– У них-то с Катенькой что-то было когда-то. Да не сложилось. За ручки с вечорок два раза шли рядком, да возле яблони стояли, разговаривали. Сама видела! У меня изба напротив была. А потом по осени Катьку замуж выдали. Да помер муж ее к Святкам. Так дитятко и не успели. Вот и сидит Катька вдовицей с мамкой. А Грунька-то вся извелась, когда он к Катьке бегать начал. Аглая ей все рассказывает, что вот, мол, от нее непутевой к хорошей девке ходит. Грунька-то молчала, все молча сносила. Даже мужу жаловаться перестала… Придет, бывало, сюда, сядет на бережку и давай слезы лить. А тут я… Я уже тогда утопилась. Вот и сидели мы с ней. Ее я не трогала. Все-таки подружки были закадычные.
Я слушала это все, а у меня в голове не укладывалось.
– И вот однажды был Лизар у Катеньки. Ведомо, за какими-такими делами он к ней ходил. Грунька-то совсем подурнела от жизни такой. Ее свекровь работой так упахала, что красота с нее тут же сошла. А Катька по сравнению с ней еще какой красавицей была. Грунька решила с дитями в баньку пойти. Две дочки у них было. Пошла она в эту самую баньку, как вдруг сижу я, волосы чешу, из баньки пар идет, а тут Аглая крадется. «Прости мне, грехи мои!» – бормочет что-то. «Грех, что сотворю, на себя возьму. Да лишь бы сыну лучше было! Не пара они, не пара! И дети невесть от кого прижиты!»… Я как услыхала, так сразу вынырнула. Аглая подперла баньку пнем-колодой. Ну, думаю, открою… Вон уже вечереет. Сейчас обдериха разойдется. Не любит она, когда вечером в баню ходят. Слышу – барабанят, выйти не могут. Я к двери, давай колоду откатывать да дверь открывать, а Аглая, как увидела, так бросилась ко мне. Полыни нарвала и давай меня полынью охаживать. Потом полынь везде понатыкала, чтобы я к бане подойти не могла. А я-то сама еле живая… В воду упала и сижу. А она жжется… Больно – спасу нет!
У меня дар речи пропал. Это ж надо быть такой тварью!
Глава 14
Постояла Аглая. А из бани крики страшные… Грунька-то кричала, умоляла, а потом как заверещит. Старая обдериха уж больно лютая была. В баньку только днем пускала. И стихло все. А потом Лизар прибежал, баню открыл… Вошел, а потом кричал так, что прямо сердце кровью обливалось… Вышел, пошатываясь, и вот сюда на отмель сел. Лицо в руках спрятал. Сидит он ни живой ни мертвый… Говорит, что видал, что жена там лежит, а с нее кожу содрали да на каменку натянули. А дочки его пропали бесследно. Обдериха их забрала. А я ему всё и рассказала. Думала, мать он свою забьет поленом. Тихо было на деревне. Я всё ждала. А потом весточка долетела, что пропал Лизар. На десять лет пропал. Мать его вся извелась да с горя почернела и померла… А потом вернулся, да его сразу и не признали. Уходил парнем глупым и несмышленым, а вернулся колдуном. Как идет по деревне, так страх на людей накатывает. На другую сторону улицы переходят. Говорят, что к старику-колдуну пошел. А тот его все десять лет учил, учил, да бесов ему передал. Дед, говаривают, без малого триста лет прожил. А то и больше. И вот живет Лизар уже лет сто… А с того момента ни седого волоска. Вон какая силища в нем!
– Ого! – выдохнула я, удивляясь все больше и больше. А у мужика-то трагедия!
– С того момента он обдериху невзлюбил! – заметила русалка, спокойно расчесывая волосы. – Прежняя обдериха старая была, так золой рассыпалась. И вот ты появилась… Ладно, пора мне! А то там плескаться начали! Может, кого и потоплю! А то скучно мне… И вечер томный…
И она нырнула в воду. Что? Уже вечер? Да? Ох, ничего себе я тут засиделась! Я потащила тяжелый ушат в баню. До сих пор не могу поверить, что я какая-то обдериха.
