Мия Петрос "Предатель. Врачебная ошибка"

– Ситуация действительно сложная, – согласился он, – но я помогу вам найти хорошего психотерапевта. Давайте я постараюсь сделать это как можно быстрее.

Слезы покатились по моим щекам.

Врач посмотрел на меня, затем на маму, и его взгляд стал еще более сочувствующим.

– Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам, – сказал он. – Мы найдем хорошего специалиста и составим план лечения. Но для начала вам нужно успокоиться и не паниковать.

Он выглядел растерянным, словно его что-то тревожило. Его пальцы нервно теребили мою медицинскую карту, а взгляд то и дело возвращался ко мне, будто он пытался найти в моих глазах ответы на свои вопросы.

– А вы знаете, с чьим материалом случилась путаница? Может, стоит обратиться к тому мужчине? – его голос звучал неуверенно, словно он сам сомневался в своих словах.

– Это анонимный донор, – всхлипнула я, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

В этот момент вернулась акушерка с кипой бумажек в руках. Она выглядела сосредоточенной, но в ее глазах промелькнула тень сочувствия.

– Так. Давайте разберемся с анализами. Некоторые нужно будет сдать завтра утром, – доктор протянул мне назначения с моей фамилией и снова записал меня на прием.

Он бросил взгляд на акушерку, которая, заглянув в экран компьютера, кивнула.

– Есть окно на понедельник, на девять сорок, – она сделала запись и подала мне талончик с датой и временем.

– Психотерапевта поищу, при больнице его нет. Пока выпишу вам успокоительное, которое можно в вашем положении. Можете идти, – он сунул мне еще один листик, и я приняла его, чувствуя, как внутри все сжимается от тревоги.

Медсестра вернула мои документы, и мама, подхватив меня под руку, вывела из кабинета. Мы молча шли по длинному коридору, и каждый шаг отдавался болью в сердце.

Вернулись домой, успев заехать в магазин и аптеку. Я помогла маме разобрать пакеты, и ее благодарность согрела меня, но в сердце все еще оставался горький осадок. Приготовили ужин – простая еда показалась безвкусной. Вечер провели перед телевизором, но я не могла сосредоточиться на экране. Мысли то и дело возвращались к Косте.

День был тоскливым и очень длинным. Казалось, что время тянется бесконечно, как бесконечна моя боль. Я лежала в постели, глядя в потолок, и слезы тихо катились по моим щекам. Телефон лежал рядом, но я боялась его проверить. Вдруг там будет сообщение от Кости? Вдруг он все поймет и вернется? Но я знала, что надежды мало.

Перед сном я все же заглянула в телефон в надежде получить долгожданную смс, что он зовет меня обратно, скучает и жалеет о своем решении. Но там было пусто. Ни звука, ни сообщения. Как будто вся моя жизнь теперь будет такой – пустой и холодной.

Я погладила большой живот и тяжело вздохнула. Внутри меня рос маленький человечек, который ни в чем не виноват. Он не просил, чтобы его отец ушел, не просил, чтобы меня бросили. Смотрела на свой живот и шептала:

– Ничего, сынок. Папа наш еще одумается, просто он немного погорячился. Мы справимся, ты и я. Я всегда буду рядом.

Завтра пятница, мне нужно сдать анализы и съездить на работу. Я поставила будильник на семь утра, чтобы успеть подготовиться и не опаздывать. Мама уходит на работу раньше, поэтому я смогу спокойно собраться. К восьми тридцати буду на месте.

После этого меня ждут два выходных дня. Как же их пережить?

Приняла лекарство, которое прописал мне доктор. Он такой замечательный, сочувствующий и внимательный. Его профессионализм и забота вселяют в меня уверенность. Он – настоящий мужчина, который никогда не бросит свою жену из-за какой-то путаницы с пробирками. Ведь это не моя вина, и я не должна нести ответственность за чужие ошибки.

Утром я проснулась с легким чувством тревоги, но, увидев солнце за окном, улыбнулась. В больнице мне повезло: я быстро сдала анализы и сразу уехала на работу, с которой уходила в декрет.

