С незаконченной мыслью я завалился спать дальше и сразу вырубился.
Глава 2. Фига-се, как локация жизни изменчива
Факт своего пробуждения в холодном каменном ящике я осознал далеко не сразу, а спустя час, а может и два, копошения и откровенно нецензурного ора.
– Это – полная задница! – я вспомнил о визите копытной девицы в компании с Фурией.
Короче, кое-как сбив трухлявую крышку, оказавшейся на моё счастье из дерева, я покинул кошмарную западню. Следом избавился от паутины и остатков сгнившей тряпичной одежды, давно ставшей ветхой трухой.
Затем, я неуклюже слез с каменного пьедестала, ну, или с ритуального алтаря, на котором и был установлен сам каменный гроб. Ну, и ещё раз порадовался тому, что крышка была деревянной и сейчас прогнила от времени.
К слову, не вся одежда с меня осыпалась. Осталось кое-чего металлическое и трудное в экспресс определении. Одно лишь понятно, что такого прикида я точно никогда не носил. Скрежещет изрядно, да и погромыхивает.
Я долго и упорно орал, а предсказуемо подустав бестолку надрываться, я занялся изучением места своего пребывания. Или же заточения, если назвать ситуацию иными словами, так сказать, более верными.
В результате, я обшарил практически все закутки-закоулочки каменной западни. Да-да, вот так, не мудрствуя всё ощупал руками из-за очень скудного освещения и пришёл к удручающим выводам. Некоторые из которых кажутся мне совсем безнадёжными, нереальными и полными какого-то сюрреализма, или же откровенного бреда. Подстава!
И вообще, я конкретный испуг словил. Однако, это не тот страх, к какому привыкло большинство людей, связанный со страхами неудач или самой смерти, ну или драк с превосходящим по силе противником. Нет, этот страх иного характера, близкий к отчаянию.
Первобытный ужас перед неизвестностью и непредсказуемостью своего самого ближайшего будущего, не говоря уже о более длительных сроках.
Нет никаких, даже отдалённых, прогнозов. А есть только отчаяние, образовавшееся в связи с неуверенностью в том, а поужинаешь ли ты вечером по обыкновению, или сегодняшней ночью ляжешь поспать. А может быть, я в жутких муках исчезну из жизни, не попив даже чая.
Итак, я уселся на алтаре.
– Вот ни-хрен-на-се, локация жизни прогнулась! – вгорячах и с эмоцией злости, я трахнул кулаком по боковине каменного постамента. – Бл-л… Руку чуть не сломал, – я прижал ушибленную конечность к груди и тут же замер, напряжённо вслушиваясь во вдруг ожившее окружение.
Хр-р… Щёлк. Кл-ланц… Тр-тр-тр… тр-тр-тр-р-р.
Вся серия звуков указала мне на срабатывание некоего механизма, спрятанного внутри стен древнего склепа. И чуть-чуть снаружи что-то звякнуло и заскрипело противно. Приблизительно так, как звучит трущееся без смазки железо. Возможно цепи, как вариант, или ржавые шестерёнки.
Да пофиг, так как я конкретно воодушевился и приступил к поискам этого, чего-то сработавшего, с новыми силами.
Я начал новые поиски с определения источника звука.
Данный этап могильного квеста оказался делом простецким, ибо я почти сразу нащупал в предполагаемом месте деревянное полотно с металлическими поперечинами.
Это точно старая дверь и звук доносился откуда-то из-за неё. А почему это я в первый раз её не нащупал – не скажу даже. Возможно, что из-за слишком нервозного состояния моё внимание слегка притупилось.
Да сейчас и не суть, так как я сразу же вспомнил о гнилой крышке своей бывшей каменной западни. Н-да-с… На поверку оказавшейся деревянной и трухлявой до жути, а потом и сломавшейся с полтычка, коли пользоваться жаргонизмами в своих выражениях.
А главное, никто и не запретит мне ими пользоваться, так как вокруг попросту нет никого. Хоть дурным ором ори всю известную нецензурщину.
Медлить в делах самоспасения – это признак форменного слабоумия, особенно в моём случае.
