Я снова попытался что-то сказать, но получилось только глупо улыбнуться – мышцы лица тоже плохо слушались. Это было абсурдно: я лежал связанный, под наркотиками, с обнажённой девушкой сверху, и всё, что я мог – идиотски ухмыляться, как будто это была не потенциальная прелюдия к изнасилованию, а дружеская вечеринка.
Лера изучала моё лицо с интересом энтомолога, разглядывающего редкую бабочку.
– Забавно, – заметила она. – Ты даже сейчас пытаешься сохранить контроль. Улыбаешься, делаешь вид, что всё в порядке. Но я вижу – в глазах паника. Не знаешь, радоваться или звать на помощь, да?
Она была права, чёрт её дери. Часть меня – та самая низменная, животная часть – определённо радовалась происходящему. Красивая девушка, голая, явно заинтересованная… Но другая часть, более рациональная, кричала о нарушении всех возможных границ, о том, что это неправильно, опасно, безумно.
Лера провела пальцем по моему лбу, убирая прядь волос.
– Вот это ты влип, герой, – её голос звучал почти ласково. – Целый план был – подлила тебе в вино снотворного, дождалась, пока отключишься, раздела, связала, и вуаля – вся ночь моя. Романтично, правда?
Я наконец смог выдавить из себя нечто похожее на слова:
– З-зачем… тебе… всё это?
Слова звучали так, будто я говорил с набитым ватой ртом, но она поняла. Её улыбка стала шире, обнажив ровные белые зубы.
– О, это самое интересное, – она устроилась поудобнее, – Видишь ли, милый мой Леня, ты меня заинтриговал с первой встречи. Такой правильный, такой контролирующий себя. Всегда знаешь, что сказать, как поступить. Идеальный советский студент снаружи, но я-то вижу – внутри ты совсем другой. Тёмный. Сломанный. Как я.
Она наклонилась снова, её дыхание обожгло моё ухо:
– И мне захотелось тебя… распаковать. Посмотреть, что там внутри, когда сорваны все маски, когда ты не можешь убежать или спрятаться за своими умными словечками.
Она хмыкнула – короткий, довольный звук, как у кошки, добравшейся до сметаны.
– Нравятся мне такие игры, – продолжила она, покачиваясь в своём триумфальном седле. – Власть, контроль, полное подчинение. Но не грубая сила, нет. Это скучно. Мне нравится, когда жертва… соучаствует. Когда хочет сопротивляться, но не может. Когда разум кричит «нет», а тело шепчет «да».
Я попытался возразить, но снова получилось только невнятное бормотание. Язык всё ещё отказывался нормально работать, хотя мысли прояснялись с каждой минутой. Может, это было хуже – ясно осознавать происходящее, но не иметь возможности что-либо изменить.
– А с тобой – особенно интересно, – Лера провела ногтями по моей груди, оставляя красные полосы. – Всегда нравился тип самодовольного контролёра, которого надо немножко проучить. Знаешь, как ты смотришь на людей? Сверху вниз. Даже не замечая этого. Как будто знаешь что-то, чего не знают другие.
Она была права, и это бесило. Я действительно смотрел на окружающих с некоторым превосходством – побочный эффект знания будущего, которое для них ещё не наступило. Но сейчас, привязанный к кровати и накачанный неизвестно чем, я был беспомощнее младенца.
– И вот что забавно, – продолжала она, двигаясь медленно, мучительно медленно. – Обычно ты такой осторожный. Не пьёшь лишнего, не теряешь контроль. А тут – расслабился. Доверился милой, застенчивой Лерочке. Той самой, что краснеет от любого пошлого намёка.
Её смех звенел как разбитое стекло.
– Если бы ты знал, сколько раз я репетировала свою роль. Невинная студенточка, которой нужна помощь с учёбой. Случайные прикосновения, смущённые взгляды, румянец в нужный момент. Оскар мне за эту игру.
Комната начала плыть снова, но теперь это было не от подсыпанного вещества.
– Хочешь знать секрет? – прошептала она, наклонившись так, что её волосы занавесили нас обоих. – Я видела, как ты смотришь на Дарью Евгеньевну. Как провожаешь взглядом её ноги, когда она поворачивается к доске. Но она для тебя недосягаема, правда? Преподаватель, старше, замужем наверняка. А я – вот она, рядом. Доступная. Готовая на всё. Только есть одна проблема, – её голос стал жёстче. – Ты меня не замечал. Смотрел сквозь, как через стекло. Лерочка-отличница, Лерочка-помощница. Удобная, полезная, незаметная. Но я не вещь, Леня. Я человек. Со своими желаниями, страстями, тёмными фантазиями.
Мир вокруг становился всё более размытым. Края реальности расплывались, как акварель под дождём. Я чувствовал, как теряю последние крохи контроля – над телом, над ситуацией, над собственным сознанием.
