Занавес памяти
Татьяна Юрьевна Степанова
По следам громких дел. Детективы Т. Степановой
Одиннадцать лет назад в сумрачном лесу в доме ведьмы на Круче был жестоко убит успешный и состоятельный бизнесмен Геннадий Елисеев. В этом страшном преступлении обвинили его несовершеннолетнего сына. Минули годы, Серафим вырос и нашел в себе силы вернуться в родной город, где его когда-то прозвали Волчонком, чтобы снять с себя клеймо убийцы. И найти настоящего хитрого, изощренного, безжалостного преступника-невидимку!
Одному ему подобное не по силам! Вместе с ним приезжают Екатерина и Гектор Борщовы-Петровские и капитан полиции Арсений Блистанов. Они перевернут сонный городок на Оке, чтобы поднять занавес памяти, за которым скрывается истина!..
Татьяна Степанова – подполковник полиции, бывший сотрудник Пресс-центра ГУВД Московской области и следователь, поэтому в ее остросюжетных романах так правдоподобно и детально описывается расследование криминальных загадок. Татьяна ежедневно работает с информацией о реальных преступлениях, и ее детективные истории максимально достоверны.
Татьяна Юрьевна Степанова
Занавес памяти
© Степанова Т. Ю., 2025
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025
В коллаже на обложке использован фрагмент иллюстрации: © Allyana Hirsbrunner / Shutterstock.com / FOTODOM Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM
* * *
Татьяна Степанова – подполковник полиции, потомственный следователь с престижным юридическим образованием, поэтому в ее книгах следствие ведут профессионалы.
Из-под пера автора вышло 50 романов, проданных суммарным тиражом более 8 миллионов экземпляров.
Права на издание детективов Татьяны Степановой проданы в Германию и Польшу.
По книгам«Готическая коллекция»и«Темный инстинкт» сняты телевизионные фильмы.
Главную роль в последнем исполнила Любовь Казарновская. Романы писательницы позволяют читателю побывать в литературной «комнате страха».
Таинственные убийства, почти осязаемая атмосфера преступления, томительное и тревожное ожидание чего-то неведомого, пугающего…
Глава 1
Лицом вниз
Лес – древний, первобытный, загадочный, темный – покрывал ковром оба берега реки. Теплая золотая осень без дождей сначала иссушила лес, заставляя его жаждать, но затем милосердный ливень напитал его влагой и новой жизнью. По утрам, в полдень, на закате лес наполняли гомон и пение птиц, готовившихся к отлету в южные края. Птицы стаями кружили и над широкой излучиной реки, над мысом, облюбованным местными рыбаками и приезжими дачниками.
В девственном лесу, не ведавшем топора дровосеков, осень щедрой кистью расписала кроны вековых деревьев золотом и багрянцем, оставив среди буйства красок обширные острова малахитовой хвои. Бурые узловатые стволы напоминали частокол. Кустарник пестрел алыми спелыми ягодами. Лес подступал к реке на берегу, пляжа не существовало. Лишь узкая полоса мокрой глины, на нее неспешно, лениво накатывали волны.
Протяжный басовитый гудок…
Мимо проплывала баржа.
Речной трудяга – грузовоз.
Баржа шла к небольшой пристани.
Где-то там… вдалеке.
За мысом.
Лес на одном из берегов пронзала разбитая проселочная дорога. Ее проложили много лет назад от карьера, находившегося рядом с рекой. Когда-то по ней грохотали самосвалы и бульдозеры. Но карьер давно закрыли, и дорога обезлюдела. Лес возле карьера облысел и поредел, в чаще мелькали прогалины. Словно рана зиял овраг. Когда шли дожди, его почти до краев наполняла вода, и он превращался в мутный пруд.
Речные утки никогда не плескались в нем. Кажется, они чего-то боялись.
И почва здесь была иной, отличной от окрестных земель.
Овраг для могилы не годился.
Ливни и потоки воды заставили бы тело всплыть на поверхность. Поэтому для мертвеца пришлось копать яму.
Труп был абсолютно голым.
Уложенный в могилу лицом вниз, он будто вгрызался в почву зубами оскаленного черепа с вымазанными мокрой глиной клочьями спутанных волос.