Посему, несмотря на неслыханное волнение из-за возможности претерпеть неудачу, я как следует подобрался и обозначил мишень для удара ногой. Чисто габариты двери перепроверил, что бы пинком по каменной кладке не шибануть, или не вломить со всей одури по металлической поперечине. Темно же тут, как в заколоченном склепе…
– От же-ж, блин, о чём я вообще? Это ж и есть склеп! Ть-фу…
Сплюнув через плечо и махнув рукою наотмашь, дабы прогнать последние капли неуверенности, я как следует изготовился, отставив назад правую ногу, и-и-и… Долбанул.
Тра-а-ах! Хрь-ря-сть!
– Бл-ли-ин, да что за ночь-то сегодня, н-нафик?.. – я еле сдержался, чуть не выругавшись гораздо витиеватее и по вполне обоснованной причине.
Всё получилось, но так бездарно. В общем, дверь оказалась очень трухлявой. В результате моего сокрушительного натиска нога проломила деревянное полотно и в нём же застряла. Но это ещё не всё.
Скобы запора тоже не выдержали и дверь распахнулась, увлекая и меня за собой. Нога-то зацепилась за края слома, а я долбанулся затылком, рухнув плашмя на каменный пол.
Свезло ещё, что сознание не потерял, пусть и лежу теперь в неестественном положении и осматриваюсь, скашивая взгляд по сторонам и водя головой то туда то сюда. М-да, благо снаружи оказалось немного светлей и пейзажик тот ещё открывается, вкупе с поправкой на тёмное время суток, дополняющее картину мистическими красками.
Могильные камни перемежаются с застывшими изваяниями и памятными обелисками, возвышаясь над туманной позёмкой, словно скалистые острова мрачного архипелага. Самих могильных холмов, как и тропинок с дорожками, не видно совсем из-за серо-белёсой дымки, стелющейся по самой земле. Тут есть и скульптуры неизвестных звероподобных людей и животных, кажущихся нелепым творением сумасшедшего зодчего, потерявшего разум и утратившим связь с миром реальности.
Странно, но я не вижу крестов и других отличительных знаков, встречающихся на каждом из кладбищ существующих в мире и указывающих на вероисповедание упокоенных. Я что, попал на захоронение к злобным сектантам? Но таких, вреде как, не бывает. Или бывает, но я не слыхал?
Озноб прокатился волной по телу от макушки до пяток, несмотря на сносную температуру окружающего воздуха ночи. Холодок заглянул в каждую клеточку моего организма, взвинтив нервы до крайнего состояния, приближая наступление паники.
– Придурь… Из мортиры ещё бы пальнул! – сверху раздалось замечание с ворчливыми нотками критики. – Погромче – мол, тут я, – дополнил некто, причём, достаточно молодым девичьим голосом.
У меня чуть сердце не лопнуло и я не знаю, отчего не заорал во всю глотку.
– Если этот бестолочь так и продолжит валяться ногами наружу – его заметят, а следом и нас, – рассудительно подключился другой девичий персонаж, и с теми же признаками лёгкого раздражения.
– Х-м, мак пить дать, при такой-то яркой Луне! – с ней согласились.
– Слышь там, внизу? Болезный хворью падучею, реагировать будешь? – этот вопрос уже непосредственно для меня прозвучал.
– Вы мне? – задал я самый дебильный вопрос из возможных, над которым всегда сам угорал, если такое в фильмах встречалось. – Блин, глупо выходит… – буркнул я и предпринял попытку освободить ногу.
Из-за возни, разумеется, дверь опять заскрипела ржавыми петлями и жуткий скрежет врезался в слух, заполняя пространство вокруг. Тишина ещё эта, кладбищенская, словно назло усилила неприятное действие звуков. Посему, неописуемое раздражение зародилось в душе и закипело. Наверняка не у меня одного.
– А ну – замер там! – моё беспонтовое и громкое занятие резко и грубо прервали. – Екатерина Фёдоровна, дозволь я спущусь, пособлю? – следующее обращение прозвучало с почтением и точно не мне.
