Николай Марчук "Вольные стрелки 3"

Знает на что давить скотина такая. Про людей моих думает, про семью напоминает. Надо срочно принимать какое-то решение. Агент Мозес или сынок Ван дер Гельца? В чьих когтистых лапах мне проще будет выжить и вернутся живым домой? Задача со многими неизвестными. Или выбрать третий вариант?

– Пойти с вами? – задумался я. – А знаете, что агент Мозес у меня к вам есть встречное предложение.

– Какое? – как-то натянуто и осторожно улыбнулся агент Мозес.

– Душан будь любезен принеси RED, – обратился я к сербу по-русски.

– Какой из них? – уточнил здоровяк. – Первый или второй?

– Оба неси, агент Мозес серьезный человек, думаю, что его одним не соблазнишь и он достоин обоих.

– Сделаю босс, – кивнул серб и скрылся за дверью ведущей в мой кабинет, где был оборудован тайник.

В тайнике находились алюминиевые кейсы с золотом в слитках и монетах. Всего было шесть кофров, на каждом своя цветовая метка: два красных, два желтых и два зеленых. В зависимости от цвета в каждом чемодане было разное количество золота. В красных чемоданах было по пятьдесят килограмм золота высшей пробы, то есть суммарно – 100 килограмм золота «999,9». На сегодняшний день центнер золота высшей пробы стоит около пяти миллионов долларов, можно продать и дороже, если знать кому.

Серб принес, а точнее прикатил, потому что кейсы были снабжены выдвижными ручками и колесиками, два серебристых кофра с красными бирками на ручках.

– Фрэнк, – обратился я к агенту, – в каждом из этих кофров по пятьдесят килограмм золота высшей пробы. Оно будет ваше, если мы с вами договоримся, – я клацнул защелками и показал Мозесу содержимое кейсов.

А глазки-то у агента Мозеса загорелись, вон как заблестели шаловливые глазенки. Сто слитков по одному килограмму. Золото блестит, манит к себе, дурманит мозг. Ещё с древних времён золото ассоциировалось с богатством, этот манящий цвет, похожий на лучи солнца, привлекал и привлекает людей до сих пор. Золото сводит с ума. Есть в этом желтом металле какая-то загадка и чертовщина, оно и правда может толкнуть крепкого и выдержанного человека на необдуманные поступки.

Килограммовые слитки небольшие, размером с банковскую карту, только намного толще. Каждый слиток находится в отдельной прорези в толстом, плотном поролоне. Наружу торчит примерно треть толстенького золотого прямоугольника. Золотые грани, печатные цифры и буквы пробы так и манят, притягивая к себе взгляд похлеще чем титьки порнозвёзд и супермоделей. Золото вызывает возбуждение и азарт у любого, даже самого стойкого морально-волевого человека. А между тем золото весьма капризно, как та смазливая баба, которая знает себе цену, за ним нужен соответствующий уход и обслуживание. Золото чаще всего хранят в слитках по 1-2 килограмма, из-за того, что золото всё же мягкое, оно слипается под своим же весом, поэтому его часто перекладывают с места на место. Те, кто перекладывает золото, тщательно проверяются перед входом и выходом из хранилища, а особо опытные работники золотых хранилищ носят железные ботики, чтобы если слиток упал на ногу не получить никаких травм. А золотых слитков размером с кирпич не бывает, потому что такой золотой булыжник будет весить не меньше пуда. Так что, если увидите в кино как герой тащит в одиночку сумку, набитую золотыми слитками – знайте, это брехня, в реальной жизни у сумки порвались бы ручки, а киногерой даже не смог оторвать её от пола, потому что весила бы она не меньше пары центнеров.

– Я бы предпочел наличные, – мотнув головой, как бы смахивая наваждение и дурман, произнес Мозес. – Лучше всего доллары США. Золото слишком проблемная инвестиция. Продать быстро можно только за дешево, да и не продаешь ты его каждому встречному.

