– День… – фыркнула девушка, имени которой я так и не узнал за время нашей беседы. И закатила глаза.
– Владимир, верно? – учтиво спросил Геннадий, окинув меня чуть рассеянным взглядом. Потом перевел взгляд на Еву. И на нее он смотрел гораздо внимательнее. – Может быть, нас представят?
– Ева, – улыбнулась моя девушка и протянула руку.
– Чрезвычайно польщен! – Геннадий поцеловал протянутую руку. Пакет, с которым он пришел, многозначительно звякнул. – Сударыня, а вы не хотели бы мне попозировать? У вас такое удивительное лицо…
– Начинается… – прошипела девушка.
– Марианна, ну как тебе не стыдно, у нас же гости! – с ленцой и легким укором произнес Геннадий. – Лучше сообрази что-нибудь на стол, прояви уважение.
– Я тебе толковый словарь подарю когда-нибудь, – Марианна дернула плечом и встала, халат снова сполз куда-то в район талии. Она забрала из рук Геннадия пакет и стремительно вышла из комнаты.
– Вы ее извините, пожалуйста, – развел руками Геннадий. – У нее с самого утра дрянное настроение.
– Это ничего, случается, – пожал плечами я. – Может быть, перейдем к нашим делам?
– Делам? – гладкий лоб Геннадия покрылся морщинами. – Ах да, делам…
– Мне ваш адрес дал Василий из Новокиневска, – сказал я. – Он сообщил, что у вас была договоренность и…
– Да-да, – поморщился Геннадий и махнул рукой. – Я помню Василия. Все собирался ему позвонить… Простите, а вы насколько хорошо его знаете?
– Хм, сложный вопрос, – я поднял глаза к потолку. – Мы знакомы несколько месяцев. И немного вместе работали. А что?
– Владимир… – задумчиво проговорил Геннадий. – Честно говоря, я удивлен. Потому что ожидал увидеть скорее Эдуарда…
– Эдика? – удивился я.
– Он мне звонил четырежды за последнюю неделю, – сказал Геннадий. – Тоже ссылался на Василия и… Честно говоря, я не очень понял, чего именно он хотел, но когда вы позвонили…
«Вот говнюк», – подумал я.
– Эдика я, конечно, знаю, – кивнул я. – Но о его полномочиях не в курсе. Возможно, у него какие-то другие планы.
Черт, у этого Геннадия такая заразительная манера говорить, что я волей неволей начал под нее подстраиваться. Отстой. Я тряхнул головой.
– Послушайте, Геннадий, – сказал я. – Давайте я не буду ходить вокруг да около. Василий хочет сотрудничать с вами на предмет концертов в Новокиневске и области. И попросил меня в некотором смысле ваше соглашение освежить. И вот я здесь. Этот разговор имеет смысл продолжать?
– Ох… – Геннадий потер лоб. Потом посмотрел на Еву. Потом – на распахнутую дверь. – Марианна, у тебя все готово?
Ответа не последовало. Только стук посуды, как будто ее на стол швыряли, а не расставляли.
– У меня есть правило – никогда не обсуждать важные дела на голодный желудок, – сказал Геннадий. – Так что предлагаю нам всем переместиться за стол и приобщиться к кулинарному искусству Марианны. Еще раз прошу за нее прощения, она бывает излишне резка и неприветлива, но у нее, поверьте, золотое сердце.
Геннадий вышел из комнаты, мы с Евой встали, и девушка ухватила меня за рукав.
– А он точно бизнесмен? – прошептала она. – Вообще не похож…
– Мы же в Питере, – пожал плечами я. – Тут все странные.
Завтрак оказался довольно обильным. И, похоже, являл собой логичное продолжение ужина. Во всяком случае, все эти блюда вряд ли золотосердечная Марианна успела приготовить за те несколько минут, которые у нее были. Кроме того, сырная корочка на мясе была слегка «уставшей».
Подчиняясь правилам хозяина, пока мы ели, я не переходил к деловым разговорам и, в основном, вежливо поддакивал хозяину квартиры. Который говорил много и охотно. И о себе, разумеется. Он сообщил, что вся эта пошлая роскошь, которую мы можем наблюдать, досталась ему от родителей. Отец – дипломат, мать – пианистка. Но оба они в прошлом году покинули Россию и осели в Италии. Потому что давно мечтали. А сам Геннадий этих всех шелковых диванов и бархатных портьер не одобряет, но избавиться от этого рука не поднимается. Много говорил о своем детстве, о том, что играет на четырех музыкальных инструментах и говорит на четырех языках. И вообще цифра четыре в его жизни знаковая.