– Давай-давай, голубушка, – согласилась обладательница первого голоса, то есть, эта самая Екатерина. – Только руками его поменьше касайся, вдруг там бродяжка, коего и в самом деле хворюшка одолевает, – дополнила она чуть строже.
Несмотря ни на что, я внутренне обрадовался и прекратил свои безрезультатные потуги.
А реагировать на сравнение себя с бомжами счёл преждевременным, ибо моё вынужденное одеяние точно не блещет дороговизной бутиков с супермаркетами премиум класса. Скорее всего, я выгляжу как раритетный хлам, найденный в старом шкафу, спустя долгое время после его путешествия на ближайшую свалку.
Помощница появилась бесшумно и сразу меня озадачила…
– Ть, а вертится, аки та вошка на гребешке – ступню разверни и всё получится, – дала она указание, которое я выполнил с небольшими напрягами.
Девица критически прищурилась, что я подметил при свете луны, и направила ступню в пролом в нужном изгибе.
– Вытягивай! – кивнула она.
Я послушно приложил некое незначительное усилие и освободился из западни. Простенько получилось, вовсе не сложно. Я и сам мог бы справиться, при условии спокойного состояния духа и должной умственной концентрации, соответственно.
– Вот и всё! – строгая барышня брезгливо отряхнула ладони.
– И как звать-то тебя? – я предпринял попытку завязать разговор и тут же наткнулся на острый взгляд девушки, близкий по смыслу к состоянию гнева.
Пришлось даже назад немного податься от неожиданности, и упереться спиной в косяк старой двери.
– Очень советую не допускать таких вольностей впредь, – заговорила она полушёпотом, словно змея зашипела. – Не знаю, насколько сильно блажен твой разум, но даже очень добрые люди способны отрезать тебе твой дерзкий язык за такое, – продолжила она сеанс выплеска злости, приводя меня в ужас. – Если Госпожа услышала бы твою речь, то кинжал сразу вонзился бы в твоё горло! Сиди тут и сделай так, чтобы про твоё существование мы все позабыли! Дверь закрой за собой и тихонько смотри через щели, ели жить не наскучило…
От такого неожиданного приветствия, я буквально выпал в осадок и ответить ничего не сумел.
Завершив свой угрожающий спич, девица исчезла из виду, словно её и не было. Ну, а я остался охреневать в одиночестве, ломая голову над произошедшим.
Вообще, честно говоря, я ничего не понимаю! Предельно ясно только одно – позвонить по мобильнику мне не дадут, а если стану настаивать, то просто прирежут. Причём, прирежут, и им, судя по всему, ничего не сделают за содеянное. Я это задницей своею почувствовал, когда фифочка на меня злобно зыркнула.
Однако, слова злющей девицы, связанные с необходимостью спрятаться, я воспринял серьёзно и выполнил указание, схоронившись в склепе за дверью, которую спешно прикрыл. А хрен его знает, что там дальше стрясётся в сценарии, ведь чего-то девушки ждут, сидя ночью на кладбище?
Короче, я занял скрытную позицию за дверью, сев напротив пролома в её полотне. Проверил удобство посадки, дабы не двигаться как можно дольше и не раскрыть своё присутствие неожиданным шумом, если конечности вдруг затекут. И теперь вот – сижу, жду неизвестно чего и чуточку обо всём размышляю.
С внешностью девушки я успел познакомиться только вскользь, да и то с серьёзной поправкой на темень и скудный свет от Луны. Так что, многого я не увидел и лицо злюки рассмотрел плохо. Разве что, грубую оценку могу дать – м-да, она не уродина точно, а возможно даже красивая.
Однако, не мне судить о таких щепетильных вещах, ведь это дело исключительно личных симпатий и вкусов каждого человека. А ещё, я могу оказаться предвзятым по объективным мотивам… М-мм, она же мне угрожала! Вот отвлёкся, а снаружи уже начинается что-то. Поэтому, я временно отогнал свои мысли и сосредоточился на наблюдениях.
И не напрасно, так как есть на что посмотреть, но с осторожностью. А что бы рассудок не потерять, необходимо приблизиться к состоянию отрешённости от реальности. Такая вот, незамысловатая техника безопасности вырисовывается.
