– Ну что еще? – негромко спросил Герман.
– Ты уверен, что я сделаю для тебя все что угодно, правда?
Зловещие интонации его голоса заставили Германа подобраться на сиденье.
– Я не хочу выяснять с тобой отношения, Аркадий, – очень тихо ответил, почти прошептал он. – Я вовсе не уверен… – И тут его тоже разобрала злость. – Ты намекаешь на то, что готов помогать Леониду, но не бескорыстно? За эту помощь я должен тебе… кое-что должен, да?
Левой рукой Аркадий схватил его за горло. Приблизив свое лицо к лицу Германа, процедил сквозь зубы:
– Интересно знать, на что готов ты. Ради своего друга.
– На многое.
– Но не на все?
– Нет.
– На что же не готов?
– Просто скажи, что тебе от меня нужно.
– Я сказал.
– Чтобы я остался в Новой Сосновке, – уточнил Герман, не обращая внимания на пальцы Аркадия, сжимающие его шею, правда, не слишком сильно. – Такова цена твоих услуг.
Молчание.
– Ты хочешь, чтобы я остался… – он помедлил, – в качестве кого?
– Я не предлагаю тебе стать моим сексуальным партнером, если тебя напрягает именно это.
– В таком случае нахрена я тебе сдался? Давай уж сразу расставим точки над «ё», чтобы позже твои желания не стали для меня неожиданностью.
– Я хочу, чтобы ты стал членом моей семьи, – спокойно проговорил Аркадий.
И разжал пальцы. Уронил руку на колено. Отвернувшись, закурил сигарету и спустя несколько секунд – несколько глубоких затяжек, несколько параноидальных мыслей, едва уловимо исказивших смуглое лицо… – покосился на Германа.
Тот взирал на него в молчаливом изумлении.
– Предсказуемая реакция, – кивнул Аркадий.
– Ну, – Герман кашлянул, – члены семьи тоже бывают разные. Я, по твоей задумке, кем тебе должен стать? Сыном? Братом? Племянником?
– Помнишь, мы осматривали каналы под монастырем, – вдруг улыбнулся Аркадий, – и в одном очень старом полузатопленном канале у меня подвернулась нога…
– …там было полно воды, приходилось идти по скользким валунам, не видя, куда наступаешь…
– …я упал и разбил колено. Сильно разбил. И от боли даже перестал понимать, где мы находимся. Тогда ты подставил плечо и сказал: «Давай, брат, держись за меня. Смелее, смелее! Я не такой дохляк, каким выгляжу. Теперь нам налево и вверх… Уверен, да. Я никогда не теряю направление». И действительно, минут через двадцать я начал узнавать места, где мы шли, точнее, ковыляли, а еще через пять или семь минут впереди забрезжил свет.
– Я не теряю направление. – Герман пожал плечами. – Никогда.
Аркадий не спускал с него глаз.
Он глубоко вздохнул.
– Кажется, я догадываюсь, с какой целью ты мне об этом напомнил. Теперь я должен расчувствоваться и ответить тебе согласием. Но, Аркадий, как я могу это сделать, если не знаю, что с нами будет завтра? Со всеми нами.
– Мне важно знать, что принципиальных возражений ты не имеешь.
– Принципиальных не имею.
Уже в Новой Сосновке, не доезжая до ворот фермы, доктор остановил машину еще раз. Опять повернулся к Герману, из последних сил сохраняющему невозмутимый вид, и, протянув руку, согнутым указательным пальцем погладил его по щеке.
– Но мне будет трудно не предложить тебе стать моим сексуальным партнером.
– А мне будет трудно тебе отказать, – не шелохнувшись, произнес Герман. – Если ты все-таки предложишь. Но я откажу.
Аркадий кивнул.
– Этого не должно быть между нами, – добавил Герман, глядя в его невыносимо честные серые глаза.
– Скажи хотя бы почему.
– Ты сам знаешь, док.
– Потому что сынок миллионера убьет меня?
– Да.
К тому времени, когда он покончил и с жареной сельдью, и с картофельным пюре, и с повествованием, в обеденном зале осталось человек шесть или семь. Всего же на ферме сейчас проживало чуть больше сорока «гостей». Часть из них после ужина разместилась в холле перед телевизором, часть предпочла менее цивилизованные развлечения под Старым Дубом в саду за корпусом.
В конце своего рабочего дня, когда почти все тарелки и сковородки были перемыты, а столы протерты, Зинаида и ее молодые помощницы из числа обитателей фермы боролись с курением уже не так активно, как в течение дня, поэтому Герман безбоязненно вытянул из пачки сигарету. Щелкнул зажигалкой. Откинулся на спинку стула.
– Почему ты так уверен, что на Анзере Леонид будет в безопасности? – спросила Нора, обдумав его рассказ.
