Перехватываю поднос поудобнее и стучу.
Никто не отвечает. Но Алевтина меня бы не отправила, если бы было нельзя, да?
Официантка из меня – так себе. Как бы открыть дверь и не ошпариться кипятком?
Наконец, мне это удаётся. Захожу в святая святых, и замираю.
На фоне вечернего мегаполиса – внушительная фигура нашего директора. На нём – белая рубашка с закатанными до локтей рукавами, несколько верхних пуговиц расстёгнуты. Часы поблёскивают на запястье. Черные брюки идеально сидят на крепких бёдрах, но туда лучше не смотреть.
– Не стоит начинать работу в МОЕЙ компании с оспаривания МОИХ решений, – произносит чётко, обращаясь к посетителю напротив. – Можете идти.
Мажет по мне равнодушным взглядом, берет тренькающую трубку со стола и выходит в смежную комнату.
Интересно, свидетелем чьего позора я только что стала?
Посетитель, точнее, посетительница встаёт со стула, поворачивается ко мне лицом… Марго! Есть же справедливость на этом свете!
– Ты, значит, на побегушках тут? – ехидно интересуется стерва, оглядывая поднос.
А у самой глаз дёргается. Как её Довлатов, а?!
– А ты, значит, облажалась в первый же рабочий день? – с сочувствием качаю головой.
Марго выпучивает ошалелые глаза. Волнуюсь, как бы её инсульт не разбил, вон как колбасит.
– Ты не забывайся, челядь! Я всегда получаю то, что хочу, поняла?
– Угу. С дороги, «Госпожа». Долго мне с этим подносом тут стоять?
Видимо, я произнесла последнюю фразу без должного подобострастия. Потому что Марго начинает трястись, как припадочная. Бросается ко мне с растопыренными руками и подбрасывает поднос. Он с грохотом падает на пол.
В первую секунду ничего не чувствую, кроме недоумения. Зато потом… искры из глаз.
Эта сука опрокинула на меня кружку с огненным чаем и скрылась за дверью!
Собираю волю в кулак и стискиваю зубы, чтобы не заорать. Шея и грудь горят! А больно так, что взвыть хочется!
– Что здесь? – раздражённо спрашивает босс, выглядывая из комнаты отдыха.
Он смотрит на поднос и кружку в луже у моих ног. Переводит взгляд на лицо…
– Горячий был? – спрашивает, приближаясь большими шагами.
– Очень, – пищу.
Боль только усиливается, почему-то, и страшно потрогать шею. Не могу сдержаться и жалобно всхлипываю.
– Снимай, – он показывает на платье, потом кивает на дверь в своё убежище. – Быстро.
Глава 3
Слушаюсь и бегу, куда приказали. Спешно стягиваю платье. Потом топ, который у меня вместо лифчика. И остаюсь в одних трусах.
Он же знает, что я голая? И не зайдёт пока сюда?
Обмахиваю руками шею, грудь… мало помогает. Я липкая вся. В чае, похоже, был ещё мёд.
Может, в этих хоромах и ванная есть? Точно, вон там еще одна дверь!
Холодная воды облегчает мои мучения. Но красные пятна только ярче становятся. Если будут волдыри или, еще хуже – шрамы останутся, я прибью эту дуру!
Приведя себя в относительный порядок, возвращаюсь в комнату.
Полотенец не нашлось. Моя одежда липким комом валяется на полу, противно даже трогать. Прикрыться нечем.
Что делать? Домой в чём-то идти надо.
Вдруг раздается трель. Боссу кто-то звонит, а его телефон – вот он, на диване валяется.
– Ты там в порядке? – громко спрашивает Дмитрий Алексеевич.
– Да.
– Я сейчас за телефоном зайду.
Почему-то начинаю паниковать. Как же я могла так попасть? Вспоминаются пятничные наставления декана.
«Ты, Прохорова, – ходячая катастрофа. Чудо, что Довлатов взял тебя на стажировку! Он – гордость нашего факультета, самый блестящий выпускник за много-много лет! Хоть представляешь объём финансирования, который мы от него ежегодно получаем?! Сиди там тише воды, ниже травы! Исполняй все его прихоти и не отсвечивай!»
Хоть декан и стращал меня перед первым рабочим днём, мужик он мировой и относится ко мне по-отечески сердечно. Я не могу его подвести!
Пока додумываю эту мысль, дверь открывается. Успеваю только сделать разворот на девяносто градусов.
Сердце, до того момента отчаянно бившееся, теперь словно замирает. Не дышу, прислушиваясь к шагам. Грудь-то я прикрыла руками, а вот задница… она сейчас предстанет перед Довлатовым во всей красе!
Вижу мужскую руку с часами на запястье и трусливо жмурюсь.
Я – почти голая, а он совсем рядом! Мамочки! Для девятнадцатилетней девственницы – серьёзное потрясение!
