Марианна Красовская "Нет – это да"

– Разве я держу тебя? – удивился юноша.

Мэй внезапно осознала, что он и вправду больше не держит ее, только прикасается к ее волосам, слабо пискнула и, подобрав юбки, побежала прочь. Щеки пылали. Какой позор! Как он на нее смотрел! Почему он так смотрел? Почему она сказала свое имя, а он не представился? Какой стыд, боги! Увидела красивого парня и растаяла как снег на солнце!

Кстати, о снеге: надо было пальто накинуть, прежде чем выбегать на улицу.

Снежок, ударивший ее в шею, противно стек под воротник. Мэй поморщилась и скрипнула зубами.

– Ну погоди у меня, звереныш, – крикнула она. – Я отомщу! И за горжетку, и за сорванный урок, и за это тоже!

Под издевательский мальчишечий смех Мэй гордо вернулась во дворец, впрочем, сначала осторожно поглядев, не было ли в холле этого… красивого. Интересно, кто он такой? Степняк? Нет, скорее катаец. Мэй не могла не испытывать интереса к катайцам хотя бы потому, что мать у нее была из Катая. И тётя Шесса тоже катаянка, а она очень интересная женщина.

С матерью Мэй не ладила. Слишком мало Оюми уделяла внимания своим детям. Ей они были неинтересны. Если сын еще хоть немного удостаивался материнской заботы – в Катае всегда больше ценились сыновья – то дочь Оюми почти не замечала. Конечно, у Мэй были и няньки, и учителя, и лучшая одежда, и вообще все, что можно было купить за деньги. Но любви материнской не было, да и не больно-то она была ей нужна.

Правда, когда Мэй начала расти не только ввысь, но и в стратегически важных местах, Оюми попыталась было преподать ей несколько уроков любовной науки, но Мэй здесь встала на дыбы. Она заявила матери, что никаких дел с мужчинами иметь не хочет (нет, с женщинами тоже не хочет) и вообще уйдет в монастырь Пресветлой. Мать настаивать не стала, предоставив Мэй своим книгам, а два года назад и вовсе уехала из Франкии вместе с отцом и братом.

Мэй уезжать отказалась. Совершеннолетней по франкским законам она стала в шестнадцать, а значит, сама могла распоряжаться своей судьбой. Почему она должна куда-то ехать из своего любимого дома? Здесь она чувствовала себя нужной: учила юных принцев галлийскому, славскому и катайскому, переводила на франкский медицинские книги и систематизировала записи Раиля. Сама она разговаривала на нескольких языках, немного знала математику, химию и естествознание. Мэй нравилось учиться, она ладила с детьми и была очень терпелива.

Франкию она любила всем сердцем, несмотря на фривольные нравы. А еще (и это был ее самый большой секрет) она очень любила театр.

Разумеется, отец бы ее увёз насильно, если бы узнал, что дочь лорда Цвенга играет в театре. Поэтому он не узнал. Да никто не знал. Потому что роли у нее были незначительные, вроде третьей служанки в четвёртом ряду. Теперь она была рада своим навыкам, потому что оказалось, что этот парень с красивыми раскосыми глазами оказался племянником дяди Раиля.

Мэй достаточно знала о катайском дворе, чтобы сразу догадаться – боги! Катайский император! Пусть пока номинальный – но император же! Сегодня он только символ, а в двадцать пять, после второго совершеннолетия, станет абсолютным владыкой немаленькой страны. Он страшный. Мэй рядом с ним отчаянно робела, особенно, когда Таймэн нарядился в традиционный катайский костюм, расшитый золотыми драконами, и сделался прекрасным и величественным.

Мэй искренне восхищалась этим юным красавцем (а император был на год младше ее), во всяком случае, пока он не открыл рот и не сделал ей абсолютно недвусмысленное предложение стать его любовницей на время пребывания во Франкии.

– Что, простите? – выдавила она из себя, отчаянно надеясь, что ослышалась.

– Мне нужна женщина, Мэй. Ты красивая. Ты мне понравилась. Я щедрый, соглашайся, – он смотрел на нее со снисходительной улыбкой.

Мэй огляделась вокруг – боги, только бы никто этого не слышал! Но людям не было дело до скромной гувернантки королевских детей, хотя на катайца дамы, разумеется, бросали пристальные и многозначительные взгляды. К счастью, все были заняты своими делами, а музыканты играли громко: с двух шагов и не расслышишь, что ей такого говорит этот мерзкий мальчишка.

– Я не буду вашей любовницей, – с негодованием воскликнула девушка, сжимая кулаки. – Я не такая!

– Какая не такая? – Таймэн склонился к ней так низко, что она почувствовала запах его кожи.

