Не до этого.
Ее волосы мягкие, такие мягкие, мне нравится их сжимать в кулаке. И огонь, который бурлит, плещется подо мной, извивается, нравится тоже.
– Лука… – ее шепот на выдохе.
– Я здесь, детка.
На миг в ее взгляде мелькает веселье. Наверное, хочет сказать: «Конечно, здесь. Кто, как не я, это чувствует».
А потом тоже обо всем забывает. Не до смеха и слов. Только и остается, что чувствовать. Жить, наслаждаться, задыхаться, умирать подо мной… и снова учиться дышать…
После она засыпает. А я долго пялюсь в потолок с тенями, которые рисуют причудливые фигуры. И почему-то в каждом изгибе теней вижу женский силуэт с животом.
В который раз прокручиваю разговор с бывшей. Может, она соврала? И тут же отбрасываю эту малодушную мысль. Слишком многое стоит на кону, слишком многое уже рушится.
Нет, она действительно это сделала.
И где-то в этом городе, быть может, по тем же улицам, что и я, ходит женщина, которая ждет от меня ребенка.
Страшная, бедная, возможно, даже недоедает. А я ел шашлык.
Теперь он колом стоит в горле.
Какой здесь сон? Иду на кухню, вспомнив, прихватываю по пути ноутбук. Фотографии будущей матери нет, и понятно: донор-то я. Изучаю что есть – двадцать девять, не замужем. Если так рано решила обратиться к врачам и выбрала такой метод, похоже, бывшая не солгала насчет внешности.
Ладно, проехали. Ребенок все равно будет похож на меня, у нас в роду сильные гены. А с его матерью мне не спать. Мы вон изначально без этого обошлись. С деньгами вопрос я решу. Так же как и с питанием.
Остается последний вопрос: как к ней подкатить с новостями про то, что ради меня бортанули француза?
Подсматривать из-за угла, тянуть время, пока мой ребенок, возможно, в опасности – гиблое дело. Поэтому уже утром в субботу, пока Марина отсыпается, я прошу одного приятеля при погонах и должности заглянуть в клинику за документами, а сам отправляюсь по адресу. И долго звоню в закрытую дверь.
– Чувствует, что ли, она, что пришли перемены? – бухчу я.
– Вы к Наташе? – раздается позади меня старческий голос.
Обернувшись, вижу любопытную старушку в панамке.
– Да, к ней.
– Нет ее. Уже ночь как дома не ночует. Уехала куда-то с подружкой на такси. Судя по сумке, которую тащила подружка, надолго уехала.
Поблагодарив, спускаюсь на улицу. А тут и правда опасно – за секунду выдали ценную информацию для любого грабителя.
А если она так болтает отнюдь не из-за того, что я внушил ей доверие с первого взгляда? А если она так со всеми?
– Студент, – нахожу занятие для того, кто мается от безделья все лето. – Ты что там, спишь еще, что ли?
– А чо бы и нет? – возмущается он. – Между прочим, я вчера старался, ты нас бросил, а я от всей души с твоими друзьями праздновал твой день рождения.
– Ясно, им сегодня звонить бесполезно. А ты давай собирайся, к тебе дело есть.
– Я могу отказаться?
– Конечно. Наверное, мне послышалось, что ты просил о мастер-классе от лучшего байкера.
– Правда согласишься?!
Кажется, он наконец просыпается.
– Если отработаешь верой и правдой.
Студент обучается быстро – выслушивает задание молча, только глазами от удивления часто моргает. И остается на страже. Отъезжая от дома, я вижу, как он втирается в компанию малолеток, но мне и неважно, как именно он решит этот вопрос. Главное – результат. И он появляется вечером в воскресенье.
– Слушай, она приехала, и я ее видел! – захлебываясь восторгом, говорит он. – Тебе реально подфартило! Красивая девочка, я бы и сам…
– Свободен. Отбой.
Приободренный новостями, я еду на встречу. Черт знает, что дергает меня купить воздушные шарики.
