Карисса Бродбент ""

– Я помню. – Уголок его рта пополз вверх. – Что ж, справедливо. Но я подумал, вдруг тебе захочется размяться.

Я не двинулась с места.

– Видимо, нет. – Кадуан небрежно дернул плечом. – Тогда пойдем, раз ты хочешь вернуться в свою комнату.

Я не хотела возвращаться в свою комнату, не хотела снова идти через Эла-Дар. И вероятно, Кадуан прекрасно об этом знал.

Я подобрала клинки.

Стоило ладоням сомкнуться на рукоятях, как меня охватило знакомое до боли чувство, настолько пронзительное, что по спине побежали мурашки. На мгновение показалось, что очень давно я держала это самое оружие в городе из черного камня. На долю секунды я почти вспомнила, кем когда-то была.

А затем, еще через миг, пронесся поток других воспоминаний. Воспоминаний о тысяче других клинков в сотнях тел, о разном оружии, которым мне пришлось научиться владеть – пришлось стать – в других жизнях.

Тело требовало движения, а душа – выплеска гнева. Неподдельного гнева.

Кадуан внимательно наблюдал за мной, и мой бросок не стал для него неожиданностью. Он успел подготовиться – выхватил меч и с легкостью отразил мой удар. Ему и стараться особенно не пришлось. Мои выпады были неуклюжими, нерешительными. Я пока и собственным телом управляла с трудом.

И тем не менее дух захватывало от удовольствия, когда напрягались мышцы, когда металл лязгал о металл. Когда все чувства словно улетучивались.

Кадуан выглядел странно довольным:

– Я знал, что ты вспомнишь.

Оружие в наших руках со звоном столкнулось.

– Даже тогда, – продолжал он, – не думаю, что ты наслаждалась насилием. Тебе просто нравилась физическая мощь.

С каждым выпадом мое сердце билось быстрее, ярость кипела все жарче, словно я открыла проход, который уже никогда не удастся закрыть.

Зачем он говорит о той, кем я была раньше? Зачем напоминает обо всем, что у меня отняли? Неужели не понимает, что мне никогда больше не стать той женщиной? Что я не смогу вернуть ее, даже если попытаюсь? Зачем ему понадобилось унижать меня, окуная лицом в недостижимое, словно в грязь, да еще втаптывая туда сапогом?

После очередного ожесточенного удара наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга, а оружие завибрировало между нами.

– Зачем ты вернул меня к жизни? – сорвалось с моих губ против воли.

– Потому что ты ее заслуживаешь.

– Не пытайся лгать мне.

Я отступила и ударила снова. Быстрее и хитрее. Кадуан слегка пошатнулся: ему пришлось поспешить, чтобы блокировать удар.

– Потому что с тобой поступили несправедливо. – Его губы скривились.

Несправедливо? Это называется несправедливо? Ярость хлестнула через край; от ее напора я замешкалась и споткнулась – Кадуану удалось оттолкнуть меня.

Снова лязг – наше оружие опять столкнулось. Моя одежда пропиталась жарким потом. Я чувствовала прилив сил, и он помогал обозначить границы моего тела – горящие от напряжения мышцы, прерывистое дыхание. Я взмахивала клинками с необузданной силой, от которой перехватывало в груди. Несколькими свирепыми выпадами мне удалось оттеснить Кадуана назад, и он врезался спиной в стену. Он уже едва держался на ногах.

– Я тебя пугаю? – тяжело дыша, спросила я.

Его меч со звоном упал на пол.

А затем все вокруг остановилось, и в мире, где остались только мы двое, мое лезвие прижалось к его шее под подбородком. Тепло разгоряченных тел согревало воздух между нами. Глаза Кадуана заблестели, в них разгоралась ярость. Что означало их выражение?

– Да, – выдохнул он. – Ты пугаешь меня. Но не так, как ты думаешь.

«Да, ты должен быть от меня в ужасе», – подумала я.

– Ты вернул меня, чтобы использовать в своих целях, – бросила я, будто нанося самый быстрый и самый жесткий удар. – Ты вернул меня, чтобы я стала твоим оружием.

– Неправда.

– Не лги мне! Ты притворяешься, что лучше других. Притворяешься, что у тебя благородные цели. На самом деле ты всегда поступал так же, как и остальные.

– Эф…

– Почему ты просто не дал мне умереть? Я всего лишь хотела умереть!

И тогда я увидела этот взгляд. Взгляд, полный жалости и сострадания.

По гладкой бледной шее скатилась струйка лиловой крови. Как легко я могла сейчас убить его. Было время, когда из таких вещей я черпала силу. Я могла убить его прямо здесь, отомстить, избавиться от неприятного взгляда. Убить его, а затем броситься с самой высокой башни замка и уничтожить это хрупкое, одинокое, бесполезное тело ударом о скалы.

Я могла обрести свободу.

«Разве это свобода?» – прошептал другой голос.

Теплая ладонь сомкнулась на моем запястье и рукояти клинка. Мои пальцы задрожали.

– Убей меня, – тихо сказал Кадуан. – Если именно так ты хочешь поступить, тогда сделай это.

Сделай это. Сделай это. Сделай это…

Я так сильно стиснула зубы, что затряслась челюсть.

В конце концов я опустила оружие. Посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– Я тебя ненавижу.

Его рука потянулась к горлу, коснулась пореза. Он сделал два шага вперед, приоткрыл рот, и тут от двери раздался крик:

– Ваше величество!

