Надо отдать им должное. Каждый из мужчин покраснел. Дофур ушел в насыщенный кирпичный, а редко вылезавшие на поверхность товарищи – наоборот, порозовели.
– Но, ВашВеличество, контакт должен быть… такой, чтобы делиться… сокровенным, – пробормотал он, мечтая провалиться под ровный каменный пол. – И еще, знаете, ваша правая рука была вся покрыта тонкими кольцевыми шрамами… Сейчас их нет. И глаза, ваши глаза поменяли цвет…
Еще порция новостей! Потом, все потом.
– Уфф, вы меня загоните, мальчики. Хотите чувствовать свой аудбьёрген? А когда вы последний раз водили хоровод? Даю ускоренный курс по королевским танцам.
Да что там хоровод, если нужно я и классический бхарамнатьям станцую. Пять лет занималась индийскими танцами. И сокровенного им хватит в избытке. Никто не уйдет без эмоций.
Осталось только, выяснить, куда деваются гномьи богатства. Ну, и найти этот слиток-свиток.
Глава 16
Так и обнаружила нас Эмилия. Она прямо застыла у двери, прикрыв рот ладошкой. Еще бы. Мы с гномами, взявшись за руки, ходили вокруг кровати, и я припевала, стараясь не разбудить мальчика:
Становитесь в хоровод, в хоровод,
Нам не будет тесно.
До чего же Новый год, Новый год —
Праздник интересный.
Гномы растерянно переглядывались. Такого заклинания они ранее не слышали. Вомбадрил посматривал на меня и ждал, что будет дальше. Дофур изо всех сил сдерживался, чтобы не выдать что-нибудь вроде – «раньше было лучше».
Я же рассчитывала на то, что этих эмоций, разделенных на всех, должно хватить хотя бы на первое время. Понятно, что аудбьёрген необходимо найти как можно быстрее. Долго их сдерживать – да у меня фантазия иссякнет.
Леонард проснулся примерно в тот же момент, когда сестра появилась на пороге. Гномы по очереди приветствовали принца и принцессу, забавно путаясь, с кого из них начинать. Я с удовлетворением заметила, что к обоим детям правители рудников и карьеров относились с благоговением… Виктории его почти не досталось. Ну, ничего, какие наши годы.
– Мама, что вы здесь делаете? Все закончилось… хорошо? – голос мальчика дрогнул. – Я всегда знал, когда герцог или другие говорили про вас гадости, что это неправда!
Ох, мой славный… Балдур кивнул мне на суп, который благодаря подложке не остыл, и я придвинула столик прямо к кровати.
– Да, Лео. Я королева до тех пор, пока ты не подрастешь и не возьмешь на себя эту ношу. Из неприятностей – мне надо привыкнуть к провалам в памяти. Из плюсов – все остальное. Очень скоро мы вместе наведем порядок.
Лео оглянулся на сестру, на гномов и все же решился:
– Я не хочу больше заниматься с дядей Дарреном. Он всегда вежлив и при этом дает понять, что я для него обуза. Потому что к тому же еще и бездарность… Но я заставлю его проглотить оскорбление в ваш адрес, мама.
Он смотрел на меня испугом. Я в очередной раз ужаснулась, в каких условиях рос этот ребенок. От взрослых, которые должны были представлять его интересы, его отделяла стена.
Одновременно Лео потянулся к ложке. Он ел медленно и неохотно, а я взирала на это с умилением. Вот, значит, на что это похоже, быть мамой. Тепло, и щекочет одновременно в носу и в груди.
– Сомневаюсь, что герцог в ближайшее время будет настроен нам помогать, сынок. Научимся справляться без него.
– Вы раньше не называли меня так, матушка, – сказал Лео и так и остался с ложкой во рту.
Гномы весело толпились вокруг кровати. Стоявшая в изголовье Эмилия накручивала локон на палец. Мысли ее были от нас далеко, но я все равно не могла отделаться от ощущения, что мы собрались на военный совет… Я и все мои союзники против одного чернокнижника и кучи неизвестных обстоятельств, которые грозили обрушиться на мою бедную голову.