Придя в баньку, я скинула с себя грязную рубашку после драки с домовым и погрузила ее в воду. Порошка не было. Пришлось стирать так…
Я стояла голая, чувствуя себя немного неуютно, но как поступить, если это у меня одна единственная рубашка. Поленца притащили мне какой-то обмылок размером с мизинец. Мыло пахло неприятно. Не сиренью и не духами.
Но с ним дело пошло веселее. Мылилось оно ужасно, постоянно выскальзывало из рук. Мне приходилось ловить его по всей бане.
Когда я в очередной раз наклонилась за ним, пытаясь нащупать его на полу, свечка на окне дрогнула и дверь открылась.
– Ой, – дернулась я, понимая, что сейчас на мне из одежды только совесть.
Глава 15
На пороге стоял незнакомый упитанный и совершенно голый мужчина. У него была окладистая борода и довольно добродушное лицо с хитрыми глазками. Сам он выглядел простовато. Даже немного неотесанно. Обычный бородатый деревенский мужик. Только голый. Я тщательно отводила глаза, чтобы не смотреть на дары матери природы.
– О, – заметил нежданный и незваный гость, глядя на меня. Я попыталась встать бочком и прикрыться руками, глядя на мужика с явным возмущением.
– Здорово, банница-красавица! – довольным басом произнес незнакомец, что-то явно пряча за спиной. – Услыхал я сегодня от русалки одной, что в баньке у реки банница новая объявилась… Говорят, красавица! Гляди-ка, не соврали!
Я недоверчиво посмотрела на вошедшего. Неужели он тоже нечистая сила, раз меня не боится?
– И глаза в пол-лица, ясные-ясные… Как два ковша с водицей чистой, – заметил мужик с улыбкой. – А тело бело-бело, как камень с жару… А волос долгий, что вода текущая… Смотрю я на тебя, да глаз отвести не могу. И даже коли отведу, все равно не забуду такую красавицу. Ну, девка. Ну, хороша!
С каждым его словом я чувствовала некоторое смущение. А на душе так приятно стало. Вон сколько комплиментов за один раз. Мужчины они с комплиментами не дружат. Красиво? Угу! Вкусно? Нормалек! Мне идет? Ага! Вот и все комплименты. Лимит исчерпан. А тут прямо, словно водой теплой окатило.
– И где же вас таких берут? – спросила я, чувствуя, как пытаюсь не улыбаться. А так хочется. Вот что с женщинами комплименты творят.
– Каких таких? – задорно усмехнулся мужик. – Отвечай, девица-красавица…
А глаза-то у него и вправду искоркой горят. Странный. Да вот с каждой секундой разговора, с каждым комплиментом все симпатичней и симпатичней казаться начинает.
– Ну, с комплиментами… – смутилась я.
– А! – рассмеялся незнакомец. – Так из бани у ручья! С другого конца деревни. Банник я в тамошней бане!
– А! Коллега! – улыбнулась я.
– Ну какой я тебе калека! – чуть нахмурился мужик. – В самом расцвете сил!
– Ну, я имею в виду то, что мы оба из бани, – ответила я, забыв про стирку.
– Я вот тут подарок тебе принес, – заметил банник. Наконец-то он достал руку из-за спины, а в ней была черная курица.
– Спасибо, – кивнула я. Нет, мужик основательный. Другой бы цветов надрал, а этот сразу курицу решил подарить. С козырей зашел. С холодильника.
– Очень милая курица, – добавила я, глядя, как курица ходит по бане.
– Может, помощь какая нужна? Смотрю, у тебя банька старая, – вздохнул он. – Обдериха прежняя совсем ее запустила. А ты, смотрю, не только красивая, но и хозяйственная девка! День только банствуешь, а вон уже мыть да стирать! Правильно! Баньку в чистоте держать надо!
– Ага, – кивнула я, решив не разочаровывать восторженного мужика.
– Холодная у тебя баня! – заметил банник. – Давно не топлена… Ща поправим!
Он щелкнул пальцами и дунул, как вдруг печка вспыхнула.
