Да и какой уж тут гнев? На кого? На вот этого типа, который платил её маме деньги, которых хватало только на хлеб? На того, который однозначно и неоднократно говорил, что она ему не нужна и не имеет право на что-то рассчитывать?
– Слишком жирно будет! – подумала Таня, продолжая разглядывать ошалевшего собеседника.
– Тань, погоди… ты, наверное, не поняла! – Дмитрий счёл, что объяснил как-то непонятно. – Я тебе отдаю квартиру! Однокомнатную! Неужели ты за это мне не поможешь?
– Отдаёте? На «пожить абсолютно бесплатно, то есть даром, пока там ремонт»? – Татьяна с изумительной точностью хорошего ветеринарного хирурга отловила и выделила суть предложения. – Спасибо вам большое, но я как-нибудь обойдусь!
– Да ты ж снимаешь?
– И что? Вам-то что за дело?
– Я – твой отец!
– Ой, ну какие вы странные вещи говорите, право же! – рассмеялась Таня, поднимаясь из-за стола. – Отец не тот, кто родил, а кто воспитал. Так что нет у меня никакого отца. Нет и не было, примерно с того момента, как вы маме рассказывали, что я вам не нужна, вы меня не хотите и нечего с глупостями лезть! Хотя нет… даже раньше! Так что, Дмитрий Константинович, живите долго и счастливо, заботьтесь о своей маме, делайте ремонт, да что угодно… только без моего скромного общества!
Таня отвернулась от окна, уже не увидев, как на ближайшую к стеклу ветку дерева опускаются два ворона – один очень крупный, другой помельче. С ветки осыпался вниз снег, на что вороны не обратили ни малейшего внимания – они не отрываясь всматривались в рассерженного мужчину.
Глава 42. Ловля кукуха
В каждом деле важно знать ту черту, у которой нужно остановиться – моешь кастрюлю, так не протирай её до дыр, жаришь картошку – хорошо бы не до угольков, уговариваешь дочь, которую увидел первый раз за столько лет, взвалить на себя заботы о себе любимом, так не доводи её до ручки… может мало не показаться!
Принцип хороший, но только вот Дмитрий Константинович о нём как-то подзабыл, а скорее, даже не подзабыл, а настолько исполнился праведного гнева, что, даже не подумав остановиться, поспешил за Татьяной.
В самом-то деле, что такое? Он старался, сделал даже не один шаг, а много-много шагов навстречу, только от парковки до этой дурацкой клиники, где Татьяна работает, столько пришлось пройти, а она посмела… посмела просто уйти?
– Нет, постой! – Дмитрий Константинович торопливо бросил деньги на столик и поспешил за негодной девчонкой! – Ты, значит, носишь мою фамилию…
– Не ношу – сначала взяла фамилию мужа, а после развода – мамину девичью, – спокойно ответила ему Таня, даже не утруждаясь тем, чтобы посмотреть на Серебрянова.
– Так, значит… – пробормотал Дмитрий Константинович, почему-то удивлённый этим известием.
Впрочем, это и понятно – он-то всегда с придыханием относился к своей фамилии, словно она делала его каким-то особенным.
– Татьяна, погоди! Я же не всё тебе сказал! – вдруг спохватился он, сообразив, что раз уж дочь и от фамилии его отказалась, то её слова о том, что отцом она его не считает, надо воспринимать вполне серьёзно.
– Я же хотел на работу тебя пригласить! – воскликнул он.
– Я ветеринар, – вежливо напомнила ему Таня, которой надоел этот странный разговор, когда один из собеседников почти всё время слышит только себя.
– Ой, да что это за работа, кошек да собак пользовать! Ерунда какая-то! А я тебя в ассистенты возьму! – щедро посулил Дмитрий Константинович. – Познакомишься у меня на работе с кем-нибудь… Ты же вполне симпатичная!
– Не могу с вами согласиться! – раздался чей-то голос рядом. – Что значит, «вполне симпатичная»? Таня очень красивая! Странно, что вы этого не видите!
– Эээ? – Серебрянов удивлённо покосился на молодого мужчину, который оказался рядом с Татьяной. – Таня! Это ещё кто?
– Не ваше дело! – Таня ответила резко – очень уж надоел ей этот тип, который явился из своей пустоты, тратил её время, да ещё пытался уволочь с собой, в ту самую пустоту, вакуум, который заполнялся только им одним. – Не ваше дело, кто это, где я работаю, где живу, и что в моей жизни происходит. Вы решили, что я вам не нужна, и много лет так жили? Вот и продолжайте это делать!