– Вот так-то лучше, – промурлыкала она, чувствуя мою капитуляцию. – Расслабься и получай удовольствие. В конце концов, разве не об этом мечтают все мужчины? Красивая девушка, которая берёт инициативу в свои руки. Которая знает, чего хочет, и берёт это.
Её пальцы скользнули ниже, и она замерла. Потом рассмеялась – не тем серебристым смехом из наших прежних встреч, а низким, гортанным звуком, в котором слышалось что-то хищное.
– Ну надо же, – протянула она, откидываясь назад. – Великий соблазнитель не возбуждён. Голая девушка сидит на тебе верхом, а ты – как неодушевлённый предмет. Обидно даже.
Я попытался что-то объяснить – про наркотики, про шок, про то, что это всё слишком неожиданно – но язык всё ещё плохо слушался. Из горла вырвалось только жалкое мычание, больше похожее на стон раненого тюленя.
– Не оправдывайся, – она покачала головой, и её распущенные волосы взметнулись медным облаком. – Я понимаю. Снотворное, стресс, неожиданность. Но знаешь что? Это даже интереснее. Вызов, можно сказать.
Она грациозно скользнула вниз, устраиваясь между моих связанных ног. В тусклом свете комнаты её кожа сияла, как у какого-то экзотического существа, никогда не видевшего солнца. Или это была иллюзия? Я уже не мог отличить реальность от фантазии. Она игриво улыбнулась, её губы аккуратно обхватили мою плоть, и она начала двигать головой вверх и вниз, заставляя меня забыть обо всём на свете.
Её прикосновения были уверенными, опытными – совсем не такими, какие можно было ожидать от застенчивой студентки с косичками. Каждое движение выдавало практику, знание, которое приходит только с опытом.
То, что она вытворяла языком, выходило далеко за пределы банального студенческого любопытства – напротив, в каждом движении угадывались изощрённость, знание анатомии и какая-то непостижимая смесь нежности с издёвкой. Лера буквально играла с моим телом, и каждый её жест был одновременно лаской и контролем: она водила кончиком языка, резко щёлкала губами, или вдруг обхватывала так жадно, что казалось – захлебнётся. С каждым новым приёмом она будто пыталась удивить не меня даже, а саму себя: выискивала новые способы доставить дискомфорт вперемешку с удовольствием, то облизывала, то вспыхивала смешком – как будто хотела поцокать языком в знак неодобрения.
Я лежал и с безысходной ясностью понимал: это не первый её опыт. Никакой застенчивой Лерочки передо мной больше не существовало. Она сменила кожу прямо на моих глазах – вместо наивной отличницы, которой некогда ронять глаза от мужской похоти, передо мной оказалась натренированная хищница. Я чувствовал себя не просто объектом эксперимента – скорее подопытным крысёнком в террариуме высококлассного садиста.
Иногда она на миг останавливалась, смотрела мне прямо в лицо снизу вверх – там сверкали стальные искорки торжества и любопытства. Я ловил себя на мысли: сколько же таких «экспериментов» она провела до меня?
Реальность начала дробиться на фрагменты. Я видел её одновременно в нескольких ракурсах – сверху, сбоку, словно моё сознание вышло из тела и парило под потолком. Ощущения накатывали волнами: сначала ничего, потом – взрыв чувствительности, от которого хотелось закричать, потом снова провал в онемение.
В этот момент, привязанный к кровати, накачанный неизвестно чем, я существовал только в её координатах. Она была богиней этого маленького мира, где я – всего лишь игрушка в её руках.
Тело начало предавать меня. Несмотря на сопротивление разума, физиология брала своё. Я чувствовал, как напряжение растёт, как кровь приливает туда, куда ей велит древний инстинкт. Это было унизительно – реагировать на принуждение, но Лера знала своё дело.
– Вот видишь, – промурлыкала она с удовлетворением профессионала, добившегося нужного результата. – Стоило только правильно попросить.
Мир вокруг становился всё более зыбким. Я уже не понимал, где кончается реальность и начинается бред. Может, всё это – просто кошмарный сон? Может, я всё ещё сплю в своей комнате в общежитии, а это – просто особенно яркий кошмар, порождённый подавленными желаниями и страхами?
Но ощущения были слишком реальными. Её дыхание, тепло её рта, умелые движения – всё это невозможно было выдумать. Моё тело откликалось помимо воли, предательски реагируя на стимуляцию.
– Молодец, – похвалила она, на мгновение отстраняясь. – Видишь, как всё просто? Нужно только перестать думать. Отпустить контроль. Позволить себе быть… собой.
Она поднялась, двигаясь с грацией танцовщицы или хищника – в моём затуманенном состоянии разница стёрлась. Снова оседлала меня, но теперь в её движениях читалась целеустремлённость охотника, загнавшего добычу.