Я могла бы позвонить и попросить разрешения забрать вещи, но мне необходимо было почувствовать себя нужной, ощутить этот ритм жизни. В сумке лежала тонкая курточка, но я решила обойтись без нее, наслаждаясь теплом весеннего дня.

Выйдя из трамвая, направилась к офисному зданию. Охранник на входе приветливо кивнул, и я, улыбнувшись, вошла в лифт. На этаже царила привычная суета, но я чувствовала себя здесь как дома. Коллеги, заметив меня, улыбались, и я не удержалась в ответ. Работа, пусть и рутинная, была моей отдушиной, здесь я могла отвлечься от мыслей о будущем и просто жить.

Я подошла к своему столу, где лежали мои вещи. Взяв их, почувствовала легкую грусть: не скоро я вернусь сюда уже как сотрудник. Теперь у меня будет другая ответственная должность – мама. Но эта мысль не омрачала моего настроения.

Взглянула в окно. Весна в этом году пришла рано, и парк за окном уже зеленел. Мысль о том, что скоро я смогу гулять с сыном в этом парке, согревала мое сердце. Я представила, как мы будем сидеть на лавочке, как сыночек будет смотреть на птиц, а я буду держать его маленькую ручку в своей.

Вернулась к своим делам, но мысли о будущем не покидали меня. Я скучала по работе, но еще больше я скучала по ощущению стабильности, по чувству, что я нужна здесь. Пусть это было лишь на время, но я ценила эти моменты.

Собрав все в пакет, ушла в сторону бухгалтерии.

Я смотрела на молодую помощницу главного бухгалтера компании. Она выглядела растерянной и напряженной, словно столкнулась с чем-то, что выбило ее из колеи. Начальница уехала по делам, оставив ее разбираться с моими документами. Девушка неуверенно открыла программу и начала искать меня в списках. Ее пальцы дрожали, когда она вводила данные, а глаза бегали по экрану.

Наконец, она нашла мои перечисления, которые были сделаны еще полтора месяца назад. Отпускные, декретные выплаты и две недели больничного – все это было указано в программе.

– Вы ошиблись, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри меня нарастала тревога. – Мне перечислений не было.

Я открыла банковское приложение на телефоне и показала ей дату платежа, там было пусто. Сердце билось быстрее, когда я видела сумму перевода – почти двести тысяч рублей. Это была огромная сумма, которая могла изменить мою жизнь.

– Давайте проверим, куда ушли деньги, – произнесла девушка, ее голос дрожал. Она явно волновалась, и я не могла понять почему. Для нее это должна была быть обычная рутина, но что-то явно пошло не так.

– Проверяйте, – сказала я, стараясь скрыть тревогу. – Сумма для меня очень большая.

Девушка кивнула и начала вводить данные. Она быстро сверяла цифры, ее лицо становилось все более напряженным.

– Вот номер счета, – наконец произнесла она, указывая мне на данные. Я открыла информацию о своей карте и начала сравнивать цифры.

– Это не мой номер счета, – сказала я твердо, стараясь не показывать волнения. – И я его не меняла с того момента, как устроилась сюда. Это ваша ошибка!

Девушка посмотрела на меня, ее глаза были полны сожаления и растерянности. Она явно не ожидала, что ситуация обернется таким образом.

– Простите, я сейчас все проверю, – сказала она, быстро набирая что-то на клавиатуре.

Я села на стул, чувствуя, как внутри меня нарастает напряжение. Что, если это не ошибка? Что, если кто-то пытается меня обмануть?

Дверь открылась, и в кабинет вошла Нина Валентиновна, главный бухгалтер. Ее лицо озарилось улыбкой. Она поспешила ко мне, крепко обняла, как будто пытаясь поддержать.

– Ксения! Какими судьбами? – произнесла она, отстраняясь и заглядывая мне в глаза. – А чего это ты такая бледная? Что-то случилось?

