него осталось красное пятно, украшенное кусками хитина.

Труп же седока наконец-то получил свободу. Его нога вывернулась из стремени, и мертвец замер у обочины, перестав громыхать погнувшимися латами.

Я быстро с помощью «бумеранга» поймал две души: лошадиную и ту, что принадлежала «клещу». А затем добежал до поворота и увидел жуткую картину…

Ясное солнышко поливало мягкими золотистыми лучами разбросанных вокруг повозки пятерых мертвецов: трёх бородатых низкорослых крепышей в рваных кольчугах, женщину с длинными эльфийскими ушами и человека. Ещё тут валялись мёртвые пёс и тягловая лошадь с мощной грудной клеткой и толстыми ногами.

И всех этих бедолаг облепили красные раздувшиеся от крови «клещи». Они оказались меньше убитой мной твари и еще не обзавелись хитином. Но вот их прожорливость зашкаливала. Они с причмокиванием высасывали кровь из тел, впившись в них круглыми ротовыми аппаратами, похожими на присоски.

Лошадь еще была жива и тихонько ржала, уже обессилев от кровопотери, а может и от чего-то другого. Один из бородачей тоже был жив. Он мутными, одурманенными глазами смотрел в мою сторону и счастливо улыбался, словно лежал на песчаном пляже под пальмой и слушал ласковый шёпот голубого океана.

Кажись, в слюне «сосунов» имеется какой-то сильнодействующий наркотик, иначе ничем иным я не могу объяснить то, что происходило с бородачом. Его облепили десятки тварей, а он улыбается. Один «сосун», с ладонь размером, даже прицепился к его щеке.

Признаться, зрелище было до того мерзким, что у меня аж физиономия перекривилась. И я с большой охоткой начал швырять «стрелу» в кровососущих монстров. Благо они, как и их старший собрат, оказались восприимчивы к магии. Магия смерти «проедала» в них большие дыры, заставляя их плоть гнить.

Наверное, вонь в воздухе стояла несусветная, но я не чувствовал её, а как заведённый кидал в тварей магию.

«Стрела» имела маленький откат, так что я быстро уничтожал одного монстра за другим. А они были до того тупыми, что первые мгновения даже не обращали на меня внимания. Но вот потом «сосуны» начали «отклеиваться» от тел и поворачиваться в мою сторону. А я, помимо того, что отстреливал их, как в тире, так ещё и запускал «бумеранг». Он собирал бледные-бледные совсем слабые души тварей. Но – тоже хлеб. Не в моей ситуации воротить нос.

Но внезапно «сосуны» удивили меня… Оказывается, они умеют прыгать, да ещё как! Блохи могли бы позавидовать! Эти твари резко сжимались, а затем взмывали в воздух, безошибочно угадывая, где я нахожусь, хотя они не имели глаз. Монстры по дуге летели в мою сторону, стремясь вонзиться в меня своими ротовыми аппаратами, снабжёнными мелкими, острыми зубками.

Пару штук я сбил в воздухе, от трех увернулся, а еще двух прямо на лету рассёк мечом, который взял в левую руку. Но их напор был столь интенсивен, что мне пришлось ломануться в лес с его деревьями и ветками. Они сильно затруднили «сосунам» их олимпийские прыжки. Твари врезались в препятствия и падали на лесную подстилку, где я их убивал с помощью стали или магии.

Хорошо хоть моё тело не знало усталости, а маны был вагон и маленькая тележка, потому я быстро истреблял «сосунов». А когда я чуть отвлёкся и один из них вонзил зубы в мой подбородок, то он был вознаграждён… ничем. Крови в организме лича не оказалось. Даже какой-нибудь чёрной, густой и вонючей. И на попавший в тело лича наркотик «сосуна» я никак не отреагировал, что позволило мне схватить тварь пальцами, оторвать её от физиономии, швырнуть под ноги и наступить каблуком сапога. «Сосун» лопнул под моей стопой, как бурдюк с дрянным вином. Кровь забрызгала опавшую листву, а клочок кожи монстра прилип к подошве. Но я не обратил на это внимания, а продолжил бой, вскоре закончившийся моей сокрушительной победой. Все твари полегли от моей магии и меча.

– Славная была битва, – удовлетворённо прохрипел я, выйдя из леса на дорогу. – Но, кажется, ненужная. Хотя…

Тот самый накаченный наркотиком «сосунов» бородач ещё был жив, хотя и выглядел он страшно. Его тело было сильно искусано. И даже кольчуга не защитила его от зубов монстров. Они просто прокусили её, добравшись до мускулистого тела бедолаги. Однако кровь уже свернулась, превратившись в красную коросту, покрывшую кожу мужика. Кажется, он до сих пор не понимал, что происходит. Лежал, улыбался и заторможенно хлопал глазами.