– Да я… я потом в суд обращусь! – пригрозил Дмитрий. – Тебя обяжут мне помогать, и будешь бегать как миленькая!
– Да хоть в ООН пишите! Если вы до своей пенсии ухитритесь разориться, и мне присудят платить вам алименты, не сомневайтесь, я буду их платить, и даже мухлевать не стану, как вы! И до рисования себе официальной зарплаты в три копейки я не унижусь в отличие от вас! Только вот вам это удовольствие дороговато стоить будет, верно? Так что вы постарайтесь быть и оставаться человеком состоятельным, потому что много вам всё равно не присудят! А вот бегать к вам и помогать меня НИКТО обязать не может! – Татьяна вообще-то вовсе не была размазнёй, просто не выглядела человеком, способным остановить направленное на неё хамство, вот и возникали у некоторых всякие иллюзии…
Правда, подобные иллюзии при столкновении с действительностью быстро скукоживались и опадали вниз, бесславно там загибаясь. И стоял среди всего этого палого иллюзорного великолепия ошарашенный Дмитрий Константинович, стоял и глазами хлопал.
А вот совсем неподалёку хлопал крыльями здоровенный чёрный ворон, который явно собирался вдоволь повиться над головой незадачливого неотца-немолодца.
– Тань, пошли уже! – поторопил Татьяну её спутник, ворона прекрасно видевший, – Чего тут мёрзнуть?
– Да, Юр, пошли! – Татьяна чуть усмехнулась, глядя, как Уртян галантно предлагает ей взять его под руку, но игру приняла.
Дмитрий Константинович смотрел вслед дочери, которая удалялась под ручку с каким-то хлыщом ненатурально-киношной внешности – у кого ещё могли быть янтарные глаза при чёрной шевелюре? Мозг у Серебрянова работал как-то со скрипом – видимо, от потрясения, впрочем, через пару секунд выяснилось, что скрипит вовсе не его центральный отдел нервной системы, а ветка над головой.
Машинально задрав голову, Дмитрий Константинович сдавленно выругался и поспешно отскочил в сторону от приличного количества мокрого снега, рухнувшего сверху и противно забившегося за воротник.
– Кррра! – каркнул ему прямо в лицо здоровенный чёрный ворон.
– Пшёл! Кыш! Кыш отсюда! Развелось помоечников!
– Тут вы прравы! – откуда взялся этот черноволосый и черноглазый мужчина, Дмитрий так и не понял – вроде, он только что в полном одиночестве стоял среди небольшого заснеженного сквера.
А между тем, незнакомый мужчина продолжал:
– Прричём, вот что обидно… эти самые помоечники пррячутся под моррдами прриличных на вид людей!
Звучало это как-то оскорбительно… как-то опасно, что ли… Это в дочке Дмитрий Константинович не разбирался абсолютно, знать её не знал, да и узнавать по-настоящему не собирался, кто уж там будет всматривается в богатый внутренний мир робота-пылесоса и скороварки в одном лице? Зато на обеспечении собственной безопасности Серебрянов собаку съел, прекрасно ощущая, когда пора уносить ноги!
Он бы и сейчас это сделал, да вот только никто ему этого не позволил – клацнул перед лицом здоровенный чёрный клюв, прошлись по густой шевелюре когти, Дмитрий панически отшатнулся, только вот направление выбрал очень уж неудачное – самое неудачное изо всех!
Он невольно оказался совсем близко к темноволосому худощавому типу с резкими чертами лица и до странности чёрными глазами. Такими, что казалось, в них радужки нет – один бездонный зрачок.
Собственно, зацепившись взглядом за эти зрачки, которые почему-то казались опаснее дула пистoлетa, Дмитрий Константинович и замер.
– Ты как последний кукух, выкинул Татьяну из гнезда, когда она была ещё беспомощным птенцом, и выкинул потому, что не хотел даже со своей крровью делиться комфорртом, удобством и свободой?
– Да, – признался Дмитрий, неотрывно глядя на говорившего.
– Так вот теперь она летит со своим ветрром, и тебе её не догнать и не поймать. Ты для неё не отец! Ты больше никогда и ни по какому поводу не появишься на пути у Татьяны! Не будешь ей звонить, писать, искать её! – негромко велел ему черноволосый. – Понял?
– Да! – мелко закивал Серебрянов.
– Ну, а рраз понял, можно и позабавиться… – хрипловато расхохотался черноволосый, – Врран! Лови кукуха, твоя очерредь!