– В большей безопасности, чем здесь или на материке. – Он глубоко затянулся и выдохнул три колечка дыма, одно за другим. – Есть два пути на Анзер: законный и незаконный. Полагаю, люди Андрея Кольцова все же выберут незаконный. Если вообще рискнут сунуться туда. Пребывающие на Анзер в качестве трудников, или паломников, или экскурсантов, неизбежно оставляют следы: имена, фамилии, паспортные данные… А эти парни наверняка предпочтут сохранить инкогнито.
– Какие есть незаконные пути? Дай подумать… Можно заплатить капитану рыболовного катера, как сделали вы с Ленькой, когда вам надо было перебраться с материка на остров.
– Можно. Но это значит поставить в известность о своих перемещениях как минимум двух посторонних людей, капитана и его помощника. Нас этот момент очень беспокоил. При том, что направлялись мы не на закрытый Анзерский, а на открытый Большой Соловецкий. И выглядели как пара менеджеров среднего звена, которые решили во время своего двухнедельного отпуска поиграть в искателей приключений, а не как банда громил из низкобюджетного боевика. Опять же не забывай про случайных свидетелей. Причал на Долгой губе – не то место, где несколько мужчин могут незаметно взойти на борт катера. Народу там, как правило, немного, но совсем пусто не бывает никогда, по крайней мере в сезон судоходства. На причале Рабочеостровска, где грузились мы с Ленькой, в это время года легко смешаться с толпой.
– Как еще? На вертолете?
– Можно. Но в этом случае прибытие незванных гостей уж точно не останется незамеченным.
– Подойти со стороны мыса Колгуев и там, на северо-востоке, высадить с лодки отряд диверсантов.
Герман прищурился от сдерживаемого смеха.
– Шикарный план! Если не забывать о том, что навигация в здешних водах – дело весьма непростое, требующее знания, опыта и мужества. Без опыта и знания, даже при наличии сверхчеловеческого мужества, идти от материка до Анзера значит не желать себе добра. Далее. Все трудники находятся под охраной и защитой Голгофо-Распятского скита…
– Постой! – перебила Нора. – Что если один или два человека из числа наемников Кольцова-старшего приедут на Анзер под видом трудников, а потом, осмотревшись и освоившись, свяжутся со своими сообщниками и организуют похищение Леонида?
– Набор трудников закончен. Леонид попал в последнюю группу.
– Ого!
– Да. Похоже, местные святые на его стороне. – Герман выглядел усталым, но даже это было ему к лицу, придавало загадочности и утонченности. – Как я уже сказал, все трудники находятся под защитой постоянных, пусть и немногочисленных, обитателей скита. Не думай, что анзерские монахи и послушники – такие безобидные создания, которые только и умеют, что бормотать молитвы да четки перебирать. Там суровые мужики, чьи будни состоят из молитв и ежедневного физического труда на свежем воздухе. Огнестрельное оружие у них вряд ли имеется, но они и без огнестрела найдут чем встретить лихих людей. Как и трудники, кстати. Лопата тоже может быть оружием, не говоря про топор. Главное чтобы сам Леонид вел себя более-менее разумно.
Ей это тоже казалось важным, но не главным.
– В любом случае, Герман, первым делом они попытаются выяснить, где Леонид. И в связи с этим у меня возникает тот же вопрос, что у Аркадия. Как ты собираешься ходить на работу?
– Ответ тот же. Как раньше. – Герман пожал плечами. – От всего не застрахуешься, дорогая. Что помешает этим охотникам за скальпами, если их трое или четверо… мы ведь не знаем, сколько их, правда?.. что помешает им, к примеру, проникнуть на территорию фермы в отсутствие Аркадия, перестрелять собак, зайти в Белый дом через оранжерею, привязать тебя и Леру к обеденному столу и начать загонять вам иголки под ногти.
– Им помешает здравый смысл, – фыркнула Нора, сообразив, что он валяет дурака. – Гораздо проще отловить тебя по дороге с работы или на работу, привязать к ближайшей сосне и начать загонять иголки под ногти. – Она передернулась. Слишком уж яркой и красочной была представшая перед ней картина. – Герман, кроме шуток. Тебе угрожает опасность. Серьезная. Реальная. Причем, если эти… охотники за скальпами, как ты их называешь, действительно выследят тебя и заставят сказать, где скрывается Леонид, ты даже не сможешь предупредить его, потому что на Анзере нет сети.
Он глубоко вздохнул.
– Незачем его предупреждать. Он обещал все время быть настороже. И мы договорились: если Шаталов и компания доберутся до меня и вытрясут информацию о его местонахождении, то я или доктор при первой же возможности отплывем на Анзер, предварительно поставив в известность докторского приятеля из Архангельска, того самого сотрудника УМВД.
Сердце у нее стукнуло.
– Герман! – Подавшись вперед, Нора коснулась его подбородка. Просительно заглянула в глаза. Он был мрачен. – Прошу тебя, если до этого дойдет, возьми меня с собой. – И, видя, что он качает головой, с жаром продолжила: – Я тоже отнюдь не безобидное создание и умею не только вязать на спицах и стоять у плиты.