– Теплышко, теплышко! – послышались голоса поленец. Они радостно прыгали возле каменки. А я сама чувствовала, что становится хорошо.
– Ай, какие у тебя детки славные! – рассмеялся банник. – Только к огню близко не подходите. Угорите!
– Ой, – перепугались поленца.
– А коли матушка ваша согласиться, то будете меня папкой звать! – усмехнулся банник.
А… У меня внутри вместо кардиограммы вдруг полоска нарисовалась. Мысли все разлетелись.
– Нет, а что? Банька у меня поболе твоей будет! Не сырая, не старая… Всегда натопленная. Люди вон сколько в ней моются. Да дарочки щедрые носят! А я еще бусы просить буду для жены любимой! Будет она у меня как царица ходить! – расхваливал свою баньку банник. – Я же не лютый… Когда кожу в последний раз на каменку натягивал, уже и не упомню… Хотя было дело… Пугнул я знатно. Да не до смерти! Но красавцем уже не будет. А нечего в баньке жену обижать! – вздохнул банник. – А у тебя тут дети мерзнут. В моей-то тепло…
Я посмотрела на бревнышки, понимая, что меня тут сватают!
– Детей я люблю. Никогда не обижу, – заметил банник. – Ну что, пойдешь за меня?
Глава 16
Некоторое замешательство заставило меня продолжать улыбаться, хотя внутри всё кипело. «Что?» – подумала я, не веря своим ушам. «Вот так просто? С ходу?» Я всегда считала, что замуж зовут подруг только в романтичных историях, где олигархи появляются как по волшебству.
– Ну я… как бы… – начала я, прокашлявшись. – Мы с вами впервые видимся, вообще…
Банник, казалось, растерялся. Его взгляд стал ещё более удивленным, а на лице проступило выражение, которое можно было бы описать как смесь смущения и недоумения.
– А че на вы? Я что плохого сделал? Али сказал? – переспросил он, нахмурившись. – На «вы» к вражине обращаются. А разве я тебе вражина какая?
– А… Я просто с уважением, – ответила я, тоже растерявшись.
Я почувствовала, как мои щеки начинают гореть. «Ну вот, теперь он думает, что я к нему как к врагу», – пронеслось у меня в голове.
– Раз с уважением, то на ты! – кивнул банник, выжидательно глядя на меня.
Банник кивнул, но в его глазах всё ещё читалось замешательство. Он выжидательно посмотрел на меня, словно ожидая, что я продолжу.
– Конечно, предложение очень лестное, – произнесла я, чувствуя, как мои мысли начинают путаться. – Но вот так вот прямо резко… Быстро… Я… Я не могу так!
– Понял, всё понял! – ответил банник, махнув рукой. – Щас, щас!
И прежде чем я успела что-то сказать, он исчез, оставив меня в обнимку с моим легким замешательством. Ну разве можно вот так вот слету? А? А как же узнать друг друга получше? А вдруг я люблю чай, а он кофе? Какие-то точки соприкосновения… Интересы какие-то узнать… Зачем-то же люди встречаются? А вдруг он сейчас такой милый, а потом как начнет меня с топором гонять? А пьющий или нет? Тоже бы выяснить! У кого бы узнать? Хотя знаю, у кого…
Я вышла из бани, нацепив на себя мокрую рубаху. Холодная, липкая, она заставляла неприятно ежиться.
Я тихо позвала:
– Эй, – голос мой дрогнул, и я, к своему стыду, не знала, как назвать русалку по имени. В воздухе повисла неловкая пауза. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шелестом камышей и плеском воды. Но тут я услышала легкий всплеск, и из глубины реки вынырнула русалка. Её волосы, похожие на шелковые нити, переливались на солнце, а глаза блестели, как два изумруда.
– Год от году всё хуже и хуже, – вздохнула она, и в её голосе мне почудилась глубокая тоска. Русалка провела рукой по воде, отгоняя резвую водомерку, и снова посмотрела на меня.
Она вынырнула прямо передо мной.
– Слушай, тут дело есть, – прошептала я, чувствуя, как внутри меня нарастает тревога. – Тут ко мне какой-то банник приходил… Это ты ему про меня сказала?