– Эй, воин, – позвал я его, подойдя поближе. – Сударь! Мужчина! Братишка! Сынок!

– Ма… матушка? – просипел он, еле-еле двигая посиневшими толстыми губами.

– Да, сынок, она самая, – ласково промурлыкал я, пытаясь придушить свою внезапно очнувшуюся совесть.

Я даже не сразу понял, что это такое гложет меня. Мне казалось, что я уже давно отправил свою совесть на свалку истории, а она ишь чего творит… Восстала из мёртвых, дабы пнуть меня за то, что я притворяюсь матерью умирающего человека. Хотя, может, он и не человек, а гном. Я как-то так их себе представлял.

– Матушка… у меня… всё… хорошо, – прохрипел бедолага, и из уголка его рта потекла кровь. Зрение у него уже явно отказало, а скоро и тело помрет. Надо торопиться.

– Сыночек, миленький, а расскажи-ка, как можно убить вампира?

– Высшего вампира… кха… убить совсем не просто… нужно поразить его мозг… кха… Но они очень ловкие и…

–…Ага, ага, – перебил я его, чтобы он не терял последние силы на то, что мне и так известно. – А как не допустить превращение человека в вампира, если его уже укусил этот кровососущий гад?

– Убить вампира в течение… суток, – выдал он затихающим голосом, даже не пытаясь спросить на кой шут его матушке такие сведения. Кажись, наркотик сильно сказался на разуме гнома.

– А ты когда-нибудь видел рыжую очень красивую вампиршу из Леснянска? – попытал я счастье, глянув на радостное солнце. Время ещё есть.

– Рыжая? Значит, она из рода Игнатьевых… кха… они все там рыжие и красивые по меркам людей… кха… кха… – бедолага забулькал кровью, уже одной ногой войдя на тропу, ведущую к перерождению.

– А как относятся в Леснянске к личам?

– Как и ко всем… кха… волшебным созданиям. Не любят, но пускают… кха…

– А как… а-а-а, чёрт, помер на самом интересном месте, – недовольно нахмурился я, глянув на недвижимо замершего гнома. Его глаза остекленели, а истерзанная грудь больше не вздымалась. Что ж, мир твоему праху, но не душе. Её я поймал, использовав магоформу «бумеранг».

А дальше я принялся обыскивать карманы трупов. В них обнаружились деньги и документы. Последние я брать не стал, а вот монеты ссыпал в свой карман. Да и пару револьверов с трупов я тоже прихватил, как и целую россыпь патронов к ним. После этого я залез в повозку и обнаружил в ней изделия из металла: кубки, тарелки, кружки и прочую посуду для дома. Кажись, эти ребята ехали на базар, чтобы продать свой товар.

Помимо посуды в повозке обнаружилось сменное бельё довольно хорошего качества: штаны, рубашки, сапоги, плащи… Причем, размер одного из комплектов оказался практически моим. Я переоделся в эти шмотки, а свои бросил под повозку. Потом напялил кожаный плащ и схватил бухту верёвки. Она тоже обнаружилась в транспорте бедолаг.

– Ну, кажется, всё, – прошептал я себе под нос и двинулся по дороге в сторону города. Но я, конечно же, не буду заходить в него через ворота, хоть гном и сказал, что жители пускают личей в свои поселения.

Однако существует проблема рыжей вампирши. Раз гном понял из какого она рода, значит этот род известен. Правда, я не выяснил, как горожане относятся к вампирам. Терпят их, убивают по возможности или живут в добрососедстве.

Но если всё же предположить, что вампиры как-то уживаются с горожанами, то помешанная на своей безопасности рыжая стерва из известного рода и вправду могла сообщить стражникам на воротах, что её преследует лич. Значит, мне не стоит рисковать. Попробую перебраться через стену. Верёвка-то теперь у меня есть. Но к городу надо подойти незаметно. Придётся двигаться через поля.

Я сошёл с дороги и по широкой дуге побрёл к северной стене города, двигаясь через высокие растения кукурузы. Приходилось осторожно раздвигать их руками, чтобы со стены никто не заметил меня. Конечно, я не двигался, как ловкая кошка, но всё же старался. Правда, один раз я чуть не вскрикнул от неожиданности, когда дорогу мне заступило страшное нечто в рваных шмотках.