***
Москва – город огромный, людей много, соответственно, и чудаков хватает – кого только не увидишь на московских улицах, но странный тип, который бегал кругами по скверику, хватаясь за голову, то и дело размахивая руками, будто он кого-то отгоняет, и вереща:
– Ку-ку… кук-куууу! – даже привыкших ко всему прохожих заставил удивиться.
Кто-то вызвал полицию, те тоже слегка удивились, особенно выяснив, что человек ничего этакого не принимал, просто кажется ему, что за ним летают два ворона и кричат, что он – кукушка.
– Нда… походу нервный срыв у человека! – вздохнул ответственный участковый Дмитрий Сергеевич Филимонов, когда выяснилось, что абсолютно на все вопросы тип отвечает совершенно связно, логично и внятно, только вот на орнитологической теме его заедает наглухо.
Он вспомнил сегодняшнего кота Тайсона и вздохнул:
– Наверное, буря какая-то в атмосфере происходит – вон как некоторых плющит и колбасит!
Буря и происходила – бушевала Крылана… а окружающие её вороны и Карина опасливо жались по стенам, держался только Карунд.
– Да как вы могли-то, а? И это называется прроучили? Да я б его… да я б ему!
– Кррылана, ну не было врремени тебя звать! – попытался вставить словечко Вран.
– Чего ты там карркнул? Если бы Кррамеш захотел, то этот… кукух стоял бы в скверре как новый памятник – го-да-ми! Но вам же самим интерреснее было позабавиться, да?
– Ррродная, они прросто не сообрразили… – пытался утешить супругу Карунд, а его брат Кирин косился на него со всевозрастающим уважением – Крылану в гневе он ещё не видел, так что впечатлений хватало.
– Не сообрразили? Как же! Они ПО-ЖАД-НИ-ЧА-ЛИ!
– Да хоть бы и пожадничали, зато от чистого серрца! – Вран машинально ляпнул фразу из мультфильма «Падал прошлогодний снег» и тут же сильно об этом пожалел – на него надвигался натуральный ураган.
– Стой! Я прросто пошутил! – заюлил он, старательно опустив глаза, – Крылана, Таня ррастрроится, если ты меня заморрочишь! А она и так пррришла и куда-то делась.
– Куда это она делась? – забеспокоилась Крылана.
– Она в доме, – решилась вмешаться в разговор Карина, – Прросто её не видно. Шушана сказала, что её не надо сейчас искать и трревожить.
– Вот… вот до чего вы Таню мою довели! – горько вздохнула Крылана. – Пррячется! Хотя… – она нехорошо прищурилась на Врана и Крамеша, – Хотя это означает, что уж на вас-то душу я отвести успею!
– Карраул! – хулигански крякнул Крамеш, пнув зазевавшегося Врана, – Чего замерр? Крррылья в лапы и пррочь!
Они и правда торопливо вылетели из окна, закружившись над норушным домом и перекаркиваясь, – оба понимали, что вовремя смылись и дёшево отделались – никому из них не хотелось весь вечер жужжать, как Крыланин брат, а ведь она могла и чего покруче придумать!
– Безобрразники! – проворчала Крылана, закрывая окно, – Не дали добрраться!
– Милая, так, может, это и к лучшему… – мягко намекнул Карунд.
– Может, и к лучшему, но я-то прро это уже не узнаю! – логично объяснила вороница, покосившись на явно развеселившуюся Карину.
На неё же смотрел и Кирин, понимая, что чем вороничка становится увереннее, тем больше хорошеет. Впрочем, додумать ему не дали – из угла появилась Шушана, которая официально известила собравшихся о том, что в коридор нынче лучше не выходить, ибо там гуси испытывают дальнобойность разрядов, поэтому Кирину стоит вернуться к себе через окно.
– Иначе за сохранность оперения я ответственности не несу! – официально заявила Шушана, а потом куда-то заторопившись, исчезла.
– Так, Терентий дрыхнет, вороны заняты кто чем, Уртян травы перебирает, Сшайр читает, Мышка и Плющерь в междустенье с норушатами, Тишинор за домом приглядит, он пообещал, а я… я к Танечке! – решила норушь, и только хвостик мелькнул у встенной двери, приоткрывшейся ровно настолько, чтобы пропустить в терем совсем небольшое, но очень важное существо.
Татьяна сидела у печи, подкармливая несмелый огонёк кусочками бересты. Оранжево-золотые огоньки то вспыхивали, жадно принимая угощение, то затухали, съёживаясь до крохотных алых точек, прячущихся в сизом пепле.