О них-то и не преминул напомнить дорогой Балдур:
– Моя королева, не серчайте. При всей сложности вашего взаимодействия с братом супруга нам желательно заручиться его помощью. Только он имеет силу, чтобы сдерживать соседей Эритании от вторжения, а ваших вассалов – от того, чтобы не погрызли друг друга.
Я провела рукой по почти шелковым волосам мальчика и жестом показала, что он не доел. Однако разговор с Балдуром нельзя бросать на полуслове.
– Я вижу вокруг лишь упадок. На что здесь позарятся соседи… А вассалы, как они выглядят – это те, кто плевался этим утром на головы сидящих ниже?
– Если бы, – принцесса вышла из своего оцепенения. – Каждому феодалу положено место на скамье. Но денег в казне настолько мало, что на любое более-менее значимое событие мы уже давно не рассылаем приглашения, а продаем билеты. Надо будет посоветоваться с Аннет, что делать с положенной в таких случаях коронацией.
Логика принцессы выглядела железно. Если не распродать места в церемониальном зале, то не на что будет устраивать обед. Тем не менее, цвет Эритании все же должен встретиться с королевой – и куда, скажите на милость, девать знать на время обряда, если их места займут горожане, крестьяне и ремесленники?
– Королева еще не знакома с Аннет, – подал голос Вомбадрил. Повисла драматическая пауза, во время которой я традиционно осмысливала свое положение.
Лео наконец съел суп и даже надкусал лепешку. Почувствовала прилив радости. Ребенок выспат и сыт. Как справляться с магическим истощением на короткую перспективу, понятно, а дальше – надо выяснять.
– Да что там Аннет, если мне служат такие вассалы, как вы, – причем, по нашему договору, королю отходит процент с вашей добычей – если в королевстве полно феодалов, а, значит, и земель, то почему мы чуть ли не побираемся? Дайте угадаю… Герцог Даррен?
Эмилия повесила нос. Первый раз я наблюдала эту несгибаемую девушку удрученной.
– Надо признать, что в этом есть и участие отца, – признала она. – Когда он понял, что с братом ему не справиться и что даже ментальные щиты против Даррена не работают, то оставил королевство на молодую жену и уехал искать средство от черных чар.
– Это из-за меня, – пискнул Лео. – Папа не мог смотреть, как я болею. Он называл меня жалким и очень злился.
Я не знала, как относиться к тому, что встретить Кристофера Карбюратора мне не суждено. Одна жене умерла, другую истязал, над ребенком – издевался. Правитель и без запретной магии был душегубом. Избавление Эритании следовало бы начинать с него, а Даррена оставить на десерт. Впрочем, король постарался помереть раньше.
– Нет, ты точно не при чем, солнышко. Папа раздражался от собственного бессилия.
Я подхватила легкого для своего роста мальчика и усадила к себе на колени под недоуменные, слегка ошалелые взгляды остальных. К этому тоже пускай привыкают. Кристалл же сказал эританским языком: детям – счастье, маме – мороженое.
Схема, по которой герцог прибрал себе практически все доходы казны, оказалась беспроигрышной. Околдованная им королева отдавала земли на кормление верным вассалам с тем, чтобы они платили налог и отправляли в королевскую армию рыцарей. Однако скоро выяснялось, что им угрожает либо эмир, либо император, а деньги кончились. Отбиться мог только Даррен – после ухода Кристофера с верными людьми регулярная армия потеряла всю боевую мощь.
С гномами вышло еще веселее: Виктория собственным указом переписала доходы королевства от их месторождений на Карбюратора. На дорогах лютовали разбойники, и перевозить руду и камни стало небезопасно. Герцог справился и с этой задачей – разбойники исчезли, как и чуть ли не основной источник дохода Эритании.
Зато королеве разрешили иметь личную охрану и личную свиту из числа гномов, потому что человеческая половина замка перестала отзываться на ее распоряжения. Делами в нем заправляла старая кормилица герцога. В собственном замке Виктория жила, будто в осаде.