Всё началось вполне безобидненько, буквально со стайки мерцающих светлячков, взлетевших с куста и унёсшихся прочь в искрящимся танце. Лунный свет усилился на мгновение и выхватил из общей картины очертания фигур, плывущих в тумане. Именно очертания человеческих форм, постепенно набирающих чёткость в мелких деталях и становящихся более узнаваемыми.
Я вижу потрёпанных временем рыцарей и крестьян. Каких-то монахов в длинных разодранных рясах. Детей и подростков… Короче всех, кого только хоронят.
Призраки давно усопших людей появляются над своими могилами и собираются в малые группы, числом не больше семи и не меньше пяти. Фигуры берутся за руки и ходят по кругу в тумане, а их лица выглядят удручающе. Некоторые давно уж не лица, а белесые и желтоватые черепа, улыбающиеся мёртвым оскалом.
Это похоже на ритуальные танцы шаманов и колдунов, обращающихся к неведомым духам с призывом. И я уже вижу результаты их действий, появляющихся в эпицентрах их сборищ. А именно, в центре каждого ритуального круга танца мёртвых, сквозь густую дымку тумана пробились и поднялись листья чёрного папоротника.
Хороводы продолжились и призраки закружились с новыми силами всё быстрее… быстрее… быстрее, с непрекращающимся и нарастающим ускорением. И ускорялись те хороводы до той поры, пока их призрачные формы не слились в сплошные круги серой мглы, а папоротник не зацвёл. Я никогда не видел цветов этих мифических растений, пользующихся у нас колдовской популярностью, но увиденные точно такими и должны быть.
Эти яркие алые цветы имеют шесть лепестков, два из которых слились и стали одним, широким, при наклоне стремящимся вниз. Всё вместе очень похоже на лицо человека, ну или умного животного.
Как только цветки распустились, круги серой дымки рассыпались и окружение вернулось в изначальное состояние, присущее кладбищу. Всё та же белёсая дымка тумана скрывает могильные холмики и тропинки с дорожками. Лунный свет пробивается сквозь ветви деревьев и выхватывает из темноты надгробия с обелисками и памятными скульптурными композициями. Тихо и мёртво вокруг, а я продолжаю сидеть в склепе за дверью.
Кое-как переведя дух и решительно отложив обдумывание увиденного действа на попозже, я собрался покинуть укрытие, но снаружи вновь наметились изменения.
Придерживаясь благоразумия в своём поведении, я задержался и опять занялся наблюдением, стараясь никак не отсвечивать, то есть, быть незаметным. А что ещё остаётся-то?
Что же я теперь вижу? Да всё то, что делает моё положение гораздо запутаннее и неопределённее с нормальной точки зрения здравомыслящего человека, современного кроя личностной психологии. Посреди мрачных кладбищенских декораций появляются люди. Немного, но они есть. Одеты в длинные плащи с нахлобученными на головы капюшонами, затрудняющими определение личностей. Заняты оные осторожными сборами цветов папоротника, кстати, уже начавшими терять свои лепестки.
То есть, если не успеть сорвать их буквально сразу же после начала цветения, то вся затея превратится в ничто. В общем, число счастливчиков ограничено, что я и констатировал в своих наблюдениях, пока сборщики не разошлись.
И что теперь я должен думать о происходящих со мной катаклизмах? Фурии издеваться удумали?
Тем не менее, ситуация складывается неординарная и я сомневаюсь, что стал обыкновенным свидетелем действий молодых представителей субкультур, фанатов мифологической древности, или сообществ исторических реконструкторов! Нет тут игры, и всё произошло естественно и обыденно, как сбор урожая сливы на дачах.
Отвернувшись от двери я сел, прижавшись спиной к холодной стене и понуро склонил голову.
Открывшиеся факты меня обескураживают и пугают, а мысли о своей новой реальности я старательно гоню прочь. Но, всё одно, хреновенько оно у меня получается и я уже близок к порогу отчаяния, как никогда. И где мои покровительницы?