– Верно, – утвердительно кивнул я, – золото надо брать только с целью оставить на годы вперёд, либо детям-внукам, либо себе на старость, если вы ещё молоды. Золото – это инструмент диверсификации для богатых людей, для которых важна не доходность, а сохранность, поскольку держать все в банках и на бирже неправильно. Что интересно, цены на золото практически не падают, проще говоря, золото не подвержено инфляции, цена на него растет очень медленно, но зато стабильно, поэтому у каждого государств есть свой золотой запас, а вклад в золото считается очень выгодным и помогает сберечь деньги. Я могу сделать перевод на любой счет любого банка мира в течение часа. Давайте реквизиты вашего счета, и я на него переведу пятьдесят миллионов долларов, – делано спокойным голосом, будто бы речь идет о покупке спичечного коробка, предложил я.

Ну что, как тебе такой финт ушами агент Мозес? Пятьдесят лямов зелени как с куста? Охренел? Я сам в шоке от своей щедрости. Ну, давай соглашайся, соглашайся. Сумма не маленькая, но она и должна быть такая чтобы дух захватывала и мозг покупаемого сразу же начинал рисовать куда он их потратит, и какая житуха у него начнется богатая. Предложишь слишком мало – не купится и на хрен пошлет, предложишь слишком много – не поверит, решит, что лапшу на уши вешают. Но думаю тут я с ценой агента Фрэнка Мозеса все-таки угадал. Пятьдесят миллионов долларов – как раз золота серединка и это его цена.

– Что взамен? – Мозес пригубил виски, а его лицо перестало выражать всякие эмоции.

Крепкий орешек. Взял себя в руки и держит марку. Молодчага. Ладно и мы не лыком шиты. Будем дальше давить, надо только чтобы коготок увяз у птички, а дальше птаха целиком увязнет по самую макушку.

– Взамен, – я немного потянул время, пригубив пиво, – взамен, вы сообщите своим людям, что мы с вами договорились, наш самолет взлетит, мы высадим вас в любой нейтральной стране, а дальше полетим по своим делам. Вы станете богаче на пятьдесят миллионов долларов, а я не буду себя утруждать встречей с вашими хозяевами и агентами Интерпола. Но, – увидев немой вопрос на лице Фрэнка, опередил я его вопрос, – но даю вам слово, что через неделю-другую выйду с вами на связь и мы обязательно с вами пересечёмся в какой-нибудь африканской стране, которая будет обоих устраивать и обязательно поговорим по душам. Гарантирую вашу личную безопасность. Такой вариант устроит ваших начальников?

– Вряд ли, – скривился Мозес. – У них нет времени так долго ждать, вы им нужны немедленно. Ваше личное участие в одном мероприятии может очень помочь определённым людям в Вашингтоне усилить свои позиции. Вам ничего не угрожает, всего лишь побеседуем и разойдемся как в море корабли.

Гляди-ка ты, а Фрэнк Мозес оказывается даже в русских поговорках силен, вон как ловко и к месту её ввернул.

– Жаль, – искренне нахмурился я, – вы мне понравились агент Мозес, я очень бы хотел с вами найти общий язык, верю, что наше сотрудничество принесло бы обоим только пользу, но если вы не примете моё предложение, то тогда возможен только один вариант.

– Какой?

– Вы станете нашим заложником и когда агенты Интерпола начнут штурм, то вы выступите в качестве щита и окажетесь на расстоянии удара, а там как Бог решит. Переживете штурм – хорошо, погибните – ну значит так тому и быть.

– А вы сами смерти не боитесь?

– Нет, не боюсь, – совершенно честно ответил я. – Я своё уже давно отбоялся. Одна оборона Бома чего стоила, после такого ничего уже бояться не будешь. Меня стычкой с врагом не испугать. Поглядим, что там у Интерпола за спецназ, глядишь это еще они от нас отбиваться будут.

– Получается, что варианта у меня только два: или стать богатым и остаться в живых или умереть?

