Мама Ухханчика ловко пересчитывала коричневыми пальцами деньги вахтовиков и вручала им подарочные мешочки, широко улыбалась ярким ягодным ртом. Если покупатель был щедрым, он получал еще и подарок: собачек или олешек, вырезанных из кости. Папа Ухханчика был умелый резчик, про него поговаривали, что он незаконно скупает мамонтовые бивни. Когда подваливали оптовики, папа Ухханчика сидел рядом с товаром и выглядел грозно, наверное, чтобы никто из мужиков не вздумал любезничать с его ягодкой-женой. Для устрашения или от нечего делать он возился с волчьими шкурами или точил нож, ручка которого, пожелтелая, украшенная жутковатыми рожами, наверняка была сделана из бивня мамонта. Ухханчик тоже учился резьбе, правда, отец из материала доверял ему пока только коровьи кости. Витю Ухханчик прозвал Алтын. Сначала Витя противился, но потом узнал, что это слово значит «золотой». И в благодарность подарил Ухханчику небольшой самородок, напоминающий спящего щенка.
Интересно, похож ли тот мамонт, бивень которого пилил отец, на мамонтенка Диму – все дети Штормового знали, что мультик придумали как раз после того, как старатели нашли хорошо сохранившуюся мумию мамонта близ ручья Дима, – а вдруг это вообще была его мама, – и что стало с мужиками, и где папина часть бивня… а может, он ее отцу Ухханчика продал? Хотелось расспросить папу, но он вдруг посерьезнел, будто капитан пиратов, погруженный в планы будущих приключений.
Под вечер они оказались в какой-то деревне. Проехали по разбитому асфальту мимо странной церквушки: от обычного коровника ее отличал только куполок на ножке, торчавший из крыши точно опенок. Миновали ряд аккуратных бело-красных кирпичных домиков. Папа сказал, что они переночуют у дяди Леши: «Помнишь, брат мой двоюродный?» А утром пройдут границу, встретятся с литовцами, старыми папиными друзьями, вместе отправятся в институт сплавов… Там надо будет подождать экспертизу. А уже потом им дадут доллары за сокровища, которые хранятся у Вити в ботинках. Витя проговаривал этот план у себя в голове так, как если бы он сам его и придумал.
Дом дяди Леши тоже был кирпичный. Только не нарядный, а серо-бежевого застиранного цвета. Над деревянным низким забором, покосившимся вправо, тускло желтели маленькие окна, в одном была видна трехрогая люстра с мутными плафонами. Должно быть, дядя увидел машину и потому так быстро выскочил. Гостям он обрадовался. Раскинул длинные руки для объятий и стал один в один огородное пугало за его спиной. Витя засмеялся от такого сходства и ускользнул от дядькиной ласки. Мужики орали и хлопали друг друга по плечам. Дядькина шевелюра казалась париком, сделанным из папиных волос.
– Платошины! – Папин брат переключился на Витю. – Здорово, бандит!
– Какой же это бандит? Здравствуйте, молодой человек! – Откуда-то появилась – или она давно тут стояла? – женщина в огромной фуфайке и калошах на босу ногу.
– Здравствуйте, – Витя кивнул незнакомке и подал руку дяде для пожатия.
– О, крепкая рука, мужи-ы-ык! – Дядька осклабился, обнажив во рту золотую коронку. – Ну, проходите.
Хозяин затопал первым, Витя с папой за ним, а женщина замешкалась, закрыла калитку за гостями. Пугало вблизи оказалось не таким уж похожим на дядю Лешу. На нем был женский наряд. Блестящая сиреневая кофта, синяя плиссированная юбка, шляпа натянута на изображающий голову мешок и полями касается места, которое у человека считалось бы грудью. Там, словно гирлянда, болтались разноцветные бусы.
На участке перед домом в косо сколоченном вольере томились три жирные свиньи, похожие на бегемотов. Рядом с их тушами валялись опрокинутые кастрюли и ведра.
– У тебя тут свиноферма! – удивился отец.
– Поневоле, – устало вздохнула женщина.
– Ха, ты не поверишь! – дядя Леша сделался еще более радостным, чем когда приветствовал гостей. – Здесь неподалеку перевернулась фура со свиньями. Этих красоток удалось во двор загнать. Пока еще ничего не приспособили для них. Ну да дело наживное.
– На охоту ходишь? – поинтересовался отец, не сводя глаз с бегемотиц.
– Нет, – отрезал дядя Леша, посерьезнел и поспешил к крыльцу.
