Джон взирал на Руби с напряженным скептицизмом. Я знала, о чем он думает. Руби была не способна лгать, и все мы это знали. Она была слишком хорошей.
– Извините, если мы что-то нарушили, – произнесла Руби уважительно-вежливым тоном. – Мой папа был в городе и предложил нам поехать в магазин. Мы не собирались делать ничего плохого.
При упоминании о ее отце охранник прищурился, словно родительский надзор снижал его полномочия, и он знал об этом. Каким-то образом козырь, брошенный Руби, возымел действие, и офицер снова заворчал – на сей раз это означало, что он ничего не может сделать и принимает этот факт. Сладкие, словно сироп, слова Руби и ее широко распахнутые глаза сотворили некую наивную девичью магию. Охранник слегка улыбнулся ей и выпрямился.
– Не делайте глупостей, – посоветовал он, все еще глядя на Руби. – В этом семестре администрация намерена семь шкур драть за любое нарушение – и с нас, и с вас.
– Хорошо, – ответила она. – Спасибо, что предупредили нас. Мы очень за это благодарны.
Охранник что-то удовлетворенно буркнул напоследок и зашагал прочь по дорожке; его массивный силуэт скрылся в темноте.
Когда он уже не мог нас слышать, мы наконец-то выдохнули и засмеялись от облегчения, продолжив свой путь к общежитию.
– Вот какая у меня девушка! – провозгласил Джон, наклоняясь, чтобы поцеловать Руби в щеку.
Руби просияла. Она не знала, что на секунду он в ней усомнился, не видела тот критический взгляд, которым он окинул ее, когда она шагнула к охраннику.
Ее отвага изумила меня. Вот так противостоять представителю власти, так отважно лгать ему – это не было похоже на ту Руби, которую я знала. Я видела, как она счастлива от того, что избавила нас от неприятностей и проявила храбрость, впечатлившую Джона. Мне казалось, будто я увидела ее без всех покровов; я отстала, не в силах переварить ее явную готовность идти на жертвы ради других.
Руби распахнула дверь общежития и начала подниматься по лестнице. Халед следовал за ней по пятам. Я остановилась, чтобы поудобнее перехватить пакеты. Наверное, Джон решил, что я отстала достаточно далеко, потому что я увидела, как он повернулся к Максу и положил ему руку на плечо.
– Правильно сделал, что не полез со своими высокими моральными принципами; ты обязательно все слил бы.
Я не подняла взгляд, чтобы увидеть реакцию Макса. Помедлила у подножия лестницы, перекладывая тяжелые пакеты из руки в руку, чтобы сделать вид, будто я ничего не слышала. Краем глаза я заметила, что Макс смотрит на меня, гадая, донеслись ли до меня слова Джона.
– Ты не мог бы подержать дверь? – окликнула я, продолжая притворяться и по-прежнему не глядя на него.
Джон уже шел наверх, перешагивая через две ступеньки.
– Конечно, – негромко отозвался Макс.
Мы вместе поднимались по лестнице, храня обоюдное молчание. Я пыталась понять, почему он не возразил Джону. Быть может, так положено между родственниками – я не понимала эту часть отношений между кузенами.
Я решила, что замечание Джона вызвано страхом: испугом от того, что нас могли поймать; должно быть, у него разыгрались нервы. Когда люди испуганы, они ведут себя странно и говорят не менее странные вещи. А может быть, он был в тот день в плохом настроении. Может быть, получил низкий балл за контрольную и вымещал это на окружающих. Я убедила себя в том, что это единичный случай. Мне не нужно было вмешиваться. Моя задача – быть спокойной, доброжелательной Малин. Расслабиться, как сказал бы Халед. Получать хорошие оценки. Обзавестись друзьями. Быть обычной студенткой колледжа. Я не намеревалась сворачивать на другой путь.
* * *
На следующее утро я шла через квадратный двор между корпусами, оставляя на росистой траве следы кроссовок. Шеннон хотела, чтобы мы встретились перед выходными, дабы не проделывать мыслительную работу с похмелья. Мы с Амандой неохотно согласились. В любом случае этот план был хорош хотя бы тем, что Руби не узнает о моем общении с той, которая ее так ненавидит.
Голова у меня гудела. Вчера ночью мы засиделись допоздна, играя в «квотерс»[7 - «Квотерс» – игра на выпивку. Игроки по очереди бросают на стол монетки, стараясь попасть ими в кружку с выпивкой. Проигравший должен выпить содержимое кружки.], смеясь над нашей встречей с охранником и радуясь, что избежали неприятностей. К концу застолья даже Макс улыбнулся, когда Руби пошутила, что он был похож на оленя, застигнутого светом фар. Джемма была немного раздосадована – завидовала тому, что это не она выручила всех, применив свои театральные навыки. Она старалась скрывать то, что смотрит на Джона и Руби, но я заметила это. Весь вечер Руби держала Джона под руку и наливала ему пиво – до тех пор, пока мы не отправились спать.