– Именно, – кивнул я.

Ну что агент Мозес попал ты в тупик? А не фиг было добровольно лезть к нам в гости. Интересно на что ты надеялся агент Мозес? Думал, что мы тебя водкой поить будем и казачьи песни хором с тобой петь. Ага, щазз. Ты мне не друг, не брат и не сват агент Мозес, ты – противник, враг, пиндос…

– Ну, что ж, – после долгого раздумья произнес агент Мозес, – выбор очевиден. Я выбираю богатую жизнь. Возьму золото и выйду досрочно на пенсию. С паспортом и гражданством Кабинды, а также инсценировкой моей смерти и пластикой лица поможете?

– Легко, – самодовольно ухмыльнулся я. – Сделаем в лучшем виде, опыт в подобных делах есть и немалый.

– Тогда по рукам, – Фрэнк протянул мне руку.

В глазах агента Мозеса мелькнула решимость и отчаяние, как будто он только что принял важное, судьбоносное решение. Собственно, так и есть. В один миг жизнь человека резко поменялась. До того, как войти в этот самолет он был государственным служащим, федеральным агентом ЦРУ. Скорее всего у него была неплохая зарплата, различные льготы и социальный пакет. Но вряд ли он был очень богатым человеком, думаю на его банковском счету были накопления, но не больше, чем сумма с четырьмя или пятью нулями. А тут сразу – бац! и пятьдесят миллионов долларов. Но взамен надо отказаться от прежней жизни, предать свою страну и переметнуться во вражеский стан. Кстати, надо будет приглядеться в Мозесу спустя какое-то время, а то что-то он легко согласился, может планирует стать двойным агентом. Да и вообще уж больно все происходящее похоже на подводку ко мне засланного казачка. Фрэнк Мозес – идеальный незнакомец. Ладно, сейчас главное вырваться с Арубу и вернутся домой, а там поглядим.

– По рукам, – я протянул свою руку для рукопожатия.

Фрэнк подался вперед и неожиданно ухватил меня не за ладонь, а за запястье правой руки. Я почувствовал резкий укол у основания запястья, там, где обычно меряют пульс. Мельком глянул на руку бритоголового и успел заметить, как между его пальцев, обхвативших моё запястье появилась тонка струйка крови. Моей крови…

Падла, падла, подловил…

– Перстень, – догадливо прошипел я.

Мозес лишь слегка кивнул и победно оскалился. Радуется гад, что подловил меня и смог перехитрить. Чёрт бритоголовый!

Второй рукой я подхватил со стола пивной бокал, собираясь со всего размаху шмякнуть им агента Мозеса по голове, так чтобы толстое стекло ударило аккурат в висок лысого урода, но силы буквально за мгновения покинули моё бренное тело, и я плюхнулся мордой на стол уткнувшись в тарелку, где лежала горка вяленой рыбной соломки.

Удивительное состояние – тело абсолютно не слушается меня, зато голова работает почти четко. Перстень Фрэнка был с сюрпризом. Черт, а ведь я в своё время читал книгу Джеймса Чейза «Перстень Борджиа», там как раз было про перстень с потайной отравленной иглой. Один из алмазов перстня – резервуар с ядом, а внутри него – маленькая игла. Когда главный злодей хотел избавиться от врага, он поворачивал перстень так, что алмазы и игла оказывались внутри ладони, и пожимал несчастному руку. Остриё иглы царапало кожу, яд проникал в кровь, через несколько часов человек умирал.