Тут Витя кое-что припомнил про своего родственника. Какие-то обрывки взрослых разговоров. Почему дядя Леша живет в такой глухомани? В Штормовом говорили про него: изгой, в семье не без урода, натворил дел и прятался в разрушенной пожарке. А отец его как бы защищал: охотился, сидел в засаде долго, наверное, выпил, что угодно могло померещиться, Колыма – место мистическое, с кем не бывает, несчастный случай. Больше вспомнить не удалось, но на всякий случай Витя решил быть с дядькой настороже.
Обстановка дома оказалась непривычно бедной: на стенах неровная побелка, на потолке, как водоросли, шевелится паутина, на окнах серо-желтые занавески, на полу поперек черных щелей кое-где расстелены худые дорожки. Старый телевизор, старая мебель. Вите захотелось домой в свою комнату.
– Можете не разуваться, – на радость Вите буркнул дядя.
Женщина покосилась укоризненно, отец и дядя Леша сразу скинули обувь. Витя решил не рисковать сокровищами и остался в ботинках.
– А я ж вас не познакомил! – крикнул дядя Леша, будто только что вспомнил о правилах этикета. – Жинка моя, Соня! Соня, а это брат мой Толян, малой – Витек!
– Очень приятно, – вежливо, как учила мама, сказал Витя, стараясь компенсировать этой вежливостью то, что не снял обувь.
Соня улыбнулась, показав ровные зубы цвета магазинного сливочного масла. Все прошли на кухню. В углу висела прокопченная икона, на которой проступал покатый контур Богоматери с едва различимым младенцем. Полки на стене заставлены цветастой посудой и жестяными банками из-под кофе. В центре круглый стол, застеленный потертой клеенкой.
– Жинка, а сваргань нам к столу чего-нибудь вкусного! – Дядя Леша уже кланялся открытому холодильнику, обклеенному мраморной пленкой. – А мы пока крамбамбули дерябнем с какой-нибудь закусью.
Витя задумался, как обращаться к дядькиной жинке – Соня или тетя Соня. Решил пока, как говорит отец, не отсвечивать. Уселся на скамью, похожую на те, что стоят в парках. Посмотрел наверх. Потолок деревянный, будто ворсистый, из-под разводов белой краски в один слой проглядывало коричневое. На толстой пружине качался цветастый плафон, похожий на подол сарафана. Дядя Леша потянул его вниз, и стол залило, словно лучом прожектора.
– Жинка меня балует. – Дядя Леша развернул газетный сверток, достал две пухлые колбаски: темно-красную и серую. – Все свое, домашнее, пацан-то и не пробовал, наверное, вантрабянку нашу и пальцем пханку.
– Да это та же ливерка, – папа ухмылялся, задирая брата.
– Ну, не скажи, – неожиданно вставила Соня, снимая фуфайку и вешая ее на крючок в стене.
– О, мои поздравления молодым! – воскликнул папа, пялясь на обтянутый халатом на молнии живот, в котором будто прятался футбольный мяч.
– Спасибо. – Соня подставила щеку для поцелуя просиявшему мужу и положила руку под живот.
А может, баскетбольный…
Дядя Леша клюнул жену в подбородок и разлил напиток с веселым названием в две рюмки.
– Жахнем!
– За вас! – папа выдохнул, сделал губы квадратными и опрокинул рюмку в себя.
Оба зарычали, будто обожглись, зачавкали красными и серыми ломтиками. Папа крутанул на столе недорезанную баранку ливерки, посмотрел на Витю: будешь? Витя состроил гримасу: не буду.
– Леша, пойдем, поможешь мне из подпола достать кастрюлю!
Соня встала руки в боки, как пузатая сахарница. Дядя Леша жену не слушал и уже разливал новую порцию медной жидкости. Соня громыхнула ящиком с приборами, выудила оттуда половник и ткнула им дядю, как указкой.
– Леш, мне нельзя тяжелое поднимать.
– Ща, – дядя Леша повел плечом, точно отгонял назойливую муху.
Соня медленно вышла из кухни и крикнула уже из другой комнаты, мол, сколько можно ждать. Витя привык помогать маме, поэтому, не дожидаясь нового крика, молча прошел в спальню или гостевую – непонятно. Перешагнул через свернутый половик, ухватился за черное металлическое кольцо и с дощатым скрипом открыл люк. Подпол в половину Витиного роста был заполнен пыльными банками, в которых кое-где просматривались не то помидоры, не то моченые яблоки. Он сел на корточки и потянул двумя руками чугунную кастрюлю, на которую указала хозяйка. Воздух в погребе был густой и прохладный. Витя расшатал кастрюлю, выволок и, выжав вес, поставил ее в ноги Соне.
– Я теперь сама, спасибо, – сказала дядь-Лешина жена тоном, будто это Витя отказался дальше ей помогать.