Гудок на реке…
Мимо дремучего леса и тайной могилы проплывал двухпалубный пароход – последний, под занавес закончившегося туристического сезона.
В свинцовой воде клочьями ваты отражались облака. Над мысом кружили голодные чайки.
Ширь и простор…
Во тьме склепа из жирных личинок вылуплялись полчища новых насекомых. Смерть порождала жизнь.
Зло служило колыбелью… Добру?
Или чему-то еще?
Столь же древнему и страшному, как дремучий лес и царствующая в нем даже солнечным днем неизбывная тьма.
Глава 2
Овощечистка и ножницы
Когда-то давно…
Облачное хранение памяти
За окном чирикали воробьи, укладываясь спать. Солнце клонилось к закату. Его багряные лучи волшебным образом превратили воду в небольшом аквариуме на подставке в жидкий прозрачный изумруд со скользящими внутри золотыми рыбками. Они поднимались к поверхности воды и жадно пожирали корм, заботливо насыпанный чьей-то щедрой рукой.
Но мальчик на рыбок не глядел.
Все его внимание было приковано к мужчине: тот шагнул к столу, повернулся спиной к мальчику и заслонил от него умирающий закат в окне.
– Надо отвечать за свои поступки, – назидательно произнес мужчина.
Мальчик молчал.
– Согласен со мной? – спросил мужчина.
И вновь не получил ответа.
– Ты же умный, – продолжил мужчина. – И я тебя считаю умным. И все тебя считают умным.
Нет ответа.
Мальчик пристально смотрел на два предмета, лежащие на краю стола: овощечистку и ножницы.
Овощечистка – обычная, с оранжевой пластиковой ручкой и двумя лезвиями, подобных кухонных приспособлений полно в супермаркетах. Ножницы – канцелярские, с толстыми черными удобными ручками и широкими острыми лезвиями, способными резать все, начиная от бумаги и заканчивая толстым картоном и электрическими проводами.
– Лгать некрасиво, – со вздохом констатировал мужчина и обернулся. – Настоящие… четкие, правильные пацаны никогда не лгут. Ты ведь у нас четкий, правильный?
Мальчик поднял на него мутный взор.
Мужчина возвышался над ним, скорчившимся на стуле, и тоже внимательно разглядывал – его сырую одежду в бурых потеках. Его вспотевшее чумазое лицо. Его руки.
– Фокус-покус! – объявил он и сделал цирковой жест.
В его руке оказалось зеленое яблоко – сочное, крупное. Он забрал со стола овощечистку, приложил к кожуре и слегка нажал.
– Штучка-дрючка-закорючка. А полезная в хозяйстве! – поделился он и начал очищать яблоко.
– Острая словно бритва, – пояснил он мальчику, вперяясь в него тяжелым пронзительным взором. – Два лезвия.
Он орудовал овощечисткой мастерски, вертя яблоко – зеленая лента кожуры вилась длинным серпантином, не обрываясь.
Мальчик завороженно наблюдал. В глазах его застыло странное выражение: смятение, недоумение, почти благоговение, покорность, ужас…
– Кожура плотная, грубая, – пояснил мужчина. – А под ней все мяконькое, животрепещущее… Кожа – она ведь и есть кожа. И у фрукта, и у нас с тобой. А?
Он остановился. Показал овощечистку в своей правой руке и…
Резким жестом провел ее парными лезвиями по тыльной стороне левой кисти, сжимавшей яблоко. На загорелой коже сразу возникли две алых полосы.
– Чуть-чуть нажал, – медленно, словно в раздумье, произнес мужчина. – Немножко посильнее, и кровью набухнет порез.
Он вернул овощечистку на край стола. Взял ножницы. Показал их.
– Хорошо наточенные, – объявил он. – Кромсают, отсекают. Режут по живому.
Щелк!
Мальчик отпрянул, сжался в комок на стуле. На секунду даже зажмурился. Но затем открыл глаза.
Щелк!
Мужчина обрезал ленту зеленой кожуры яблока. Она упала к его ногам.
– Сколько раз тебе, наверное, твердили: «Лгать нехорошо. Позорно», – сказал мужчина. – Десять? Сто раз?
Нет ответа.
Мальчик не отрывал взора от его свежих порезов.
Опустил глаза долу.