Никто не сомневался, что фамильный кристалл на совете отправит бедняжку в изгнание. Обсуждалось лишь варианты того, кого Даррен посадит на трон вместо нее – принцессу, скоропостижно выданную замуж за нужного человека, одну из своих фавориток или все же Виктория сохранит место при дворе и при сыне, но на еще более унизительных условиях.
– Бумагу мне и ручку, – гаркнула я, не обращая внимания, что о таких канцелярских принадлежностях здесь не слышали. – Пишу новый указ. Ни кристаллика с ваших рудников больше не уедет к родному деверю. Я изловлю всех разбойников лично. Разворачивайте поток в обратную сторону.
– Мы не против, – зашумели гномы. – Мы только за вас боимся ВашВеличество. Околдует вас, как раньше, и замучит еще сильнее.
Я постаралась заморозить их взглядом, чтобы не пугали Лео. Вроде поняли и примолкли.
– И еще мне понадобится карта. Посмотрю, какие из вассалов первыми попадут под взыскание налогов. На каком основании они столько лет не платили трону? Где документы? Если таковые найдутся, то объявим просроченными и потребуем перезаключить соглашение… Эмир, падишах, император, если заявятся к ним/к нам в гости, – все будут иметь дело со мной.
Балдур нахмурился, но обвинять в волюнтаризме при всех не решился. Я поймала восхищенный и какой-то излишне горячий взгляд Дофура. Фаворит королевы сегодня укоротил бороду, снял шлем и надраил кольчугу. К гадалке не ходи, гном передумал принимать отставку.
Глава 17
Шестерым из моих верных подземных правителей надлежало побыстрее вернуться домой. Надеюсь, мне удалось скрыть облегчение. Все семеро смотрели на меня, затаив дыхание, и я постоянно боялась совершить какую-нибудь непростительную ошибку.
К жизни среди людей лучше других были приспособлены Дофур и Вомбадрил, к которым я за эти два дня почти привыкла. Они сменяли друг друга во главе караула в моих личных покоях. При этом спокойнее всего я ощущала себя в обществе старого лиса Балдура.
Правитель-лекарь, хотя бы в силу возраста, не претендовал на то, чтобы скрашивать одинокие королевские ночи. Однако в Магьяре – так назывались владения гномов – тоже требовалось его постоянное присутствие.
– Не переживайте, Ваше Величество, – церемониально раскланялся он. – В замке всегда дежурит один из моих учеников. Уверен, вы очень быстро освоите все доступные магические приборы. Например, чрезвычайно полезные зеркала-передатчики. Тогда вызвать меня займет всего несколько минут. И все равно, не советовал бы вам волноваться. Их Высочество чувствует себе превосходно, а в случае внезапного ухудшения – вы знаете, что делать.
Не очень приятно, когда твои эмоции настолько очевидны. Прямо как соперничество между двумя «моими» гномами. Обычно сдержанный Вомбадрил чуть ли не рычал на Дофура. Он оттаскивал его в сторону и втолковывал что-то на наречии, больше похожем на грозный рокот горной лавины, чем на язык.
Интересно, было у Виктории что-то с Вомбадрилом или этого красавчика она игнорировала? Впрочем, не мое дело. Я отвечаю за сегодняшний день, и обоих вояк ждет сюрприз.И я его понимала, правда, на свой лад – впереди ночь. И Дофур явно потребует стандартной расплаты за утраченный аудбьёрген. Несмотря на то, что все видели, что королева изменилась и пробует вводить иные порядки, гномы уважали давно заведенную традицию: чем ближе к венценосному телу, тем почетнее…
Что касается остальных четверых, то здесь я запомнила, что Рангвальд всегда выглядел так, словно явился на поминки. Бодиль, напротив, хихикал независимо от темы разговора. Игг казался стеснительным, что, по-моему, необычно для любого правителя, а Оддмар – постоянно зевал.
– Вы быстро освоились, матушка, – объявила Эмилия, когда мы наконец остались втроем.
Похоже, ей нравилось называть меня так – чтобы лишний раз напомнить себе, что я теперь другой человек и больше ей не угрожаю? Она понизила голос, и Лео не мог разобрать, о чем шла речь. Мальчик уселся заниматься; он чертил в альбоме геометрические фигуры и подписывал их аккуратным круглым почерком.