Там стоял перепуганный стражник.

– Вам нужно идти. Как можно быстрее.

Глава 8

ЭФ

Гонец провел нас в крыло замка, принадлежащее лично Кадуану. Двойные двери стояли закрытыми. При приближении к ним хрупкие смертные чувства во мне содрогнулись от какого-то узнавания, которое пробудило обрывки старых воспоминаний.

Я замешкалась; Кадуан заметил мои колебания и остановился, положив руку на дверь.

– Могу попросить кого-нибудь проводить тебя в твою комнату, – предложил он.

Я сама не поняла, почему его вежливые слова показались мне оскорблением.

– Не хочу возвращаться в комнату.

– Поверь, тебе не понравится то, что ты здесь увидишь.

Я понимала, что, скорее всего, он прав. Обрывки ощущений, что бились внутри, слишком сильно напоминали о кошмарах, которые мучили меня по ночам. И все же… каким-то образом они взывали ко мне.

– Я останусь, – твердо ответила я.

На секунду показалось, что Кадуан собирается поспорить. Но он лишь одарил меня долгим взглядом, который я не смогла истолковать, и, не сказав больше ни слова, распахнул дверь.

Мне еще не доводилось бывать в этой скромно украшенной круглой комнате. Через множество окон свободно лился свет заходящего солнца, и лужи лиловой крови на блестящем беломраморном полу искрились в солнечных лучах.

Как много крови.

Вся она стекала с единственного стола в центре комнаты. На нем лежал фейри, накрытый по шею некогда белой простыней. Вокруг стола столпились Луия, Вифиан, два целителя и несколько солдат. Казалось, тут прогнил сам воздух – на меня накатила тошнота.

Лицо Кадуана помрачнело. Он подошел к столу и откинул простыню. Луия потрясенно выругалась.

Огромная глубокая рана тянулась от пупка мужчины до основания горла. Рану зашили, но из нее все еще сочилась кровь. Плоть вокруг покрывали черные и фиолетовые пятна. Под золотистой кожей от живота и почти до плеч налились темные вены.

Мужчина плакал. Когда простыня зашевелилась, он издал нечленораздельный крик и задергался. Целителям пришлось удерживать его.

Я не могла двинуть ни рукой, ни ногой.

Гниль, висевшая в воздухе, чувствовалась все острее. Мой желудок грозил вот-вот извергнуть содержимое. В ушах стоял пронзительный крик, хотя я понимала, что он раздается за пределами звука – исходит не из перекошенных губ изуродованного фейри, а откуда-то глубже.

– Как ему удалось вернуться живым? – негромко спросил Кадуан.

– Мы позаботились о том, чтобы он выжил, – ответила одетая в фиолетовую форму женщина-солдат с бледным лицом. – Ваше величество, вы должны своими глазами увидеть, что творят люди. Что они делают с теми из нас, кого им удается захватить в плен.

– Он попал в руки к аранцам?

– Клянусь тенями. Ему поручили доставить сообщение нашим треллианским союзникам на юге. Вскоре после выполнения задания он исчез.

– Он подобрался слишком близко к форпосту аранцев в Трелле, – пояснила Луия.

– Мы не думали, что сможем вернуть его, но…

Взгляд женщины в форме упал на тело на столе, и она, казалось, лишилась дара речи.

Губы Луии скривились от ненависти.

– Эта аранская правительница – мерзкая тварь. Кто знает, как долго она поддерживала в нем жизнь? И все ради своих извращенных опытов.

Кадуан со скорбным видом склонился над телом:

– Он не выживет.

Позади нас раздался новый голос. Я обернулась, да так и застыла.

На мгновение я увидела другого фейри – того, кого знала давным-давно. Мужчину с золотистыми волосами, которого я ненавидела так сильно, что ненависть испепеляла меня изнутри. Мужчину, который предал меня.

Прошлое и настоящее смешались, но потом я поняла, что передо мной не он.

В комнату вошел совсем другой фейри. Глаза немного крупнее, черты лица резче, а волосы короче, хоть и спускаются на плечи. А от одного серебристо-золотого крыла остался лишь неровный обрубок сустава.

Тем не менее против воли я сжалась и краем глаза заметила, как Кадуан бросил на меня обеспокоенный взгляд.

Мужчина приблизился, криво улыбаясь нам. Выражение его лица показалось мне глубоко несчастным.

– Судя по всему, я опоздал. Прошу прощения, если пропустил твое сообщение.

– Тебе, Меджка, не обязательно здесь находиться, – сказал Кадуан.

– Я твой заместитель. Я должен быть здесь.

Меджка подошел к столу, и при виде мучений лежащего на нем улыбка исчезла с его лица.

– Не слишком ли жестоко было оставить его в живых, только чтобы привезти сюда? – тихо спросил он, ни к кому, в частности, не обращаясь.

– Долг любого солдата – попробовать спасти товарища, – ответила Луия.

Стоявшая радом целительница посмотрела на нее с жалостью.

Даже я все понимала. Раненого уже не спасти. От его души разило гнилью.

– Друг, посмотри на меня. – Кадуан склонился над ним.

Глаза мужчины медленно открылись, как будто это движение стоило ему неимоверных усилий.

– Эла-Дар в неоплатном долгу перед тобой, – продолжал Кадуан. – Я никогда не забуду твой подвиг, совершенный ради нашего дома. Ты сделал жизнь нашего народа безопаснее. Ты понимаешь меня?

Мужчина едва заметно кивнул.