– А теперь, – прошептала она, позиционируя себя, – главное блюдо вечера.
Проникновение было медленным, мучительным. Она опускалась сантиметр за сантиметром, растягивая момент, наслаждаясь каждой секундой своей власти. Я пытался отвернуться, закрыть глаза, но она схватила меня за подбородок, заставляя смотреть на неё.
–Нет-нет, – её голос дрожал от напряжения. – Смотри на меня. Хочу видеть твои глаза, когда ты поймёшь, что проиграл.
И я смотрел. В её глазах плясали огоньки – то ли отражение света от уличного фонаря за окном, то ли что-то внутреннее, демоническое. Зрачки расширились так, что радужка превратилась в тонкий ободок. Она была прекрасна и ужасна одновременно – как те древние богини, что требовали человеческих жертв.
Она начала двигаться – сначала медленно, почти лениво. Каждое движение было рассчитано, выверено, направлено на достижение максимального эффекта. Это был не секс – это было представление, где она играла все роли сразу: режиссёра, актрисы и зрителя.
Комната вокруг нас пульсировала в такт её движениям. Стены дышали, потолок опускался и поднимался, как грудная клетка спящего великана. Или это пульсировала кровь в моих висках – я уже не мог отличить внутреннее от внешнего.
– Знаешь, что самое забавное? – выдохнула она, ускоряя темп. – Ты мог бы меня остановить. Раньше. Когда я только начала подсыпать тебе препарат. Маленькими дозами, постепенно. Ты же умный, должен был заметить. Но не заметил. Или не захотел замечать?
Её слова доходили до меня как через толщу воды. Значит, это было не разовое действие, а спланированная кампания? Сколько же времени она готовилась? Недели? Месяцы?
Ритм становился всё более неистовым. Она двигалась как одержимая, запрокинув голову, с закрытыми глазами. Её тело блестело от пота, волосы липли к спине и плечам. В какой-то момент она начала что-то бормотать – не слова, а какие-то первобытные звуки, больше похожие на заклинания.
Первый её оргазм застал меня врасплох. Она выгнулась дугой, её тело напряглось, задрожало, и она издала звук, в котором смешались крик и смех. Но она не остановилась – продолжила двигаться, теперь более хаотично, судорожно.
– Ещё, – выдохнула она. – Ещё, ещё, ещё…
Второй оргазм пришёл быстрее. Потом третий. Она была как машина, запрограммированная на получение удовольствия, не способная остановиться. Её ногти впились в мою грудь, оставляя кровавые полумесяцы. Боль смешивалась с другими ощущениями, создавая коктейль из противоречивых импульсов.
Моё собственное тело больше не принадлежало мне. Оно реагировало помимо воли, напряжение росло, несмотря на все попытки сопротивляться. Это было как падение с обрыва – неизбежное, неостановимое. Я чувствовал приближение конца и ненавидел себя за это.
– Давай, – прошипела она, чувствуя мою близость к краю. – Не сопротивляйся. Это бесполезно. Твоё тело уже сдалось. Осталось только признать поражение.
И в этот момент что-то во мне сломалось. Может, последние остатки препарата добрались до нужных центров мозга. Может, просто физиология взяла верх над психологией. Волна накрыла меня, выворачивая наизнанку, заставляя выгнуться в своих путах.
Она почувствовала это и засмеялась – торжествующе, победно. Её собственный финальный оргазм совпал с моим, и на мгновение мы слились в единое существо, пульсирующее в одном ритме. Это было одновременно прекрасно и отвратительно – как всё в этой извращённой ночи.
Потом она рухнула на меня, обессиленная, дрожащая. Её дыхание обжигало мою шею, волосы щекотали лицо. Мы лежали так, склеенные потом и другими жидкостями, два тела, на мгновение ставшие одним.
– Вот видишь, – прошептала она, когда смогла говорить. – Не так уж и плохо получилось. Для первого раза.
Первого раза? Значит, она планирует продолжение? Но я был слишком измождён, чтобы ужасаться этой перспективе. Препарат всё ещё циркулировал в крови, реальность оставалась зыбкой, и я не был уверен, что всё это не сон.
Она лежала на мне, тёплая и тяжёлая, и несмотря на весь ужас ситуации, я чувствовал странное умиротворение. Может, это был стокгольмский синдром в миниатюре. Может, просто усталость. Но в этот момент, связанный и использованный, я ощущал покой.
За окном начинало светать. Серый деревенский рассвет пробивался сквозь занавески, превращая комнату в аквариум, наполненный мутной водой. Где-то вдалеке закукарекал петух. Заворчал первый трактор. Деревня просыпалась, не подозревая о маленькой драме, разыгравшейся в одном из сотен домов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksey-nebohodov/sovok-porochnogo-perioda-72172321/?lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