– Твою мать, всего лишь пугало, – процедил я, хорошенько разглядев высившееся над кукурузой страшилище.

К слову, оно и правда отпугивало ворон. И я пока шел по полям, то встретил ещё парочку пугал. Не менее страшных, чем предыдущее. Даже Бульдог вспомнился. А потом вышел к северной части стены.

Пространство между полями и самой стеной оказалось зачищено от травы и иной растительности. Пять метров голой земли. Благо, что на вершине стены бродил всего один стражник, позвякивая доспехами, отражающими солнечный свет. И вряд ли он ожидал, что найдётся какой-то идиот, решивший штурмовать стену среди бела дня. А мне, блин, нужно было срочно попасть в город, потому я приметил, где стена наиболее сильно поражена трещинами, а потом подбежал к ней и прижался спиной, чтобы меня сложно было разглядеть с вершины.

Переждав немного, я полез по стене, используя трещины. Мои пальцы оказались довольно сильными, но не особо ловкими. Всё же мне удавалось постепенно взбираться на стену. Однако делал я это довольно медленно, часто прислушиваясь к шагам бойца, прохаживающегося по вершине. Как только он приближался, я затихал и не двигался. А уж когда он проходил мимо, тогда я снова карабкался наверх.

И вскоре мне удалось достичь вершины, порядком исцарапав пальцы и порвав кое-где новые шмотки.

Немного подождав, я перевалился через парапет в тот миг, когда боец миновал место моего вторжения на стену. Таким образом я оказался в паре метров за его спиной. Мне не составило труда быстро и бесшумно преодолеть это расстояние и ударить его кулаком по затылку. Повезло, что шлем он не носил. Боец приглушённо ойкнул и без сознания рухнул в мои объятия. Я аккуратно положил его спиной на стену, а потом огляделся.

Лестница, ведущая вниз, находилась в надвратной башне, и её явно охраняли, посему я выбрал иной путь. Привязал один конец верёвки к зубцу стены и начал спускаться внутрь города. Прямо на черепичную крышу дома, подходящего вплотную к стене.

Глава 6.

Очутившись на черепичной крыше дома, я спрятался за печную трубу и торопливо огляделся. Никто не тыкал в мою сторону пальцем и не орал, что надо меня схватить. Все соседние крыши оказались пусты. На них лишь разгуливали голуби и восседала пара кошек, алчно наблюдающих за жирными пернатыми.

К тому же застройка здесь оказалась такой плотной, что меня невозможно было увидеть с улиц, больше похожих на кривые, тёмные лабиринты.

Но улики лучше не оставлять.

Я забрался на печную трубу и, балансируя на ней, поймал глазами верёвочный узел, покоящийся на одном из зубцов городской стены. Осторожно поднял руку с магическим перстнем на пальце и выпустил «стрелу». Она вонзилась в узел, заставив его сгнить.

Моя верёвка тотчас соскользнула со стены и упала на крышу. Я быстро спустился с трубы, подскочил к верёвке и смотал её. Повесил на плечо под плащ, накрыл голову капюшоном и двинулся прочь, очень осторожно перепрыгивая с крыши на крышу, чтобы лишний раз не шуметь.

Попутно мои глаза искали возможность спуститься вниз. И я через какое-то время нашёл такой путь.

К стене одного из домов оказалась прислонена довольно длинная лестница. Я воспользовался ей и очутился в сыром, узком проулке, где меня встретили серые крысы, копошащиеся в кучах мусора.

Окна бревенчатых домов оказались закрыты ставнями, под ногами блестели помои, а все входные двери выходили прямо в проулок. Никаких дворов или заборов тут и в помине не было. Дома росли сплошной стеной, соприкасаясь друг с другом боками.

Практически типичный средневековый город, если не считать того, что между оконных створок порой пробивался электрический свет, и до моих ушей доносилась хрипящая музыка, издаваемая граммофоном.

Наверное, у меня вполне бы получилось проникнуть в один из этих домов и «разговорить» его жителей. Мне же нужно было выяснить, где живёт рыжая вампирша. Однако не стоит делать это так близко к городской стене. Как я уже говорил, не надо плодить улики, которые могут привести ко мне. Пока из подобных хлебных крошек есть только лишившийся сознания стражник на стене. Но он точно не видел меня. Да и вообще, может этот боец и не расскажет своему начальству о том, что его вырубили, как какого-то салагу. Однако надеяться на это всё же не стоит…

Ещё глубже натянув капюшон, я сунул руки в карманы, чтобы скрыть мертвенную бледность кистей, и двинулся по проулку, шлёпая сапогами по помоям.