– Я не сплю с мужчинами ради развлечения.

– А ради чего спишь? Деньги? Сколько ты хочешь, скажи.

– Вообще не сплю.

– Почему? – Тай был искренне удивлен. – Ты ущербная? У тебя есть жених? Ты… в монастырь готовишься?

– Да, в монастырь, – уцепилась за последние слова Мэй. – Именно! Мечтаю служить пресветлой.

– И за всю жизнь не познать радостей плоти? Ты скучная!

– Зато вы очень веселый, – сердито буркнула девушка, на миг забывая, с кем разговаривает. – Отпустите меня. Я же сказала – нет!

– Нет – это да, моя сладкая, – улыбнулся Таймэн. – Еще ни одна женщина мне не отказывала, поверь. И ни одна не жалела о том, что была моей любовницей. Я умею… заставить женщину кричать от страсти.

– Значит, я первая, кто сейчас закричит от отвращения, – сердито нахмурилась Мэй. – Если вы немедленно не отойдете.

– Ты. Говори мне «ты». Все равно моей будешь, привыкай.

Мэй открыла рот, чтобы и в самом деле закричать, но он вдруг улыбнулся невинно, поцеловал ей запястье и с самом деле отошел. Нет, каков наглец! А казался таким порядочным юношей. Она кипела от злости, нервно вытирая руку, которой он касался, об юбку. Какая гадость! А еще Император!

Во Франкии мужчины, конечно, назойливы, но не настолько, к тому же Мэй никогда не стеснялась громко ругаться и выписать оплеуху неприятному ухажеру. Девушку мало интересовала эта сторона жизни. Она вообще не нуждалась ни в ком, кроме пары близких людей и книг. Ладно, она не мужененавистница. Если бы в ее жизни появился взрослый галантный мужчина, который захотел бы взять ее в жены (лучше галлиец, они все серьезные), она бы с радостью нырнула в семейное счастье. Но в малолетнем катайском Императоре она видела лишь избалованного мальчишку, который привык, что всё, что он захочет, падает к его ногам. Так вот, она не всё. Даже если бы она вдруг разглядела в нем мужчину, никогда – никогда бы на него не клюнула. Но он казался ей очередным Самюэлем ди Гриньоном – мелким пакостником, которому не помешает хорошая порка, но нельзя, ибо титул.

Да, титул ее остановил. Любому другому она дала бы пощечину. Но Императору, да еще гостю страны? Увольте, только дипломатического скандала ей и не хватало. Лучше она будет избегать его как можно тщательнее. Так будет лучше для всех.

Глава 4. Близкое знакомство

Таймэна неудача не смутила. Он разыскал дядюшку и поинтересовался:

– А можно я у Его Величества попрошу девушку в подарок? Это допустимо во Франкии?

– Вообще-то нет, – невозмутимо ответил Раиль, про себя тяжело вздыхая – теперь он понимал, о чем писала сестра. – Но попробовать можно. Большинство местных женщин не откажутся стать фавориткой гостя с таким статусом, как у тебя. Кто тебе понравился?

– Мэй Цвенг.

– И думать забудь! – рявкнул Раиль, едва удерживаясь, чтобы не выдать сластолюбивому племянничку оплеуху. – Мэй не трогай! Она точно не согласится!

– Почему?

– Потому что она не такая!

– Ты в самом деле считаешь, что существуют женщины, которых нельзя купить? – страшно удивился Таймэн.

– Да. Шесса. Мэй. Твоя мать. Дальше перечислять?

– Мама это мама, – недовольно поморщился катаец. – Она…

– Что она?

– Тьян-хоу она. Истинная Императрица. Твердо знает, чего хочет. Ее не переспоришь.

– Вот и Мэй такая же. Ее не переспоришь.

– Ты просто хочешь оставить ее себе, да? – другого варианта у Таймэна не было. – Ай!

Раиль все же не выдержал и больно стукнул племянника по затылку. Поганец какой! Целитель считал, что детей бить нельзя, но этого можно и нужно.

– Мэй мне как дочь, – процедил он. – Следи за своим поганым языком, щенок. Еще раз услышу что-то подобное, накапаю тебе в чай чего-нибудь, от чего ты на женщин сможешь только смотреть.

– Это противоречит этике врача, – осторожно сказал Тай, на всякий случай отступая на пол шага. – Не навреди.

– Тебе это только на пользу пойдет, – прищурился Раиль. – Надеюсь, мы друг друга поняли.

––

Таймэн не привык отступать, тем более, если дело касалось женщины. Мэй ему понравилась. Она его заинтриговала. Он ее хотел. Мысль, что что-то может пойти не по его воле, даже не приходила юноше в голову. Он был уверен, что может получить всё, что захочет – нужно только приложить усилия.