– Если что, мне не сложно…
Соня уже не слушала, наклонилась (камушки на золотых висюльках в ушах нервно качнулись), охнула, выпрямилась, развернулась. Витя опустил люк на место, расправил половик. Он почти нагнал Соню, и вдруг она завизжала и уронила кастрюлю. Содержимое – густой мясной холодец – шмякнулось на пол. Аккурат рядом с ухом хозяйки пролетел ножик, ударился в стену и упал вместе с сухой чешуей отбившейся штукатурки.
Тетя Соня продолжала голосить, свиньи во дворе завизжали группой поддержки. Дядя Леша снова был сосредоточен: разливал из бутылки. А папка подскочил к Соне, чудом не пострадавшей, быстро заглянул ей в глаза, накрыл лапой плечо, сразу ставшее каким-то детским, легонько потряс.
– Сонька, прости нас, дураков, это я виноват.
Витя подумал, что это чистая правда. Это папина игра, он любит метать ножи, а еще больше дразнить других, чтобы тоже попробовали. Конечно, никто и близко не подходил к папиному результату. Внезапно Соня разревелась.
– Я к маме! – сквозь слезы крикнула она и выскочила из кухни, перешагнув через бурую мазню на полу.
Папа стянул с крючка фуфайку и побежал за Соней. Витя, чтобы не оставаться наедине с дядей, тоже рванул из дома. Сел на крыльце и стал рассматривать двор. Между двумя вишнями натянута веревка, на ней, как флажки, цветастые трусы и полотенца, каждую придерживает блеклая прищепка. Если сощуриться, кажется, маленькие птички доставляют семейники, а над ними кружат вороны, но не осмеливаются напасть из-за разряженного пугала. Недалеко от забора темнел водяной насос, похожий на чугунный заварочный чайник. Рядом собачья будка. Витя насторожился, вгляделся, возле будки серебристой змеей лежит крупная цепь. А пес неизвестно где.
– Ты чего здесь? Пошли в дом, – весело сказал отец, вернувшийся без Сони.
– Сейчас, – ответил Витя, хотя приходить ему совсем не хотелось.
– Куда она ускакала? – послышался голос дяди за спиной.
Витя вскочил на ноги. Дядя Леша зыркал на папу как-то зло, нехорошо.
– Она же сказала, к матери, ну я и проводил, – просто ответил папа.
– Ну да, ты у нас как всегда, – дядя Леша скривился и посмотрел на свиней. – Жрать охота!
Витя думал о том же. А мама наверняка сейчас готовит что-то пахучее, щекочущее ноздри, обдающее теплом и удовольствием.
– Есть тут семейка одна – Идиоткиных, – дядя Леша скорчил гримасу. – Собаку еще не завели, а сами вечно шастают по гостям. Погнали выкопаем у них картофан?
– Да ладно, что мы, малолетки какие – через забор лазать, – воспротивился отец, но по тону его Витя понял, что они все-таки пойдут к соседям.
– Ну или к Идиоткиным, – снова сморщился дядя Леша, – или давай свинью резать.
Папа засмеялся, и дядя Леша тоже. И вот эту его улыбку, как будто все еще злую, Витя вдруг вспомнил. Его, папиного брата, школьного физрука, хотели посадить за убийство, а он точно так же щерился и говорил, что не виноват. На охоте пристрелил подростка, своего ученика, потому что принял того за дикого козла.
Хозяин дома подхватил опрокинутое свиньями ведро и важно пошел со двора. Папа положил на Витины плечи свою ручищу, типа обнял, и вместе они последовали за дядей Лешей на «дело». Семья Идиоткиных, как понял Витя из дядь-Лешиной пьяной характеристики, с таким же успехом могла быть семьей Болвановых, Дураковых или Никчемкиных.
Уже стемнело. Безлюдная улица зудела сверчками. Кое-где тускло светили синеватые фонари и делали листву слоистой, то прозрачно-черной, то серебряной. Три тени из-под ног шагающих скользили в сторону бревенчатого терема, обнесенного высоким забором из могучей плахи.
Дядя Леша отступил, с вызовом глянул на препятствие и, к удивлению Вити, с легкостью пацана рванул, напрыгнул на забор. Ногой оттолкнулся от почтового ящика и исчез в темноте. Собаку беспечные соседи и правда не завели. Папа заозирался по сторонам, Витя подумал, что надо попробовать тоже прыгнуть. Приятная теплота вдруг проснулась в груди и потянула к терему вслед за дядькой. С той стороны забора послышалась возня, лязгнула щеколда и калитка отворилась. Витя скользнул во двор и устремился к окнам, от которых исходил тыквенный свет. Так Идиоткины дома! Отец как будто почувствовал, что с Витей неладно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72338527&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