Я не очень внимательно слушал. Ровно настолько, чтобы не терять нить повествования, но не запоминать подробности. Больше всего забавляло во время этого рассказа следить за выразительным лицом Марианны. На каждый эпизод из жизни Геннадия она корчила очередную гримаску, а когда он поворачивался к ней моментально возвращала лицу невозмутимый вид. Через пару бокалов я глянул на вычурные часы, декорированные парой весьма корпулентных барышень, одетых в розовое. Мда, если дело так пойдет и дальше, то мы рискуем опоздать к началу концерта.
Я попытался снова инициировать деловой разговор. И опять безуспешно, потому что в этот момент Геннадий вдруг решил поведать нам о своем новом призвании. Ну, о есть о том, как он решил стать гениальным художником.
Лицо Марианны стало скучающим. Тут она заметила, что я на нее смотрю. Хм, интересно… А что, если… Я подмигнул девушке и понимающе развел руками.
Взгляд Марианны вдруг стал цепким.
– Владимир, а вы умеете чинить гардины? – перебила вдруг велеречивую речь своего не то мужа, не то бойфренда девушка.
– Зависит от степени поломки, – хмыкнул я.
– Пойдем, – она вскочила и ухватила меня за рукав. – Вы тут пообщайтесь пока, Ева, вы ему главное позировать не обещайте, а то пожалеете потом.
– Марианна, ну как ты можешь, в самом деле! – укоризненно покачал головой Геннадий.
– Отстань, – отмахнулась Марианна, увлекая меня за собой к одной из дверей гостиной. – Ты уже неделю ничего с этим сделать не можешь! Может хоть этот гость с руками из нужного места.
Марианна затащила меня в спальню и захлопнула дверь. Судя по голосу Геннадия, опешил он ненадолго. И снова начал вдохновенно вещать о призвании, высказывании творца и его коллегах из эпохи возрождения.
– Давай, – сказала Марианна, резко повернувшись ко мне.
– Так что у вас надо починить? – сказал я, оглядывая новую комнату. Она была под стать всему остальному – бархатные портьеры с золотыми кистями, кисейный балдахин над широченной кроватью, толстенный узорчатый ковер… Единственным диссонансом во всем этом дворцовом великолепии было постельное белье, как попало смятое на кровати.
– Ничего у нас не сломано, – поморщилась Марианна. – Давай телефон своего Василия и рассказывай, что там у вас за дела.
– Я в неподходящее время пришел? – понимающе усмехнулся я.
– Ну да, – кивнула девушка. – На него находит временами. На неделю или две. Иногда на месяц. Сейчас он часа два будет разоряться на тему своих гениальных художеств, и только потом скажет, что больше ему неинтересно заниматься концертами, бла-бла-бла.
– Но при этом ему все еще интересно? – уточнил я.
– А ты думаешь, кто-то его эти художества будет покупать? – криво усмехнулась Марианна, вытащила из кармана халата пачку сигарет и закурила. – А без денег он заскучает и снова начнет делом заниматься.
– Ясно, творческая личность, – кивнул я и полез в карман за записной книжкой. – Понимаю, что я так себе авторитет, но за Василия я ручаюсь, с ним очень приятно работать, он один из самых честных и порядочных людей. Ну, из предпринимателей, разумеется.
– А тебя-то как в компанию предпринимателя занесло? – она окинула меня недоверчивым взглядом. – Ты школу-то давно закончил?
– А я талантливый, – подмигнул я. – Однажды проснулся и понял, что концертная деятельность – это мое призвание. Стоп-стоп, не надо делать такое лицо! Я просто с оказией здесь оказался. Мои ребята выступают на «Невских берегах», а Василий мне доверяет, вот и попросил заскочить пообщаться. Вот телефон Василия. Ну и вот мой, на всякий случай.
– Ага, – Марианна взяла бумажку и посмотрела на нее долгим взглядом. – Новокиневск… Даже не знаю, где это. Забей, я вообще плохо географию знаю. Слушай, Владимир… Блин, как же меня задрала эта высокопарная речь! Вова, давай так. Если Генка очухается в ближайшую неделю, то он сам позвонит. А если нет, то я тебя наберу, и мы вместе что-нибудь придумаем, лады? Ты же не страдаешь этой херней, что дела можно вести только с мужчинами?
– Ничуть, – я покачал головой и протянул руку. Марианна уверенно ее пожала. Халат снова сполз с плеча, обнажая грудь. К зрелищу я уже успел привыкнуть, но еле сдержался, чтобы не фыркнуть. Где только не приходится заключать сделки! Очень по-питерски получилось – пафосная спальня и полуодетая девица с сигаретой в руке.