Русалка кивнула, её глаза сверкнули лукавым огоньком.
– А! Да… Обмолвилась словечком. А что? Новостей у нас мало. А что такое?
Я нахмурилась, не понимая, почему она так спокойна.
– Что ты ему такого наговорила, что он свататься пришел? – спросила я, стараясь не выдать своего раздражения.
Русалка прищурилась, её взгляд стал острым, как лезвие ножа.
– Да поди ж ты! Врешь ведь? – она сощурила глаза, проводя рукой по воде, словно пытаясь избавиться от наваждения. Я увидела, как она отгоняет резвую водомерку, и это движение почему-то показалось мне странным.
– А зачем мне врать? – опешила я. – Пришел, курицу принес… Сказал, что жениться хочет!
Русалка всплеснула руками, её лицо озарилось искренней радостью.
– Иди, не раздумывая! – воскликнула она. – Еще бы! Он мужик хороший. Надежный… Вот был бы таким мой Ефимушка, так я бы, быть может, не потопилась бы вовсе… Банька у него светлая, хорошая… Люди туда постоянно ходят. Так что соглашайся! Свезло тебе, обдериха. Вот мне замуж кто предложил бы!
Я вздохнула, чувствуя, как её слова проникают в самое сердце. В её голосе звучала такая искренняя надежда, что я невольно улыбнулась.
– И ты туда же? – спросила я, стараясь скрыть улыбку.
Русалка нахмурилась, её взгляд стал серьезным.
– Сама свое счастье упустишь, потом как я горевать будешь! – заметила она и, не говоря больше ни слова, нырнула в темные воды реки.
Странно все получается. Ну да ладно… Я вошла в баню, радуясь теплу, как вдруг увидела несколько чумазых девушек, стоящих возле раскаленной печи. Это что за слет Золушек в бане? Что за симпозиум, как правильно просить фею, чтобы в полночь исчез только принц, а платья, кареты и прочие атрибуты роскошной жизни остались!
– А вы кто? – спросила я, удивляясь.
– Матушка Обдериха, – стали кланяться мне золушки. Все перепачканные в саже, растрёпанные, голые, худенькие… Их было пятеро. – Мы же из золы… Пришли у печи погреться… Не серчай на нас…
– Точно, золушки! – удивилась я, видя, как девки тут же исчезают в темноте. – Ну, детки, рассказывайте, кто еще в бане живет? Кроме нас?
– Да так… – заметили поленца.
Не успела я присесть на лавку, как вдруг услышала, как открывается дверь.
– Матушка обдериха, банница дорогая, – послышался глуховатый, холодный голос, который я меньше всего ожидала услышать.
Неужели колдун в баню явился?
Глава 17
И с чего это я дорогая? Что на него нашло? Какая муха его укусила? С чего это он такой подозрительно ласковый?
Внутри меня всё бурлило, как кипящий котёл.
Напряжение сковало тело, словно ледяные оковы, и я не могла оторвать взгляд от его фигуры, чувствуя, как сердце стучит всё быстрее. Волны тревоги накрывали меня, словно цунами, а в голове метались мысли: что он задумал? Зачем явился сюда? Что за игру он затеял?
– Изволь в баньку напроситься, – произнёс красавец-колдун, встав у порога с лёгкой, почти издевательской усмешкой, которая, казалось, скрывала нечто зловещее. Его голос, мягкий, как бархат, обволакивал, но в нём таился холод, который пробирал до самых костей. – Пусти меня, банница, пусти в баньку… Да зла не причини.
Я сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, оставляя следы.
– Что он делает? – прошептала я, затаив дыхание, наблюдая за его высокой тёмной фигурой, которая в дверях казалась почти тенью, скользящей в полумраке.
– Как что? – отозвались поленца, удивлённо переглядываясь. Их голоса дрожали, словно они сами боялись того, что сейчас произойдёт. – Сам напрашивается! Беда-а-а! Хитрый, очень хитрый!
– Ну, это я уже поняла, что сам напрашивается, – зло ответила я, нахмурившись. В моих глазах вспыхнул огонь. – Он явно напрашивается на неприятности.