Вомбадрил перед тем, как уйти вместе со всеми, заверил меня, что уже сегодня первая тележка с алмазами прибудет во дворец… Он поцеловал мне на прощание кончики пальцев и продышал всю ладонь. Ну, прямо заправский кавалер. Но новость о том, что я вот-вот наполню казну, стоила этих неудобств.Неужели принц лишился единственной няни? Обычно у королевских детей целый штат прислуги. А вместо гувернеров и наставников с ним занимался только дядя? Стесненность в средствах сказывалась во всем.
– Есть несколько дел, которыми надлежит заняться немедля, – продолжила Белоснежка. – Нужно придумать, как защитить вас от дяди… Как обезопасить гномов от его гнева, когда до него дойдет, куда теперь поступают их сокровища. И как сделать так, чтобы Даррен позволил нам осуществить задуманное на ближайшее время. Я, например, собираюсь замуж в этом месяце, а он всегда был против этого брака.
Упоминание о том, что я по-прежнему беззащитна перед черным колдуном, на корню задушило ростки оптимизма. Больно я раздухарилась перед гномами, аж сама в себя поверила… Молодец Белоснежка, выскочит замуж – и прощай родная Эритания, разгребай третья по счету мама все несчастья маленькой королевской лопаткой…
Я тут же укорила себе за дурные мысли. Девочка же и не скрывала, что у нее имелась личная заинтересованность.
– Давай твое замужество оставим на десерт. Когда я освоюсь с управлением данного транспортного средства и не свалюсь в кювет.
Естественно, ответом мне был недоуменный взгляд. Вот как ей объяснить, что я заведовала салоном, потом фирмой, но никак не здоровой замковой махиной, вмещающей целый город. И совершенно не представляла, как устроено королевство, пусть и сказочное!
– При мысли о чернокнижнике я готова грохнуться в обморок, как и положено слабой женщине. Но, помимо него, у нас миллион других проблем. Куда подевался аудбьёрген? Я не намерена успокаивать гномов собственным телом. Как лечить Лео? Как обеспечить замку нормальное функционирование – я имею в виду гигиену, питание, санитарные нормы… Безопасность для нас троих – и для всех остальных, разумеется.
– Вы еще позабыли, что вам тоже придется выйти замуж, матушка. А на остальное у меня тот же самый ответ – разобраться с Дарреном. Скорее всего это он спрятал слиток. И только он в курсе, как справляться с недугами магического происхождения. Стоит заменить Аннет, которая надышаться на него не может, на тех, кто будет лоялен вам, – тогда и в замке наступит порядок. Пора вернуть хотя бы часть земель, чтобы Эритания чуть меньше была похожа на лоскутное одеяло, на котором собственность короны, – это дыра для пятки в его нижнем углу…
А я считала ее легкомысленной и не способной к стратегическому планированию. Если эта девочка думает, что мне все это под силу, то она… она просто… либо невероятно наивна, либо верит во что-то, чего мне никогда не постичь.
– Не отчаивайтесь, Виктория. Двойник не приходит просто так. Это настолько редкое совпадение, что не может быть случайным. Вы ответ на наши молитвы. Если я буду постоянно напоминать, какую гору вам предстоит сдвинуть, то вы быстро растеряете запал. Так что начнем с безотлагательного – как гарантировать вам физическую и ментальную неприкосновенность.
– Ты избранный, Нео, – ляпнула я, опять не заботясь о культурном контексте.
Но принцесса не дрогнула:
– Если вам так проще, то да.
Эмилия пообещала посидеть с братом, а я отправилась в свою спальню, решив, что разбор завалов лучше начинать с малого. Конечно, я не рассчитывала найти аудбьёрген под кроватью, но чем як не шутит… Возможно, какие-то детали некогда богатого приданого, украшения, а также письма или дневники – все, что помогло бы мне укрепить положение.
Бригитта яростно рылась в шкафу, но пока обнаружила там лишь травяные сборы, расфасованные по коробочкам, флаконы с духами и маслами и несколько занавесей, еще более пыльных, чем те, что на окне.