Я выгляжу как придурок с этими пляшущими облаками у себя за спиной. Да и вообще как-то все…
С другой стороны, это первая встреча с ребенком. А жена Хищного, да и Малая, сестра моя, уверяли, что ребенок уже все понимает. Мне просто хочется, чтобы он понял, почувствовал, что этот мир полон красок. Куда более ярких, чем он сейчас видит.
Звоню.
И на этот раз дверь открывается.
Моя первая мысль, когда я вижу маму своего будущего ребенка? Пожалуйста. Я до сих пор ее помню:
«Бедный Студент, у него совершенно нет вкуса. Его облапошит любая!»
Была и вторая. Емкая. Неприличная.
А третья пришла запоздало…
Она.
Та, которая стянула шнурок с моей головы, но вместо того, чтобы тоже с себя что-нибудь снять – в конце концов, на это все намекало, – она взяла и сбежала!
Одно надувательство с этим шнурком. Как-то в Тибете, года полтора назад, отдыхали мы с приятелем у костра, и к нам прибился какой-то монах. Только и помню – узкие глаза и то, что он был жутко голодный. Приютили, накормили, чем было. Даже сожалели, что до его прихода слишком много сожрали.
Он сказал, что отблагодарит нас за такое гостеприимство. А утром вместо денег, которые исчезли из моего бумажника, я обнаружил этот шнурок и записку с инструкцией носить его при себе. А еще пояснение, что означает надпись, которую он туда вплел.
– А вдруг это хороший обмен? – спросил приятель, с которым мы вместе путешествовали.
Понятно, что он мог позволить себе в это верить. У него ведь ничего не украли. А я, видимо, слишком надышался чистым воздухом, потому что вдруг тоже проникся и даже закрепил этот шнурок на запястье.
А потом в ближайшем поселении местный житель, заметив эту побрякушку у меня на руке, спросил:
– Вы что, тоже судьбу зазывать к Норбу ходили? И на сколько он вас раскрутил? Вот ведь талант – он даже буквы путает, а к нему все ходят и ходят!
Взглянув внимательней на шнурок, я понял, что так и есть. Буквы вроде бы и понятны, а такое ощущение, что вразброс. Гуглопереводчик разве что не крутил у виска, когда я вводил в него этот шифр. Местные даже не парились.
– Да чушь это все! Он и не монах вовсе – не выдержал обучения.
– Выгнали? Наверное, что-то украл?
– Нет. Однажды просто ушел, да и все. Не стал бы он воровать. Это грех. А взять плату за липовый ритуал или негодную побрякушку, вот как у вас, это мог.
– Вот так и делай добро, – проворчал мой приятель.
– Забей, – отмахнулся я. – Видимо, он сильно обиделся, что мы ему слишком мало оставили. Будем считать это платой за чревоугодие.
Странный шнурок, кстати, оказался очень удобным. Через пару месяцев я его оценил – мы тогда в путешествии долго болтались, волосы отросли. Один раз перехватил им – нормально.
О смысле послания, которое зашифровал тот псевдомонах, я больше ни разу не вспоминал.
До этого дня.
Пока не увидел на пороге беременную подражательницу Фантомасу.
Смешная.
Она говорит со мной. Спорит. Ищет какие-то аргументы и доказательства, что я ошибаюсь.
А я смотрю на нее и понимаю, что нет. Теперь я на двести процентов уверен, что прав. А тест…
Тест – для нее. Чтобы успокоилась, приняла эту мысль, чтобы привыкла к ней. Потому что уже не раскрутимся.
Странно это – смотреть на женщину, к которой толком не прикасался, а у нее в животе твой ребенок.
Ни один из нас к этому не готов.
Не знаю, почему моя бывшая выбрала именно ее. Квартира не очень большая, но в ней хороший ремонт. Страшная? Нет. Помню, что меня тогда повело. Нищая? Я бы так не сказал. В хорошей физической форме, судя по тому, как она быстро сбежала из бара.
Упрямая – да.
Разговор получается жестким. Не таким, как я думал. В первую встречу у нас получалось лучше, было куда больше точек соприкосновения. И понимали мы друг друга значительно проще.
А сейчас…
Она явно расстроилась. Я же выхожу из гостей без чаепития и голодный, хотя у нее был не только мед, который она предлагала, но и пирожки. Много пирожков, я на них медитировал, пока она спорила. Да и халвы, судя по всему, завались.