Он был похож характером на свою мать, которая всегда добивалась своего. Для Лилианы не существовало слов «нет», «нельзя» и «не сегодня». Единственный, кого он слушалась, был ее муж, Кьян Ли, но и он никогда не спорил с ней, предпочитая решать все проблемы и недопонимания по-хорошему. Кьяна Ли она любила и потому уступала ему. Таймэн никого не любил настолько сильно, кроме себя, разумеется. Себя он любил.

В Катае девушки другие, покорные, робкие, мягкие. Ни одна не посмеет отказать Императору, это просто невозможно. Все женщины Катая принадлежат ему. Таймэн готов был допустить, что франкийки другие. Они изначально более свободные в своем выборе, к тому же он – не их король. Но в целом все женщины одинаковы. Им нужна твердая рука, как лошади. И чтобы Мэй покорилась, требуется немного настойчивости. Если уж он свою черную пантеру приручил, даже не зная ее языка, то что уж говорить о какой-то сиротке?

Тай уже навел справки: Мэй здесь совершенно одна, родители ее бросили, защитника у нее нет. Никто не помешает ему… поиграть с этой недотрогой.

Он дождался момента, когда она была одна – кажется, шла в сторону библиотеки – и неслышно пошел следом. Все-таки она не так уж и холодна, как хочет казаться – а иначе для чего надела платье из катайского шелка с журавлями? Журавли – символ удачи и счастья, а еще, без сомнения, императорская птица. Она дает ему знак, не иначе!

Тай настиг ее в коридоре, ухватил за руку, толкнул в стену, прижимая руками плечи.

– Мэй, ты избегаешь меня?

– А ты только сейчас заметил? – зашипела девушка, пытаясь вырваться. – Отпусти немедленно!

Разумеется, Тай не стал ее слушаться – все знают, что женское "нет" – практически "да". Он силой поднял ее руки, зафиксировав запястья над головой водными оковами.

– Ты водник, – пробормотала Мэй, дергая руками. – Демоны! Только сумасшедшего мага мне и не хватало!

– Не бойся, не обижу, – прошептал Таймэн, проводя носом по ее шее и тут же фиксируя оковами ноги, которыми она пыталась пинаться.

– А что, по-твоему, ты сейчас делаешь? – рыкнула она, трепыхаясь, как бабочка, пришпиленная к листу бумаги.

– Разговариваю с тобой? – предположил юноша, проводя костяшками пальцев по ее груди и ловко расстегивая пуговку на шелковом вороте.

– Отпусти меня, придурок, – шипела она, пытаясь увернуться от горячих нежных губ, прижавшихся к ее шее прямо под ушком. – Не смей!

– Нет – это да? – насмешливо спросил Таймэн, поглаживая ее грудь.

– Нет – это нет! – выкрикнула она, дергая головой, и когда он, наконец, заглянул ей в глаза, чуть отступив, она сделала единственное, что могла: плюнула ему в лицо.

– Даже так? – спокойно спросил Тай, утираясь рукавом. – А ты дерзкая девочка! И глупая – дразнить мужчину в таком беззащитном состоянии… Смело. И глупо.

Он принялся было расстегивать остальные пуговки, но в этот момент раздался голос Раиля:

– Что здесь происходит?

– Ничего, – быстро ответил Тай, движением пальцев убирая оковы. – Мы разговариваем.

– Дядя Раиль! – воскликнула девушка с отчаянием в голосе. – Он пытался… хотел меня изнасиловать!

– Ты дура? – несказанно удивился Тай. – Хотел бы – изнасиловал бы! Я поговорить пытался!

– Теперь это так называется? – злобно прищурилась Мэй, потирая запястья.

– Он тебя обидел? – спокойно спросил Раиль девушку.

– Да!

– Нет!

Раиль коротко, без замаха ударил племянника кулаком под дых. Тот согнулся пополам, задыхаясь. Мэй взвизгнула, зажимая руками рот. Она не ожидала от всегда спокойного целителя такой жестокости. На миг ей даже стало жаль Тая.

– Я ведь тебя предупреждал! Только посмей еще к ней подойти, и я ударю ниже, – сердито сказал Раиль. – Здесь тебе не Катай, мальчик. Ты здесь только гость. Оставь свои императорские замашки, понял?

– Понял, – прохрипел Тай с ненавистью.

Он с трудом выпрямился и нашёл глазами бледную Мэй. От его колючего взгляда она вскрикнула и побежала прочь, кусая губы.