Обогнув угол, я свернула на дорожку, ведущую к библиотеке, и тут меня кто-то окликнул издали. Я заметила Макса, который сидел под деревом, окутанным яркой желто-оранжевой листвой, и махал мне рукой. Подойдя поближе, я увидела, что на коленях у него лежит учебник, а в руке, затянутой в перчатку без пальцев, он держит термос с кофе, над которым курится ароматный пар.
– Что ты тут делаешь? – спросила я, клацая зубами. – На улице такой дубак!
– Я согрелся во время пробежки, – объяснил он. – К тому же тут тихо.
Я обвела взглядом пустой двор – никто еще не показался из общежитий, до начала занятий оставалось много времени. Макс продолжил:
– Я тут занимаюсь учебой. Не хочешь присоединиться?
– Э-э… нет. У меня сейчас по плану коллективная работа, – ответила я.
Это был первый раз, когда мы оказались наедине, и я не знала, что ему сказать. Оглянулась через плечо на библиотеку.
– Можешь идти, – произнес он с чуть насмешливой улыбкой. – Мы не обязаны поддерживать светский разговор.
Я поправила сумку, висящую на плече.
– Очень смешно. – Потом увидела фотоаппарат, выглядывающий из его сумки. – Снимаешь что-нибудь?
Макс опустил взгляд.
– Ну да. Для факультатива по искусству.
– Что-нибудь интересное?
Он отпил кофе, размышляя, хочет ли говорить мне об этом.
– Дом престарелых.
– То есть здание или…
Макс засмеялся.
– Людей в здании. Я снимаю портреты. Иногда пейзажи. Но моему профессору, похоже, больше нравятся пейзажи, так что, полагаю, именно ими я и буду заниматься.
– Так ты фотографируешь людей в доме престарелых?
– Да. Это началось с того, что им понадобился волонтер, который сделал бы снимки для их справочной доски. Что-то вроде перечня тех, кто там живет.
– Круто, – сказала я.
– Да. Очень грустно видеть тех, кто там обитает. Условия не то чтобы хорошие… Ты знаешь, что в Соединенных Штатах с престарелыми людьми обращаются достаточно плохо по сравнению с другими странами?
Я этого не знала.
– Нет, – ответила я.
– Это очень угнетает. Извини за негатив, вряд ли тебе нравится такой разговор…
– Нет, всё в порядке. Хорошо, что тебе до них есть дело. Наверняка ты им понравился.
Макс пожал плечами.
– Не знаю. Думаю, им просто хочется поговорить с кем-нибудь из внешнего мира.
Я не знала, что еще сказать. Взаимодействовать с людьми так утомительно… Потом раздался звонок.
– Мне нужно идти, – сказала я, поддергивая сумку повыше на плечо.
– Удачной коллективной работы, – пожелал он мне вслед, когда я снова направилась к дорожке; тон у него был озорной и чуть насмешливый.
Я оглянулась на Макса. Его худощавое тело казалось массивным в дутой куртке, а голова в шерстяной шапке, наоборот, выглядела маленькой. Я вспомнила свой разговор с Руби и задумалась, как у него сейчас с тревожным расстройством. Он выглядел спокойнее, чем когда-либо прежде с момента нашего с ним знакомства.
Было что-то притягательное в том, как он сидел тут в одиночестве. Это было мне знакомо – читать в тишине. В глубине души мне хотелось вернуться и сесть рядом с Максом, но я продолжила свой путь к библиотеке.
* * *
Я толкнула библиотечную дверь; ее металлическая оковка проскребла по полу. Библиотека казалась чужеродной в кампусе, ее архитектура ранних девяностых резко контрастировала с кирпичными учебными корпусами и каменными стенами. Вестибюль переходил в большую общую зону, где рядами выстроились рабочие и компьютерные столы. Я заметила Шеннон в дальнем углу у окна, на одном из диванов. Аманда сидела рядом с ней, подобрав ноги под себя; ее волосы были уложены в огромный узел на макушке.
– Привет, – сказала я, подходя. Потом уронила сумку на пол и опустилась на диван, соседний рядом с тем, который занимала Шеннон.
– Доброе утро, Малин, – пропела Шеннон радостно и бодро. Я ненавидела, когда люди по утрам говорили так громко.
– Милый свитер, – с улыбкой произнесла Аманда. Мой свитер был старым, серым и скучным, как эта библиотека.
– Спасибо, – отозвалась я. – Может быть, мы…
Аманда прервала меня, выставив ладонь прямо перед моим лицом.