Отлично, я считаю. Хорошее начало перспективных деловых отношений.
– А что насчет сломанной гардины? – уточнил я.
– Да все с ней в порядке, – Марианна поправила халат, подошла к окну и отдернула шторы. – Это я для твоей девушки придумала. Генка все равно уже забыл, под каким поводом я тебя из гостиной утащила.
– Трындец, он странный… – выдохнула Ева, когда мы вышли из парадной на промозглый питерский ветер. – Знаешь, что он мне предлагал? Чуть ли не замуж выйти. Нет, сначала, конечно, распинался насчет позирования. И что я его вдохновляю невероятно, он прямо чувствует, что напишет шедевр. А потом вдруг подсел ближе и принялся втирать, что между нами невидимая нить, и что мы непременно должны пожениться.
– Вторую бутылку допил? – уточнил я, прикидывая направление, в котором нам нужно двигаться. По карте вроде недалеко, за полчаса должны дойти.
– И третью начал, ага, – хмыкнула Ева. – Зря потратили время, да?
Я молча улыбнулся и обнял девушку.
– А что это ты так загадочно улыбаешься? – прищурилась Ева. – Между прочим, я уже близка к тому, чтобы устроить тебе сцену ревности. Чем вы занимались в спальне? Что-то я не слышала грохота молотка или прочих звуков ремонта…
– Ну, я не считаю, что мы зря сходили, – усмехнулся я. И выдержал небольшую паузу. – Ладно-ладно, я тебя просто поддразнивал! Сейчас все расскажу по дороге.
До «Юбилейного» мы добрались с опозданием минут на пять. Коварная Петроградка с ее запутанными улицами под сомнительными прямыми углами сначала завела нас не совсем туда, куда я рассчитывал, и в конце нам уже пришлось почти бежать.
Но, к счастью, особой пунктуальностью устроители фестиваля не страдали, так что до начала явно было еще далеко.
Всю площадь перед монументально-безликим спорткомплексом была заполнена людьми. От количества собранных в одном месте длинноволосых парней рябило в глазах. Шапками питерские неформалы и фанаты рок-музыки пренебрегали, так что весь их неформальный вид был напоказ – налобные повязки, косички, вплетенные в волосы бусины и какие-то прочие украшения. На поребриках терзали гитары, невзирая на пронизывающий ветер. Некоторые кучкующиеся компашки делились способами бесплатного прохода на фест и хвастались качеством поддельных билетов.
И со всех сторон люди продолжали и продолжали стекаться. Станцию метро по соседству еще не открыли, так что добирались любители рок-музыки как придется. И не волнами, а сплошным потоком.
Среди всех видов неформалов попадались и вполне обычные на вид люди. В основном молодые, типа студентов и школьников, но встречались и весьма в годах. Они бросались в глаза, потому что на общем фоне их было маловато.
Масштаб, конечно, был не в пример патриархальному и консервативному Новокиневску. Там патлатая публика была все-таки в меньшинстве. Даже в местах «гнездования» неформалов их было на самом деле не очень много. А здесь…
– И куда нам теперь? – спросила Ева, сжав мою руку покрепче.
– Давай для начала попробуем в лоб, – предложил я, и мы нырнули в человеческий поток, пахнущий табаком, травкой и дешевым алкоголем.
Все спорткомплексы, даже самые странные на вид снаружи, изнутри похожи друг на друга. Все утилитарно, функционально и подчинено только одной цели – вместить в себя как можно больше людей. В общем-то, этот самый «Юбилейный», как только мы безо всяких сложностей миновали заслон проверяющих билеты, стал почти один в один похож на новокиневский дворец спорта. Гардеробы, входы в разные сектора, доминирующий серый. Ну и как специфика мероприятия – множество самопальных лотков с кассетами и винилом.
Ощущение грандиозности сразу куда-то делось. Подумалось даже, что в нашей «Фазенде», пожалуй что, атмосфера рок-концертов ощущается как-то острее даже. А здесь… Ну, как будто просто на массовое мероприятие пришел. А патлатая публика… Ну так я-то тоже патлатый!
Но с другой стороны, масштаб… Я мысленно провел подсчет. Все-таки, размер площадки – это критично важное дело в концертах. Не очень сложно устроить десяток-другой концертов на базе всяких там крохотных ДК и сельских клубов. Вот только выхлоп с каждого из них будет в разы меньше, чем с одного вот такого. Ну да, привет, Капитан Очевидность, конечно же. Но с другой стороны, чтобы замахнуться на дворец спорта, нужно сначала устроить эти самые мелкие концерты.