Мою фигуру настороженными взглядами провожали худые дворняги с выпирающими рёбрами и облезлые кошки. А я шёл всё дальше и дальше к центру города, справедливо рассчитывая, что известный род Игнатьевых будет жить именно там.

Вскоре мне стали попадаться на пути горожане. Угрюмые, с неприветливыми взглядами и в простой, но крепкой одежде, чей фасон устарел лет на двести по сравнению с теми шмотками, что носили в предыдущем мире.

Да ещё каждый первый из встреченных мной людей носил на поясе револьвер, а то и два. На пальцах же часто поблёскивали магические перстни, намекая, что в этом мире магов гораздо больше, чем на других Землях.

Город же за время моего недолгого пути пока не изменился. Вокруг тянулись все те же бревенчатые дома, кое-где покрытые жёлтой плесенью, а под ногами чавкала грязь, смешанная с помоями. Но я помнил, что Леснянск довольно большой. До центра ещё далеко…

Внезапно мимо меня со скрежетом подвески и кряканьем клаксона проехала машина, больше похожая на посеребренную карету с мотором. Я успел заметить высокомерное женское эльфийское личико, мелькнувшее за стеклом. Красотка восседала на заднем сиденье, а за рулём был зеленокожий здоровяк в ливрее. Орк? Наверняка.

– Добрый человек, подайте нищему, – внезапно прогундосил седой, худой дед, сидящий на гнилом крыльце покосившегося дома.

Немногочисленные прохожие шли мимо побитого жизнью старика, совсем не обращая на него внимания. А промчавшийся по улице всадник, едва не обрызгал его грязью, вылетевшей из-под копыт лошади. Жирные капли чуть-чуть не долетели до костлявых ног, скрытых дырявыми штанами и ботинками с отваливающимися подмётками.

Я остановился и глянул на старика. А тот весь подобрался и состроил жалобное лицо, с надеждой косясь на мою руку. Выберется она из кармана с зажатой между пальцев монеткой или нет?

– Хм, – хмыкнул я и немного вскинул голову, словно что-то увидел на крыше.

Дед тотчас тоже посмотрел на крышу. А я украдкой вытащил из кармана пару монет, швырнул их на крыльцо и снова поспешно сунул руку в карман, чтобы старик не увидел её цвет.

– Ох, спасибо, добрый господин! – ахнул нищий, ловко цапнув монеты и раздвинув серые губы в широкой улыбке, обнажившей три жёлтых зуба. Остальные пали в неравной битве с возрастом. – Я теперь целых несколько дней смогу нормально питаться. Даже мясца, может быть, отведаю.

– Я бы тоже хотел отведать мясца. Какие у вас в городе есть достойные рестораны? – спросил я негромким голосом.

– О, так вы издалека, – сразу понял дедок и с готовностью застрекотал: – Самые лучшие заведения в Золотом квартале. Но туда пущают только дворян. Квартал отгорожен стеной. А вот в Серебряный квартал есть ход и зажиточным горожанам, и торговцам, и просто тем, у кого имеется тугой кошелёк. И заведения там, хоть и чуть поплоше, чем в Золотом квартале, но тоже, по слухам, очень даже ничего.

– А что в этом Золотом квартале есть ещё? – с ленцой поинтересовался я, сделав пару шагов, словно уже собирался уходить. – Небось, все местные аристократы там живут? И самые лучшие магазины тоже там?

– Истину излагаете, господин, – закивал старик, потревожив седые патлы, свалявшиеся грязными сосульками. – Тама и живут.

– И даже те богатые семьи, что состоят не совсем из людей?

– Угу, – чуть тише сказал дедок, опасливо посмотрел по сторонам и закрыл рот. Но он снова с неохотой открыл его, когда понял, что я жду более развёрнутого ответа: – В Золотом квартале живут Листьевы – это эльфы, Громовы – орки, Топоровы – гномы, и даже Игнатьевы – вампиры.

– А как же вы с вампирами уживаетесь?

– Да как-как… кровь им горожане свою продают. Вот так и уживаемся, – рассказал старик, почесав подбородок, украшенный струпьями.

– Видать, денег у этих вампиров куча. И живут они поди в замке каком.

– Не совсем. Деньги-то у них есть, но не особо много. Последние поколения Игнатьевых сильно поиздержались. А живут они в особняке. Я его сам не видывал, но говорят, что у него три башенки, а крыша из красной, как кровь, черепицы.

– Спасибо за интересный рассказ, – вяло бросил я, вроде как потеряв интерес к старику.

– Всего доброго, господин.