Я перебирала содержимое кованого подкроватного сундука. Опять масла, разноцветные соли – то ли для ванны, то ли для нюханья – кружева и ленты, пропитанные запахом амбры. Два продолговатых футляра, сложенных один на другой.
Внутри я нашла настольные зеркальца на подставках. Миниатюрные рамы инкрустированы то ли рубинами, то ли гранатами – а, может, и теми, и другими. Балдур говорил о передатчиках. Покажу оба зеркала Эмилии. Она разберется.
– Ваше Величество, – громкий шепот Бригитты стал драматическим. – Тут два платья, совершенно новых, нарядных…
– Красных? – спросила, в общем-то, будучи уверенной в ответе.
Но гномиха замолчала на полуслове. Осталась стоять с протянутым свертком. Глаза остекленели. Причина ее онемения покоилась у меня на коленях. Из верхнего зеркальца на меня смотрел герцог Даррен.
– Викки, mon ami, mon amour, тебе следует привыкнуть, что красный – это цвет династии. Так же, как и усвоить, что tu es en mon pouvoir, – диктовал Карбюратор учительским тоном.
«Ты в моей власти», – машинально перевела я. Судя по всему, местные аристократы между собой говорили на еще одном языке, который для меня звучал как французский. Я кое-как помнила его со времен гимназии.
Не издав ни звука, приподняла руки и грохнула оба зеркала об пол.
Глава 18
Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я открыла глаза, – ничего не изменилось. На меня по-прежнему глядел Даррен с уже знакомым недоверием. Силился понять, не обманывало ли его карбюраторовское зрение.
Может, он мне снился? Я покрепче захлопнула глаза. Похоже, он подумал о том же, потому что несколько раз моргнул.
Тем не менее, перемены все же случились. Оба зеркала при падении не разбились, а объединились в одно большое размером с десертную тарелку. Я сидела на полу, подогнув ноги, а на коленях у меня… в общем, подозреваю, что выражение моего лица Даррену было плохо видно из-за внушительного королевского бюста. Я все же подвинула герцога так, чтобы он смотрел именно в лицо.
Что бы там Карбюратор ни фыркал насчет того, что я «всего лишь тело и до меня нет дела», но в определенные моменты на прелести Виктории он-таки реагировал. Взгляд становился чуть менее жестким и чуть более расфокусированным – но меня в эти секунды озноб пробирал сильнее всего.
– Не представляю, как вы собираетесь здесь выжить, если не знакомы с элементарными правилами, – хрипловато выдал он, забив на чтение мыслей и снова пялясь туда, куда джентельмены при разговоре не смотрят. – Два передатчика разбивают, чтобы объединить. Не знай я, что вы пришлая, то решил бы, что захотели меня увеличить… Но что за церемонии между родственниками – вам достаточно лишь позвать…
Ощущение, что мне заговаривают зубы, не пропадало. Почему-то отвести взгляд от этого наглого и самодовольного лица не так уж просто. В панике я дернула головой и наконец заметила, что моя левая рука отведена в сторону и в ней накрепко зажат бутон алой розы.
Цветочки Даррен выбирал исключительно шипастые. Я зачарованно наблюдала ту же картинку, что и в своем мире: алая кровь медленно, словно нехотя, струилась по запястью. Попробовала крикнуть, но, как в кошмарном сне, голос пропал.
– Боже, я еще не встречал настолько неудобной, неуместной женщины, как ты. Это заклинание невозможно отследить. У тебя чутье… Да, ты молодец, умница. Теперь дай мне своей крови, поднеси руку к зеркалу.
Если бы я могла орать, то орала бы, как следует работая легкими. Липкий ужас смешивался с безудержным протестом. А все потому, что во мне крепло горько-сладкое предчувствие поражения. Еще немного, и он задушит мою волю, сомнет ее. Я успею испытать стыдную радость, а потом эмоций не останется. Ничего не останется.
Я не подчинилась. Но тянула так долго, что герцог почти уверился в успехе и, подгоняя меня, принялся постукивать по стеклу. Возможно, это промедление и спасло – или же счастливое стечение обстоятельств.