– В его крови токсин, убьете меня, и ваш босс умрет вместе со мной, – раздался надо мной нервный крик Мозеса. – Антидот есть у …

Бумс! Агент Фрэнк Мозес совершив причудливый кульбит и будто бы пробка из-под шампанского со всего размаху влетел в борт самолета, только чудом не размозжив свою лысую черепушку о стекло иллюминатора. О, как! Похоже это его Эко приложил. Чернокожий здоровяк одной рукой с лёгкостью жмет стокилограммовую гирю. Ну, что Мозес получил? Думал, что ты неуязвимый? Сейчас тебе мои парни устроят армагеддон! Это тебе не героя-одиночку изображать, альфа дог мать твою так…

Бумс! Чернокожий бугай подхватил агента Мозеса под микитки и со всего размаху швырнул американца о другую стену самолета. Черт, если бугая не унять, то он мне сейчас всю обшивку в самолете заляпает мозгами агента ЦРУ. Замучаешься потом оттирать все эти сопли и подтеки с полированного дерева.

– Шакал!!! – взревел Эко, хватая с пола кейс с золотом, чтобы окончательно забить им Мозеса в пол. – Все американцы – бандиты, им нет веры!

– Не убивать, – найдя в себе силы еле слышно прошептал я. – Никаких расправ, он мне нужен живым.

Пока Эко швырял агента Мозеса по салону самолета играя Фрэнком в пинг-понг, Гагик был уже возле меня и пытаясь оказать первую помощь. Плечо туго стянул жгут, перекрывающий кровообращение, а в кожу впились один за другим три укола.

– Эко хватит его швырять по всему салону! – рыкнул Гагик. – Сними с этого гада кольцо, только осторожно и уколи им ему в шею, пусть сам озаботится скорыми поисками антидота. Только свяжи его, чтобы он не рыпался. Саня помогай, надо подержать флакон капельницы. Ничего босс, сейчас мы вас быстро на ноги поставим, – это уже Гагик мне говорит, обнадеживает, успокаивает, – кровь почистим, универсальные антидоты что есть в наличии я вам уже вколол, кровоток перекрыли. Всё будет пучком!

Гагик – молодчина, вон как быстро включился в процесс: жгут наложил, различные вакцины-антидоты вколол, капельницу поставил.

– Зря стараетесь, – проворчал американец, когда ему Эко несколько раз ткнул в шею малюсенькой иглой, выдвигающийся из перстня с костями и черепом. – Мне заранее вкололи антидот.

– Ничего разберемся, – отмахнулся Гагик, аккуратно упаковывающий печатку в полиэтиленовый пакет на клипсе.

Бортпроводник-медработник коротко размахнулся и ударил Мозеса в челюсть. Гагик, кстати, помимо того, что чемпион Кабинды по быстрым шахматам он еще и КМС по боксу.

– Это тебе лично от меня! – прошипел Гагик.

– Еще минута мистер Чехофф и добро пожаловать в рай или в Ад, как вам больше нравится, – сплевывая выбитые зубы прошипел Мозес. – Ваш медик ввел вам положенные по протоколу при отравлении препараты. Если не ошибаюсь, то на одном тюбик-шпице красный колпачок, а на другом оранжевый?

– Да и что? – нахмурился бортпроводник.

– А то, что мы заранее знали ваш протокол действий в подобных ситуациях, учли это и счет пошел на минуты, введённые препараты только усилили действие токсина, который специально для этого разработали. У него нет аналогов и уникальный антидот в нескольких экземплярах. Еще пара минут и мистер Чехофф умрет. От токсина «белый слон» не помогут обычные препараты, они только усилят действие отравы. Открывайте дверь и выбрасывайте белый флаг иначе ваш командир умрет, – злорадно прошипел агент Фрэнк Мозес.

Я чувствовал, как силы покидают меня: рука горела огнем, горло сковала невидимая удавка, которая затягивалась все сильнее и сильнее. Перед глазами все померкло, голова закружилась, а чертова невидимая петля на шее окончательно перекрыла дыхание, я захрипел, свет в глазах померк, последнее что я услышал был командирский рык Семеныча:

– Открывай дверь! Если командир помрет нас его жены выпотрошит, причем в буквальном смысле, вы все знаете крутой нрав Бьянки.