Похоже, это традиция. Какое-то надувательство от всех, кто хоть как-нибудь связан с этим шнурком.
Глава 12
Наталья
– Так, сегодня я у тебя сплю не потому, что мне лень ехать ночью домой. Я спасаю твое душевное равновесие, – объявляет с порога Ира. – Поэтому, если что, критику не принимаю!
– Храпи на здоровье, – растрогавшись, что она сорвалась и приехала, даю разрешение. – Я все равно не усну!
– Отставить слезы! – командует она, заходя в квартиру и бросая сумку на пуфик. – Сейчас мы найдем плюсы и ты снова начнешь улыбаться.
– Давай поскорее, а? – прошу я с надеждой. – Пока ты добиралась, я извела пачку салфеток и не уверена, что у меня есть еще.
– Ну правильно, – бухтит она, направляясь на кухню. – А потом ты продемонстрируешь мне опухшее лицо и скажешь, что это все из-за того, что я подсунула тебе некачественную халву. И провал эксперименту с домашней косметикой. А я как раз в журнале новые рецепты вычитала!
– Нет, халву твою похвалили, – вздыхаю я, щелкнув чайником. – Но с новыми рецептами, скорее всего, без меня. Как-то стремно все получилось.
Ира усмехается. Не дожидаясь, пока закипит вода, подхватывает один пирожок и жует его, хитро щурясь.
– Стремно или непривычно? – хмыкает она. – Вас же тогда в баре было не оттащить друг от друга! Небось и сейчас при виде него все внутри забурлило?
– Почти. Душа ушла в пятки, сердце остановилось, язык спрятался за зубами. Я только и могла, что молчать и смотреть.
– И как он тебе без коктейлей и при другом освещении?
– Большой, угрюмый и властный. Я бы к нему в жизни не подошла! Не знаю даже, как тогда так получилось. Как будто не про меня. Все это было большой ошибкой, видишь, к чему привело.
– Большой ошибкой было сбежать, – вздыхает Ира. – Подумать только: останься ты – и сколько бы сэкономили денег!
– Да нет, я бы… не думаю, что мы бы с ним…
– Ничего, поправите свой бюджет, – утешает она. – У вас есть прекрасная возможность сэкономить на презервативах.
– Ир, сейчас все иначе. – Я киваю на свой животик. – Даже если бы он мне понравился, даже если бы голова закружилась, как тогда в баре, такие гимнастические упражнения точно не для меня. У меня совсем другие мысли и цели, я не думаю о мужчинах. Совсем. Я и этого не хочу впускать в свою жизнь.
– Но тогда…
– Коктейли, адреналин, борьба со страхами, проводы Степана, – перечисляю причины. – И тогда мы оба были свободны.
Мне приходится дважды слово в слово повторить то, что сказал мне Лука, потому что Ира пьет чай, жует пирожок, слушает и не верит.
– Странно все это. Тут мужики, с которыми годами встречаешься, за которых замуж выходишь, бросают своих детей и исчезают на горизонте. А этот, ты говоришь, в отношениях, а вцепился в тебя так, будто у него отбирают последний шанс на ребенка. Прямо вымирающий вид. Как твои любимые мамонты.
– Это и есть твой обещанный плюс?
– Это бонус. Мои размышления. А плюсы на ладони – француз кучерявый, а они часто слишком рано лысеют. Как по мне, лысым быть хорошо, только пока ты в подгузниках. У твоего с растительностью полный порядок. Байки стоят прилично, поэтому сдать сперму его подтолкнуло точно не бедственное финансовое положение. Дальше. Ты можешь с чистой совестью избавиться от пылесборника, который прикупила по совету чужого нам папы. Если не спится, ты можешь считать не барашек, а эксклюзивно – шары. – Взглянув на разноцветную парочку, которая кружит под потолком, она отодвигает от себя чашку. – Ну и, надеюсь, он научит тебя разбираться в чаях, потому что этот и правда отвратный, а кофе на ночь я пить не могу.
– Есть компот.
– Не будем понижать градусы после наливки. Давай вино, я знаю, что оно так и осталось.