– Мне срочно нужен какой-нибудь план! – выдал я гениальное умозаключение, как тот придурок из сериала у наглухо запертой двери атомного бомбоубежища.
Зато, можно над собою поржать, причём на сухую, без пива и энергетика. Или поплакать перед неизвестностью, ожидающей меня за порогом холодного склепа.
А план? Он примитивен – нужно выжить и продержаться до появления девицы с копытами, потом вытрясти из неё всю душу и рога обломать, если есть. А следом, добиться немедленного возвращения на Родину. Ну не план, а мечты идиота.
Шутки шутками, а одно ясно чётко – что бы выжить мне следует разобраться в порядках и нормах общественного поведения среди местного населения. Ну и соблюдать предельную осторожность в общении, а то зарежут.
Может есть резон глухонемым притвориться, или придурком заделаться, что бы спроса поменьше было за те огрехи, которые я обязательно допущу.
В конце-концов, моё душевное напряжение вступило в коалиционный союз с усталостью мозга и я задремал, борясь с тревожными мыслями о своём непредсказуемом будущем в новом мире девицы с копытцами.
Глава 3. Уже кое-что
Моё полусонное состояние продлилось не столь долго, как того желала душа. Дремота враз улетучилась с первыми лучами восходящего Солнца, прорезавшего сумрак погребального склепа лучами, приникшими внутрь сквозь узкие разрезы окон и через дыры потолочного свода. Которых я, по-первости, не заметил из-за темноты ночи. А ещё, с улицы до меня донеслись звуки ударов палки о палку.
Значит, пришло время осмотреть прилегающие территории кладбища и выбираться наружу, если явной угрозы я не замечу. Посему, я опасливо глянул сквозь знакомую дырку в дверном полотне, что бы произвести первоначальную разведку прилегающей местности.
Результат моего наблюдения двоякий. Если можно так выразиться, то я скажу – с определённой изюминкой непонятки, делающей полной фигнёй и без того отдалённое представление о реальности. Хотя, как таковой опасности для себя я не наблюдаю.
Собственно, а что такого происходит снаружи? Да ничего, из ряда вон выходящего!
Несколько пацанов, порядка семи человек, занимаются своими делами. Парочка подростков играет в незамысловатую игру, махая палками и стараясь коснуться друг друга. Игра в рыцарей, или ещё в кого из той же серии. Остальные шастают меж могил и внимательно смотрят под ноги, на манер грибников и сборщиков других подарков природы.
На первый взгляд, всё обыденно и естественно, конечно же, за минусом выбранного места для игр и сборов. Но вот одежда конкретно смущает, даже приняв во внимание факт их бродяжничества. Не так выглядят бомжики в обычном моём представлении, и исходя из отдалённого личного знакомства с представителями данной прослойки общества и моего и перпендикулярного миров. То, что тут мир иной – это я уже принял за аксиому, как бы не трудно мне это далось.
Итак, одежда, скажем так, мягко – несвойственная моим понятиям о современности, как и о знакомом прошлом.
Во-первых, у всех практически одинаковые широкие штаны, подвязанные в районе щиколоток. Ткань грубая, даже из моего положения видно, что по фактуре она очень близка к мешковине. Это и просторных бесформенных рубашек касается, с разрезом от шеи до середины груди для удобства одевания через голову.
Во-вторых, у каждого на ногах обуты сандалии, сплетёные из растительного материала или из полос грубой кожи. Наверное, такое отличие от ранга конкретного человека зависит.
В-третих, я не вижу ни одной пуговицы на одежде. Сплошные завязочки. А-аа, да-а. Есть ещё накидки или балахоны, разложенные неподалёку на травке среди могильных холмиков и поверх оных. Ну и напоследок, из бросающегося в глаза – у каждого в руках палка средних размеров.
В целом – шпана, как шпана! Вот только не знаю, насколько братва агрессивная и что собирает, так как корзиночек в их руках я не вижу.
И какое решение я принимаю? Простое! Сколько не прячься в моём положении, а выходить всё же нужно, как и налаживать коммуникационные взаимоотношения с местными.