Я мысленно поставил себе галочку плотнее заняться сольным концертом «ангелочков», и мы направились искать проход в служебную часть.
После пререканий с тупящими охранниками, и громогласными призывами кого-нибудь, имеющего отношение к организации, к нам наконец выскочил патлатый замотанный юноша, сжимающий конторского вида папку. Долго разглядывал предъявленную бумажку, обнюхивал ее. Разве что на зуб не попробовал. Но в конце концов, когда его громко окликнули из-за черной ширмы, махнул рукой охране, и нас пропустили в святая-святых, так сказать. Техническое закулисье.
Так. Теперь остался последний квест. Найти среди этого коктейля суеты и праздности моих «ангелочков». Потому что по ощущению народу здесь было вот ничуть не меньше, чем в той части, которую мы с Евой только что покинули. Субъективно, конечно, тут просто коридоры уже. Но протискиваться все равно приходилось так же.
Не особо мудрствуя, я просто принялся заглядывать во все двери подряд и спрашивать.
– Велиал! – раздался вопль Бегемота где-то на четвертой двери. Он выскочил из-за поворота, вид имел растрепанный, но уже при параде – в кожаном жилете, плаще и даже рогах на голове. Грим, правда, слегка размазался.
– Здорово, Дюша, – я двинулся ему навстречу. – Вас тут фиг найдешь в этом лабиринте…
– Блин, ты где был вообще?! Пойдем быстрее, там такое… Такое!
Глава 6
– Что, зассал, да, зассал? – растопырив руки в классической позе гопника, перед Астаротом стоял длинноволосый тощий парень в джинсовой безрукавке на голое тело. Астарот же пока еще не сдался, но выглядел прямо скажем, неуверенно. Хотя наезжающий парень прилично так уступал по весовой категории.
– Чего шумим? – я протолкнулся к центру скандала. «Такое» происходило в бльшом зале, набитом музыкантами, которые, как и «ангелочки» своей персональной гримерки не удостоились. И их всех скопом согнали в…, а что это, кстати? Одна стена целиком зеркальная, балетный станок. Похоже, на спортивный или танцевальный зал. Ну да, логично.
– А ты еще что за хрен? – развернул «главный калибр» в мою сторону тощий.
– Да так, погулять вышел, – небрежно усмехнулся я. – Смотрю, а тут ты.
– А, так ты дружбан этого лоха! – тощий оскалился, его бледно-голубые глаза зло сверкнули. – И тебе навесить?
–Ты бы выдохнул, юноша, – хмыкнул я. – Мой знакомый доктор говорит, что агрессору моча может ударить в голову и вызвать мозговой коллапс. Особенно если в мозгу сидит слизень. А ты как раз смотришься так, будто он есть…
Толпящиеся вокруг волосатики начали хихикать. Хрен знает, что случилось у Астарота с этим перцем, но вписываться за него никто особо не спешил. Значит, драка была частной, потом расспрошу, что как. Сейчас только буяна урезоню.
– Ты что там мелешь, блаженный? – скривился он. – Я вообще не с тобой разговаривал!
– Да, мне уже говорили, что я то еще трепло, – с ироничным видом покивал я. – И вечно лезу не в свое дело.
– Ну вот и вали отсюда, пока я тебе хлебало не расколотил! – дернулся вперед тощий. Но пока еще его инстинкт самосохранения не отключился. Надо бы подбросить дровишек в топку.
– У нас с тобой разные весовые категории, пацан, – криво ухмыльнулся я. – А у меня есть правило – дрищей не бью.
Ха! Кулак тощего метнулся в сторону моего лица. Я уклонился и выдал ему под дых на противоходе. Тот хэкнул и сложился пополам.
– Вот что значит, быть нетерпеливым, – я вздохнул и подхватил его подмышки, чтобы он не упал. – Ты не дослушал правило. Я дрищей не бью первым.
– Отпусти, гад… – простонал-выдохнул тощий.
– Да я же чисто заботу проявить, – пожал плечами я, продолжая поддерживать тощего. Огляделся по сторонам. – Парни, вы бы расходились, кому-то же стопудово скоро на сцену.
– Костян! Костян! – из дальнего угла зала к нам вдруг рванулся еще один тощий волосатик. Правда теперь уже не с воинственным видом.
– Костян – это ты? – полюбопытствоввал я у вяло трепыхающегося в моих руках тело.
– Да пошел ты… – прохрипел тощий, пытаясь отдышаться.
– Ну извини, братан, как-то резковато получилось, – сказал я.