Нельзя было отрицать, что Тай на самом деле не причинил ей никакого вреда. Он сказал правду: захотел бы сделать что-то дурное – никто его не смог бы остановить. Да и рот он ей не зажимал. Можно было бы позвать на помощь, но ей это и в голову не пришло. Наказание было, пожалуй, несоизмеримо проступку. Впрочем, так ему и надо, засранцу!

Следующие несколько дней Таймэн вел себя подчеркнуто вежливо – настолько вежливо, что и придраться было не к чему. Но все равно появлялся на пути Мэй слишком часто. То рядом за обедом окажется, то в саду навстречу идет, то на музыкальном вечере принесет ей вина. И это было ужасно. Один вид его после происшествия в коридоре ее бесил неимоверно, она готова была рычать от злости, видя его. Но он не давал никакого повода, если и касался ее – то только кончиками пальцев, и даже не смотрел пристально и жадно, точнее, смотрел, но когда она не видела. А если вдруг поворачивалась внезапно, то тут же опускал глаза.

Мерзкий, гадкий, противный, красивый… Стоп! Последнее, хоть и соответствует истине, но в перечень его качеств входить не может. Просто Мэй инстинктивно нравились мужчины с раскосыми глазами, видимо, это –  голос крови. И немного восхищения дядей Раилем – самым достойным из известных ей мужчин. Впрочем, стоило признать, что такой Таймэн был вполне ничего, только Мэй теперь знала, на что он способен и ни капельки ему не верила. За этим лощеным безобидным котом скрывался мелкий, но опасный хищник. Примерно как в ее меховой горжетке иногда оживала зубастая тварь.

Пришлось даже отказаться от модных нынче воротников, стилизированных под зверей. Бес с ней, с модой, здоровье, особенно психическое, дороже. Неужели все наследники – такие засранцы? Если с Таймэном всё понятно, то что делать с юным Самюэлем ди Гриньоном, Мэй не представляла. Мальчишка ее ненавидел, да этого и следовало ожидать. Она единственная из всех учителей, кто осмеливался его ругать за невыученный урок. Остальные только улыбались и хвалили. Но Мэй видела, что Самюэль вполне талантливый мальчик, и знала, что языки ему непременно пригодятся, и оттого была безжалостна. Нечего спать на уроках. Нужно учиться.

Самюэль платил ей за строгость самыми изощренными пакостями. Хорошо еще, что он пока не догадался заглянуть в ее комнату, ограничиваясь учебным классом и садом. За это она была ему искренне благодарна. Но меховое манто из меха лисы все же сменила на шерстяной плащ с опушкой из зайца. У зайцев память тела не такая воинственная. А Самюэль, при всей его лени и легкомысленности, даже в своем нежном возрасте некромантом был очень сильным, и умел оживлять практически всё, что когда-то бегало, ползало или летало в прошлой жизни. К счастью, сил на это уходило немало, и он устраивал свои выступления не так уж и часто, да и от отца ему влетало. Но Мэй королю на сына не жаловалась: у его величества и без того забот хватает, к тому же она перед Маркусом ди Гриньоном трепетала. Мало что король, так еще и некромант – страшно. Лишний раз не заговоришь. Да и на что жаловаться, если она сама с мальчишкой справиться не сумела? Хороша учительница!

Поэтому Мэй терпела и порой мстила: могла и сама Самюэля снежками закидать при подходящем случае.

Глава 5. Шаг, шаг, поворот

Зима во Франкии прекрасна. В дворцовом парке все занесено снегом, лишь дорожки расчищенны. На вечернюю прогулку вышел весь двор. Где-то на балконе играют скрипки. В парке горят разноцветные фонари, раскрашивая белоснежные кусты в розовый, голубой и зелёный. Мэй сделала вид, что поправляет меховую шапку, а потом отряхивает подол юбки, и отстала от толпы придворных. Задрала голову, с восторгом наблюдая, как кружатся крупные хлопья снега в свете фонаря, высунула язык и принялась их ловить губами, а потом расхохоталась от счастья. Жизнь была прекрасна. Огляделась, не видит ли кто, и свернула на боковую дорожку в сторону от главной аллеи. Ей хотелось в одиночестве насладиться этим чудным вечером. Но долго наслаждаться не получилось: мужские руки обхватили ее за талию и дернули в темноту кустов.

– Мэ-э-эй, – прошептал Таймэн протяжно. – Красавица…

Он был без шапки, и доха меховая распахнута.

– Опять ты? – взвизгнула девушка. – Да почему ж ты такой тупой? Слушай, мальчик! Ты мне не интересен, понимаешь? Оставь меня в покое!

– Не могу, – как-то грустно и растерянно произнёс он. – Ты мне нужна.

– Зачем? – против воли заинтересовалась Мэй.

– Хочу тебя.

– Перехочешь, – она даже не могла оскорбиться, ей было просто смешно.