И неизвестно, домой меня везут или куда-нибудь в лес…
– Как тебя зовут? – шатен просовывается между сиденьями, с ухмылкой меня осматривает. – Необычная ты такая…
Молчу.
Боже, не говорите со мной! Не обращайтесь!
– Я заплачу, – тихо говорю, губы облизываю, – за бензин и…
– Боже, – раздраженно стонет брюнет, – откуда ты такая взялась-то?
Дальше диалог не клеится.
– Приехали, – спустя минут десять мы сворачиваем к моему дому.
Машина подъезжает к нужному подъезду. Брюнет глушит мотор.
– Спасибо, – вылезаю из машины и припускаю к двери.
Набираю номер квартиры дрожащими пальцами. Так страшно! Все мои самые жуткие кошмары ожили этим вечером!
Домофон пикает.
А внедорожник все еще стоит. Резко разворачиваюсь и встречаюсь взглядом с брюнетом. Он курит в открытое окно и глядит на меня. Пристально. Изучающе.
По коже бегут липкие мурашки.
Распахиваю дверь, слышу сзади рев мотора.
Уехали, ну, слава богу. Поднимаюсь на пятый этаж, в нашу с мамой квартиру.
Мы живем вдвоем, папа умер, когда мне было десять. Спустя три года мама снова вышла замуж.
Отчим был хорошим и добрым. А еще у него было два сына. Олег и Егор. Олег старше меня на одиннадцать лет, а Егор на десять.
Но у нас так и не вышло стать нормальной семьей. Отчим с мамой начали ругаться спустя два года после свадьбы. А сводные братья особо меня не любили.
Мы жили в разных частях особняка, а когда мне стукнуло четырнадцать, они и вовсе покинули отчий дом. Два года мама и отчим пытались что-то склеить. А потом мы уехали.
Мама сказала – не сошлись характерами.
Но там что-то другое. Помню, как она больше года плакала каждую ночь. Он звонил, писал. Но мама потом и вовсе сменила номер телефона.
Дверь открыта. Мама всегда так делает, если я забываю ключи и звоню в домофон.
– Тося! – бросается мне на шею, как только я переступаю порог квартиры. – Доченька, где ты была? Я уже готова была звонить по больницам!
– Я… – не нахожусь с ответом сразу.
Мама очень переживала за меня, когда случилась беда. Защищала. А теперь… снова…
– Господи, что с тобой такое?! – она в ужасе осматривает мои рваные вещи. – Милая…
– Мам, я…
– Тось? – с кухни к нам выходит мужчина.
– Дядя Боря? – глазам своим не верю.
Отчим?! Точнее, бывший отчим. А они вообще бывают бывшими? Мысли появляются, цепляются друг за друга, путаются и испаряются.
– Тося, я…
– Все хорошо, мам, – направляюсь в свою комнату.
– Я пойду, – слышу шепот в коридоре, – ты звони, если что. И предложение мое в силе.
– У Тоси есть работа, Борь, – голос мамы необычайно нежный и спокойный.
Они помирились?
– Хорошо. Я поеду.
Звук поцелуя.
А мне безумно неловко. Мама заслужила счастье, а вынуждена возиться со мной.
После изнасилования она всю себя посвятила моей реабилитации. И хоть насильник мертв, выкарабкаться оказалось сложнее, чем я думала.
Год работы с психологом, а я все равно остолбенела сегодня.
– Тося, – мама толкает дверь, когда я скидываю с себя грязные вещи, – что случилось? Почему ты так задержалась?
Говорить или нет?
Разворачиваюсь. На щеках мамы пылает румянец. Губы припухли. Я не имею права лишать ее счастья.
– У вас все снова… закрутилось? – тихо спрашиваю.
– Не уходи от темы, Антонина, – строго говорит.
Антониной она называет меня, когда злится.
– Я задержалась и чуть под машину не попала, – говорю часть правды.
– Тося, ты лжешь, – вздыхает она, садится на мою постель.
Ничего от мамы не скрыть!
– Мой генеральный, – тихо произношу, – домогался меня…
– ЧТО?! – она вскакивает. – Милая! Господи! Что он сделал?!
– Ничего. Я вырвалась.
Лишь сейчас, в маминых объятиях я чувствую себя в безопасности. Неужели моя жизнь никогда не станет нормальной? Ну за что?!
Всхлипываю.
– Я убежала… забыла там вещи. И сумочку… и… – всхлипываю.
– Милая моя… нужно подать на него в суд за домогательства!
– Нет! – выпаливаю. – Не надо… забыть хочу. И все.
– Тось… слушай…
– Ммм?
– Давай так. Сейчас ты покушаешь, мы с тобой глянем фильм. А завтра утром я сама заберу твои вещи из этого клятого офиса. Ты только дома заявление на увольнение напиши.
– Но где же мне работать…
– Слушай, я кое-что рассказала Боре. Не злись только. Он очень переживает за тебя.
– Ты рассказала ему… что меня… – в ужасе отпихиваю маму, – зачем?!
– Нет. Всего я не говорила, – мама грустно опускает глаза, теребит низ домашнего свитера, – но упомянула, что тебе тяжело с мужчинами.
– Ох… – хватаюсь за голову, плюхаюсь на кровать, – ну зачем, мама?! Теперь все знают, что я дефективная…
– Он так не думает! – восклицает она, садится рядом. – У него есть предложение, Тось. Хорошее. Я отказалась, думая, что у тебя все хорошо в этом офисе. Но если все так, то лучше согласиться.
– Какое предложение? – бесцветно спрашиваю.
– Его сыновья сейчас руководят большим холдингом. И одному из них нужна личная помощница. Ты же помнишь Егора и Олега? Вы особо не общались, но они относились к тебе как к младшей сестренке.
Признаться, я плохо помню братьев.
– Если согласишься, Боря поговорит с ними, и тебя возьмут. Они никому не дадут тебя в обиду.
– Они тоже в курсе моих проблем?
– Нет, конечно! Тось, мы с Борей…
– Все хорошо, мамуль.
Мне не хочется…
– Ну, что скажешь? Без твоего согласия я ему звонить не буду, – мягко произносит мама, гладит меня по руке.
Признаться, я хочу просто лечь и лежать. Никого не видеть и не слышать. Я не верю никому, кроме мамы. И ставшей мне подругой Камиллы с прошлого места работы, но она сейчас в декрете…
Мы порой переписываемся.
Соблазн замкнуться в себе слишком велик. Но если я так сделаю, то проиграю.
Нужно попробовать…
– Хорошо… я согласна.
Глава 5
Олег
Дзынь!
Дзынь!
Блядь! Кого принесло, мать вашу? Хватаю мобильный с тумбочки. Не открывая глаз, подношу к уху.
– ДА?! – гаркаю.
Тишина.
– Алло, блядь! – рычу, но, похоже, звонил не он.
Дзынь!
Дзынь!
Глаза приходится все-таки открыть. И тут я понимаю, что звонят в дверь. Кого в такую рань принесло-то?
Стекаю с постели. Спотыкаюсь о пустую бутылку виски. Вечерок вчера выдался пиздец, конечно. Эта блондинка испортила мне классный секс. Та рыжуля была не против…
Протираю лицо. Нахожу домашние штаны.
Снова чуть не падаю, наступив уже на вторую пустую бутылку. Матерюсь, шлепаю открывать.
– Ну? – распахиваю дверь.
На пороге стоит отец.