– И чего ты мёрзнешь? – знакомый голосок заставил Татьяну обернуться.
– Шушаночка, ты пришла! – Таня знала, что Шушана ни разу ещё не уходила от дома так далеко.
– Ну, конечно, я пришла! Норуши всегда приходят за своими! – важно ответила Шушана, а потом тихонько добавила:
– А потом, я тебя просто люблю…
– И я тебя! – Таня протянула руку, и Шушана уютно умостилась в ладони. – И как бы я жила, если бы тебя не встретила?
– А я? – вопросом на вопрос ответила норушь.
Они обе заворожённо смотрели на огонь в печи, ощущая, что дом потихоньку согревается, а холод разжимает когти и отодвигается всё дальше и дальше.
– Крылана чуть не заклевала Врана и Крамеша, – тихонько рассказывала Шушана. – Правда, сердилась так… понарошку. Я думаю, что она рада, что тем человеком занялся Крамеш и просто заставил его запомнить, что к тебе ни при каких условиях подходить не стоит. Мне кажется, что Крылана боялась не сдержаться, а ты бы потом того ещё и жалела…
– Мне бы впору его и сейчас пожалеть… просто потому, что он жалкий! – вздохнула Таня, – Только вот мне в голову пришло, что жалкий-то он потому, что ему именно так нравится жить. И ничего у него такого, выходящего за пределы его выбора, не случилось. И свою жизнь ему под ноги выбрасывать – жирно будет! Короче, даже пожалеть его не получилось… наверное, я стала плохой и нехорошей!
– Нет, просто ты осталась целой! – рассудительно ответила норушь, пошевелив носом, – Постояла рядом с типом, обгрызенным его собственным эгоизмом, и не дала ему ещё и тебя обкусать, вот и не жалеется о нём. Ибо нечего! – это глубокомысленное замечание было поддержано поднятым вверх аккуратнейшим розовым коготком.
– Помнишь, как мы с тобой стресс загрызали? – вдруг спросила Шушана.
– Конечно!
– Знаешь, я тут подумала, что это неправильно!
– Что именно? – по Таниному мнению, они всё-всё делали правильно.
– Мы там его загрызали, а тут – ещё нет! Это же возмутительное упущение! – норушь изобразила возмутительность, встопорщив шёрстку и пошевелив круглыми ушками.
– Нда… коллега, а с этой точки зрения данный вопрос я не рассматривала, – покаянно призналась Таня, – Пошли восполним упущение?
– Разумеется! – согласилась Шушана, которая только недавно велела Крамешу отнести в теремный холодильник всякие разные приятные продукты.
И они пошли! И загрызли разом несколько стрессов – все, которые вспомнили за последнее время. Даже про захват котом Тайсоном капитана полиции Таня вспомнила – во как старательно перебирала все стрессоподобные ситуации!
Загрызли и это, посмеялись, окончательно расправившись со всеми расстраивающими ситуациями, заодно и поели, а то ни Таня, ни Шушана не ужинали.
– Слушай… вот сижу я и так мне хорошо! – довольно вздохнула Татьяна, разом отодвигая в далёкое-предалёкое прошлое и эту ненужную встречу, и ощущение, словно вляпалась во что-то… неприятное, и собственные эмоции, которые к окончанию разговора с тем человеком уже просто бурлили, – надо же, так вот разом обесценить её саму, всё то, чем она занимается, всё, что ей важно и нужно, просто чтобы Дмитрию Константиновичу комфортно жилось.
– Вот и правильно, что хорошо! – согласилась Шушана, довольно поглаживая шёрстку на животе, – И мне просто чудесно!
Вот в таком настроении они и вернулись в норушный дом, оставив за встенной дверью терем. Тоже довольный, тёплый и сытый – дома любят людскую радость, причём они ею не питаются, отбирая и уменьшая её у человека, а насыщаются до краёв просто тем, что эта радость у людей есть.
– Тань! – Вран сидел на кухне, подперев голову обеими руками, – Ты как?
– Прекрасно! А ты чего такой озадаченный?
– Да вот… завтра Иван придёт… ну, мой руководитель, которого Сокол пригласил. Так вот я думаю, можно тебя попросить ему чай сделать? Ты знаешь… я умею только бурду из чая варить!
Глава 43. Снежный ком событий
Утром Таня позвонила маме, решив выяснить, с какого перепуга та дала её данные бывшему мужу, а дочь об этом и близко не предупредила?