– Да вот, пришла узнать, почему мне не выплатили деньги, – ответила я, чувствуя, как внутри нарастает беспокойство. – Девушка говорит, что выплата должна была прийти на другой счет. Но я не меняла реквизиты, ничего не понимаю…

Нина Валентиновна нахмурилась, отстранила помощницу, которая стояла рядом, и села за компьютер. Ее пальцы быстро забегали по клавиатуре, а взгляд стал сосредоточенным.

– Что? – переспросила она, не отрываясь от экрана. – Я подписывала все платежки, ничего нового не видела. Сейчас посмотрим, кто и когда менял номер счета, и чей это счет! – она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. – Не переживай, Ксения, я разберусь. Это, наверное, какая-то ошибка.

– Было бы хорошо, – устало откинулась на спинку стула.

– Анна, вот я вижу, что есть смена счета, по личному заявлению, но я не подписывала его. – Найди бумажную версию! – скомандовала женщина помощнице.

Та быстро направилась к шкафу, достала папку с документами и принялась перебирать бумаги. Ее руки слегка дрожали, но она старалась не подавать виду, что нервничает.

– Вот, – она протянула женщине заявление.

Нина Валентинова надела очки и внимательно посмотрела на документ. Ее лицо стало серьезным и сосредоточенным. Она изучала каждую строчку, каждую закорючку.

– Так, – наконец произнесла она, – во-первых, это не моя подпись, хотя печать оригинальная. Второе… – она подняла глаза на Анну. – Это твоя работа?

Девушка опустила голову и нервно сглотнула. Ее глаза наполнились слезами, она молчала, не зная, как объяснить свою ошибку.

– Начальника безопасности сюда, – холодно приказала Нина, подняв трубку внутреннего телефона. – Пусть он разбирается, зачем ты это сделала.

– Я объясню! – воскликнула Анна, разрыдавшись. – Пришел ее муж, сказал, что карта потеряна, и надо срочно поменять номер счета! А вас не было…

Нина нахмурилась, но не стала перебивать девушку. Она внимательно слушала, но в ее взгляде читалось явное недовольство.

– И какое право ты имела подделывать документ? – спросила она, глядя на Анну с суровым выражением лица. – Ты понимаешь, что это серьезное нарушение?

– Я не думала… – прошептала девушка, заливаясь румянцем стыда.

– Мозгов нет, поэтому и не думала! – резко ответила Нина. – Ксения, ну ведь перечисления ушли мужу, все нормально? Тут его имя и все данные, – добавила она, глядя на экран компьютера.

Ее голос был спокойным, но в нем чувствовалось напряжение. Она понимала, что начальство не будет в восторге от этой ситуации, и ей придется как-то выкручиваться. Сердце колотилось в груди, как бешеное, а ладони предательски вспотели.

– Мой муж выгнал меня из дома и подал на развод, – выпалила я, стараясь держать себя в руках, но внутри все клокотало от боли и обиды. – Я осталась без средств к существованию…

Бухгалтер нахмурилась, но постаралась сохранить невозмутимый вид. Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна гнева.

– Но формально он еще твой муж! – попыталась выпутаться из неприятной ситуации она, но ее слова прозвучали неубедительно.

– Формально? – я горько усмехнулась, сдерживая слезы. – Но я не просила перечислять эти деньги ему!

Голос мой сорвался на крик, на глаза навернулись слезы. Внутри меня все разрывалось от боли и несправедливости. За что со мной это происходит? Почему все вокруг так жестоки?

Бухгалтер попыталась меня успокоить, но ее слова звучали неубедительно. Меня охватила паника.

– Все последующие выплаты будут на твой счет. Это я возьму под свой личный контроль, – она пыталась говорить как можно мягче. – Но те деньги… я не смогу вернуть.

Меня словно ударили под дых. Внутри все сжалось от боли.

– Вы украли деньги у меня и у моего ребенка! – не выдержала я, голос мой дрожал от слез. – Вы все предатели!