– Прежде чем мы начнем, – заговорила она, растягивая слова и нарочно нагнетая атмосферу, – я хочу сказать, что вчера вечером слышала совершенно улетную штуку про нашего ассистента препода.
– Что? – спросила Шеннон.
– Ты знаешь, что он встречается с другой студенткой магистратуры? С той, которая всегда носит юбки-бохо, словно какая-нибудь хиппи…
– Да? – откликнулась Шеннон.
Я знала, о чем ведет речь Аманда. Прошлым вечером я видела Хейла в столовой с какой-то девушкой: они, держась за руки, продвигались к стойке с горячими блюдами.
– Судя по всему, – продолжила Аманда, – ее поймали, когда она крутила с профессором.
– Серьезно? – спросила Шеннон.
Вот почему я всегда ненавидела коллективную работу. Такая неэффективность раздражала и утомляла меня.
Аманда вела рассказ дальше:
– Ее застукали с одним из профессоров английского языка.
Конец предложения она буквально протараторила, словно была не в силах больше удерживать эти сведения внутри.
– Это очень плохо, – сказала Шеннон. – Просто ужасно плохо.
– Знаю. Я доделывала кое-какую работу в «Гринхаусе» вчера вечером и слышала, как другие профессора об этом говорили. И… – Аманда сделала паузу для пущего эффекта и понизила голос до шепота. – Этот профессор женат!
«Гринхаус» был одним из самых новых учебных корпусов; его строительство спонсировал какой-то богатый тип, давным-давно учившийся в Хоторне. В центре каждого этажа располагалась обширная рекреация с диванами и камином; там было куда уютнее, чем в библиотеке. Не было ничего необычного в том, что профессора и студенты сидели в одном помещении – предполагалось, что это создает приятную атмосферу для обсуждения научных вопросов.
– О-о, – выдохнула Шеннон, широко раскрыв глаза, – бедный Хейл!
– Ну да, ясное дело. Вот зачем она так с ним? Я имею в виду, он, конечно, ботан, но он милый. На мой вкус – слишком милый. Слишком… цельный. Я уверена, что встречаться с ним скучно.
– Так тебе нравятся тупые козлы? – поддразнила ее Шеннон. Аманда закатила глаза.
– Заткнись; ты же знаешь, что я имею в виду.
– Так ее выгонят? – спросила я, стараясь придать голосу заинтересованные интонации.
– Ну, я не знаю… Кому какое дело? Это просто дикий скандал. И к тому же я не думаю, что за такое выгоняют. По-моему, программа магистратуры – это не то, что просто колледж. В крайнем случае уволят этого профессора. Я имею в виду, трахать-то можно кого угодно, но только если от этого никто не страдает, – заявила Аманда.
Я оперлась лбом о ладонь. Несколько секунд мы все молчали.
– Знаешь, – сказала Аманда, глядя на меня, – похоже, ты нравишься Хейлу, Малин.
Я не ответила, но та не отставала.
– Что он вообще сказал тебе после того семинара?
Ей было завидно, что Хейл подошел не к ней. Я предпочла бы, чтобы он выбрал ее. Мне же лучше, если Хейл будет уделять внимание другим, тогда я смогу остаться незамеченной.
– Он хотел поговорить о том, какое у меня основное направление обучения, – ответила я.
– Ну-ну, – хмыкнула Аманда. – Точно тебе говорю, ты произвела на него впечатление. Наверное, ему нравятся тихони с прибабахом.
Я проигнорировала это откровенно хамское замечание насчет моего характера, хотя оно было не таким уж ошибочным.
Аманда продолжила:
– И теперь, когда он один… – Она подняла брови, глядя на меня с явным намеком.
Шеннон широко распахнула глаза.
– Но он ассистент нашего преподавателя!
– Можно подумать, это кому-то когда-то мешало, тоже мне… – сказала Аманда, все еще ожидая моей реакции. – И кроме того, он выпустился только в прошлом году. Не то чтобы это была такая уж страшная разница в возрасте.
– Но все равно, целых пять лет, – возразила Шеннон. Она смотрела на меня, оценивая, насколько я заинтересована. Обе они хотели, чтобы я подтвердила или опровергла их выдумку. Я позволила, чтобы пауза затянулась до полной неловкости, и оставила все эти инсинуации без ответа. Аманду это явно раздражало. Она уставилась вверх, словно ей в голову пришла еще более интересная мысль.
– А может, ты, как и все на нашем курсе, положила глаз на Джона Райта?
– Ты знаешь, что он встречается с Руби, верно? – спросила я, доставая из сумки книги и раскладывая их на столе. Потом раскрыла ноутбук, и экран ярко засиял в тусклом утреннем свете.
Аманда закатила глаза.
– Она его недостойна.