Не уволит ведь он меня после этого «стриптиза»? Сам сказал – иди, сними…
– Да, Борис Евгеньевич. Ориентировочно в четверг… Да…
Фух. Он отошёл и теперь разговаривает по телефону, стоя на пороге.
Сразу опускаю руки, потому что прикасаться к обожженной коже больно.
Голос босса становится хрипловатым. Он даже кашляет, как будто прочищая горло. Но не выходит совсем.
Прощается с собеседником и говорит уже мне:
– Возьми что-то из моей одежды – футболку или рубашку. По длине сойдёт за платье.
– Хорошо. Спасибо.
Выходи уже, пока я тут не сгорела со стыда!
Но он продолжает стоять в дверях.
Моя кожа покрывается мурашками – дыбом каждый волосок. Чувствую мужской взгляд, будто меня трогают.
Нервно оглядываю стены, чтобы отвлечься.
Над диваном висит большая полка-витрина. За стеклом – дипломы, какие-то статуэтки.
Прищуриваюсь, наводя резкость. И вижу, словно в зеркале, Довлатова!!!
Он пристально наблюдает за мной, привалившись к косяку. И грудь моя в отражении должна быть ему отлично видна.
Нужно прикрыться, но я не шевелюсь, словно под гипнозом.
Низ живота наливается тяжестью. Между ног начинает покалывать.
Мне нравится, что он смотрит? Как стыдно…
Делаю глубокий вздох. И встречаюсь с боссом взглядом.
Обоим в этот момент очевидно, что он разглядывал меня, и я ему это позволила.
Будет думать теперь, что намеренно его соблазняю.
Нужно немедленно разубедить его в этом! Сейчас, только оденусь.
– Дмитрий Алексеевич, вы не могли бы выйти?
Он отвечает не сразу:
– Одежду найдешь в шкафу.
Разворачивается медленно и выходит.
Но я успеваю заметить движение ладонью по ширинке и зафиксировать внушительный размер бугра.
Он меня хочет? Вау. Даже лестно.
Но с таким, наверное, в первый раз больно будет. Он вообще весь большой. И там у него, судя по всему, тоже…
Боже, о чём я только думаю!
Очнись, Юля! Ты ждёшь своего принца? Вот и дальше жди, это явно не он!
Глава 4
Во вторник я от работы свободна, и весь день готовлюсь к экзамену дома.
Но мыслями постоянно возвращаюсь в кабинет Довлатова. Вспоминаю, как он рассматривал меня. Его голос, в котором вдруг появились новые, незнакомые нотки.
Вчера, пока я переодевалась, босс вышел. То ли смущать меня не хотел, что маловероятно. То ли дела какие-то срочные образовались. Но когда я, крадучись, выглянула из комнаты отдыха, в кабинете уже хлопотала уборщица.
С Марго нужно что-то делать. Против её всемогущего отца мне противопоставить нечего. Нажалуется ему, и меня, действительно, выгонят еще. Избегать её всячески? Да я бы рада, но не получается.
Смотрю на футболку и кожаный ремень босса, висящие на стуле. Разница в росте у нас приличная – сантиметров тридцать. И плечевые швы оказались мне ниже локтей. С поясом, и вправду, сошло за платье.
Надо это всё вернуть ему.
В среду приезжаю в офис пораньше. Одета в соответствии с дресс-кодом – белая блузка и строгая юбка, прикрывающая колени. Но в рюкзачке – джинсы с кедами на случай, если Гера снова решит протаскать меня по всей Москве. Ну и вещи, одолженные у начальника тоже.
До десяти не знаю, чем себя занять – из руководства никого нет. Сижу и слушаю запись последней лекции в телефоне.
Но отвлекаюсь на шум в приёмной.
Подслушивать нехорошо, но иногда очень полезно.
Кто-то принёс ценный пакет для Довлатова. Но вместо того, чтобы зарегить содержимое и положить в красную директорскую папочку, как обычно, Алевтина начинает кого-то вызванивать, взволнованно жестикулируя.
Она очень нервничает, меряет шагами приёмную, не выпуская трубку из рук.
Происходит что-то из ряда вон выходящее.
Наконец, минут через десять, вызывает меня по внутренней связи к себе.
– Юлечка, собирайся, поедешь за город. Нужно отвезти пакет Дмитрию Алексеевичу.
Опять я вместо курьера? Классная стажировка у меня, ничего не скажешь.
Алевтина берет пакет одной рукой, меня за локоть другой, и ведёт в кабинет директора.
Видя недоумение на моём лице, начинает пояснять: – Здесь – бумаги, обличающие нашего очень крупного клиента. Он эту информацию предпочел утаить даже от команды Довлатова. Но наши специалисты всё равно всё разведали. Дмитрий Алексеевич, представляя этого товарища в суде, должен это узнать. И узнал бы еще два часа назад, если бы наш отец-молодец всё не проспал!
– Кто?