Я вскочила со стула и выбежала из кабинета. Девушки из отдела подскочили ко мне, кто-то набирал номер скорой помощи. Нина Валентиновна поддерживала меня под руку, что-то говорила, пытаясь увести меня из офиса.

Меня внезапно начала накрывать темнота. Сознание наконец-то решило, что потрясений слишком много для одного дня. Я почувствовала, как теряю равновесие, и упала на руки Нины Валентиновны. Мир вокруг меня погрузился в тишину и темноту.

Глава 4 Подписка

– Ксения… – меня аккуратно будили, знакомый теплый голос, словно лучик света, пробивался сквозь пелену тяжелого сна. Внутри меня как будто медленно таял лед отчаяния от его внимания.

– Доктор? – с трудом открыла глаза, пытаясь сосредоточиться на его лице. Даниил Викторович стоял рядом, его взгляд был полон беспокойства и сочувствия.

– Вы в больнице, в отделении патологии беременных. Мы делаем все возможное, чтобы сохранить вас и ребенка. Роды вроде бы удалось остановить… Но вот что делать с вами? – он присел на стул.

Я тяжело вздохнула, пытаясь сдержать подступающие слезы.

– Не знаю… – прошептала, прикрывая глаза. – Моя жизнь так резко изменилась. Я не знаю, как мне быть дальше.

Даниил Викторович молча взял мою руку в свою и крепко сжал теплыми пальцами, как будто он пытался передать мне свою уверенность.

– Ксения, вы не одна. Мы здесь, чтобы помочь вам. Вместе мы справимся.

Эти слова, сказанные с такой искренностью, заставили меня на мгновение забыть о боли и страхе. Я почувствовала, как в груди теплеет, словно надежда начала возвращаться.

– Спасибо… – прошептала, не открывая глаз. – Мне нужно немного времени, чтобы все это осознать.

Он кивнул, не отпуская мою руку.

– У вас есть столько времени, сколько вам нужно. Главное – держитесь, и мы сделаем все возможное.

В этот момент я осознала, что, несмотря на все трудности и одиночество, я не одна. Рядом были люди, готовые поддержать меня. Их забота и тепло согревали душу, придавая сил.

– Надо позвонить маме, – всхлипнула я, утирая слезы.

– Я уже ей ответил на звонок вашего телефона, она в курсе и скоро приедет, – мягко сказал он, положив руку мне на плечо.

– Хоть кто-то остался рядом… – прошептала я, чувствуя, как ком подступает к горлу. – Мама – единственный близкий человек. Муж предал, клиника ошиблась… – слезы снова хлынули потоком.

– Ксения, а если бы вы узнали, кто отец ребенка? Может, он бы вам помогал? – спросил он, глядя мне в глаза.

Я посмотрела на него, пытаясь осмыслить эти слова. Внутри бушевала буря эмоций: обида, гнев, разочарование.

– Зачем мне чужой человек, которого я даже не знаю? – ответила я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все кипело. – Нет, мне это не нужно!

Он нахмурился, его взгляд стал серьезным.

– И все же? – повторил он, ожидая ответа.

Я закрыла глаза, стараясь унять дрожь в руках и успокоить дыхание. Внутри бушевал ураган эмоций: боль от предательства, гнев на мужа, решимость доказать, что справлюсь сама. Но больше всего – страх перед будущим, перед неизвестностью.

– Нет, если муж от нас отказался, то мне никто не нужен, – мой голос звучал твердо, но внутри все дрожало. Я старалась не показывать слабость, глядя ему в глаза. – Этот ребенок мой, и я справлюсь сама.

Он посмотрел на меня с какой-то странной смесью сочувствия и беспокойства. Встал, подошел, осторожно поправил на мне одеяло, словно хотел утешить, но его слова прозвучали холодно и отстраненно:

– Вы сейчас на эмоциях, подумайте. У меня есть такая возможность. Может, он вполне нормальный человек.

Доктор вышел, оставив меня одну в палате. По щекам текли слезы, я сжала кулаки, пытаясь сдержать их.