В зеленых глазах Германа мелькнул тот ироничный огонек, за который Норе частенько хотелось его придушить.
– Да? Что же еще?
– Я умею драться.
– Надо бы при случае оценить твое умение.
– Да без проблем! – Она вызывающе тряхнула головой. – Когда и где?
– Ну, где обычно делаются такие дела. – Теперь он скалил зубы, наслаждаясь ее реакцией. – На полянке за складом. Только ужин переварим, ага?
Ужин он переваривал, рассматривая рисунки Мышки, которые она по мановению его указательного пальца с готовностью выложила на свободный участок стола. Фантазийные рисунки. На них бились насмерть благородные рыцари, пешие и конные… звенели мечи, каждый из которых носил особое имя, нареченное колдуном… дарили любовь победителям прекрасные девы, одетые как воины, с кинжалами за поясом и драгоценными украшениями в длинных вьющихся волосах… опускались мосты, чтобы выпустить из крепости на вершине горы отряд вооруженных всадников, всходили на престол и умирали великие короли, разрушались и строились города… творилась история.
– Ну? – волновалась Мышка, нетерпеливо заглядывая ему в лицо. – Что скажешь?
– М-м… у тебя карандаш с собой?
Молча она выхватила из кармана джинсовой куртки и подала ему простой карандаш.
Шуршание грифеля, быстрые уверенные движения тонкой мускулистой руки над альбомным листом – и лица героев рисованного сериала обрели выражения. Разные, но совершенно определенные. Здесь были и ярость, и страх, и презрение, и подобострастие… На полуобнаженных телах мужчин заиграли мускулы – Мышка была явно не сильна в анатомии, и Герману пришлось восполнить этот пробел.
Нора, как всегда, замерла, очарованная его мастерством. Стоящая рядом с Мышкой Даша испускала восхищенные вздохи.
– Ох! – воскликнула Мышка, хватаясь за щеки и горестно округляя глаза. – Мне так ни за что не научиться!
– Не говори глупости, милочка. – Герман фамильярно шлепнул ее по заднице, обтянутой джинсовой тканью. – У тебя вся жизнь впереди.
В его исполнении даже банальности были великолепны. Вся компания дружно покатилась со смеху.
Поздно вечером, лежа в постели и прижимаясь к его стройному, худощавому телу, Нора возобновила расспросы.
– Ты сказал, он взял с собой пистолет. А патроны у него есть?
– Неугомонная женщина. – Повернув голову, Герман взглянул на нее сквозь ресницы, а потом нахально зевнул ей прямо в лицо. – Сегодня воистину худший день в моей жизни.
Занавески были раздвинуты – он не любил заниматься сексом в кромешной тьме, – и привычное уже бледное серебро соловецкой ночи омывало его точеные черты. Не удержавшись, Нора погладила пальцами изящно вылепленные скулы, обтянутые гладкой кожей.
– Худший день? А кто вылакал целую бутылку бордо, которую моя сестра со слезами оторвала от сердца?
– Я? – невинно моргнул Герман.
– Практически в одну харю.
– Неправда! Ты помогала мне. Один я бы ни за что не справился.
– Вот, – сказала Нора, глядя ему в глаза. – Это я и хотела услышать. Позволь помогать тебе и дальше, Герман. Не только с вином. Один ты, быть может, и справишься, но какой ценой…
– Нора…
– Подожди! Я знаю все что ты скажешь.
– А я знаю все, что ты на это возразишь. Как занимательны беседы с единомышленниками!
– Я взрослая девочка, Герман. Я умею сама принимать решения и отвечать за последствия своих действий.
– Какая невыносимая скука! – Он опять зевнул. – Давай лучше спать. Я удовлетворил тебя уже дважды за сегодняшний вечер, так что имею право на отдых.
– Второго раза не припоминаю. – Нора ткнула его в бок. – Может, ты перечисляешь свои подвиги за всю неделю?
– Второй раз был пять минут назад.
– А первый? – И тут она догадалась. И, догадавшись, расхохоталась. – Ты имеешь в виду… ой, не могу! Герман, я тебя обожаю!
Он намекал на их поединок – если это можно было назвать поединком, – на полянке за складом.
Да, она получила большое удовольствие. Да. От его шуточек, ухмылочек, подначек… от силы и грации… от притворной беспомощности, когда он, решив наконец сдаться на милость победителя, позволил уронить себя на землю и пару минут удерживать в таком положении. Невесть откуда взявшаяся публика свистела и улюлюкала. В том, что Герман поддавался, не было никаких сомнений. В противном случае Норе не удалось бы его уложить, несмотря на отличную физическую форму и курс боевого самбо для женщин, который она закончила в юности.
«Давай, детка! – ревел Кир, приятель Германа еще по старым временам. – Сделай его! Ты сможешь! Я в тебя верю!» Его подруга Светка, пританцовывая на месте, хлопала в ладоши. Леся, Даша и Влада, конечно, тоже не могли пропустить представление. Волнующая, возбуждающая сцена…