Через пару секунд я почувствовал, как с моего плеча сняли давящий жгут, а в кожу вонзилась острая игла, потом следом еще одна и еще. Пара минут и удушье исчезло, зрение вернулось, но запястье рук стянули сталью наручников. Пока мне был виден лишь стол, на котором я лежал лицом вниз. Меня подхватили под руки и усадили на кресло.

Вот теперь можно и оглядеться. Салон самолет стал похож на автобус в час пик: помимо экипажа, моих охранников и Фрэнка Мозеса сюда каким-то чудом набилось с десяток бойцов спецназа, среди которых затесался какой-то худющий старикан с вытянутым лицом и большими ушами. Агент Мозес обращался к нему по имени Марвин.

– Босс, вы как? – спросил Эко, стоявший на коленях под дулами автоматов.

– В норме, – отозвался я тихим голосом.

– Отлично, – кивнул чернокожий здоровяк и низко согнулся, буквально коснувшись лбом пола.

Руки у Эко, как, впрочем, и у всех моих людей, включая меня были застегнуты наручниками за спиной. Чувствовал я себя не так чтобы уж очень хорошо, но всяко лучше, чем пару минут назад, когда буквально задыхался и не мог дышать. Эко что-то задумал…

Если тело вернулось под мой контроль, то голова, наоборот, соображала из рук вон плохо, действие токсина давало о себе знать. Агент Мозес что-то мне говорил, но я делал вид, что не слышу его, впрочем, притворяться было не трудно, чувствовал я себя вполне хреново.

Хрясь!!! Раздался отчётливый лязг металла, Эко вскочил на ноги и широко раскинув свободные от наручников руки ударил локтями одновременно двух спецназовцев, стоявших рядом с ним. На могучих запястьях здоровяка одиноко блестели браслеты наручников. Эко просто разорвал короткую цепочку, соединяющую стальные браслеты.

– Бей!!! – бешеным носорогом заорал Эко.

Чернокожий богатырь успел выкрикнуть боевой клич и пнуть ногой одного спецназовца отчего тот буквально вылетел из салона самолета через открытую настежь дверь, но дальше Эко ничего сделать не успел, потому что худосочный старик неожиданно оказался позади здоровяка и воткнул ему в шею иглу шприца-пистолета.

Душан, Санек и Семеныч тоже рыпнулись, но получилось у них это из рук вон плохо. Семеныча сразу же сбили ударом приклада, Санек успел сделать пару шагов, но получив удар в спину растянулся на полу, а серба вывели из игры электрошокером. Где находился Гагик я не видел, похоже его с самого начала спеленали по рукам и ногам.

Для меня свет померк после удара чем-то тяжелым по затылку, я уже привычно ткнулся лицом в полированную столешницу из массива черного дерева.

Впрочем, провалялся в беспамятстве я недолго, голова у меня крепкая в силу специфики своей деятельности к частым ударам и контузиям привыкшая. Меня подхватили под белые рученьки и потащили из самолета. Мельком успел оглядеться, вроде все подчиненные живы. Даже здоровяк и буян Эко и тот шевелится, ему вместо наручников руки связали нейлоновым шнуром. Все верно такой шнур разорвать практически невозможно, потому что он будет лишь врезаться в кожу, но точно не порвётся.

То, что моих людей не убили, говорит о том, что они в скором времени станут фактором торга и давления на меня. А это в свою очередь означает, что ломать и потрошить меня вряд ли будут. Будут вербовать, перетягивая на свою сторону? Скорее всего. Ну и пусть, вербовка – это самый простой для меня выход из, казалось бы, на первый взгляд безвыходной ситуации.

Вытащив меня из самолета два спецназовца, упаковали моё тело в короткий кузов пикапа, сами плюхнулись чуть ли не сверху, усевшись задницами на борта, поставив подошвы своих ботинок мне на спину. Я вас запомнил гады, если получится, то свидимся и я вам кишки узлом завяжу.

Машина ехала недолго. Да и куда на Арубу можно долго ехать, если остров невелик – чуть меньше тридцати километров в длину. Погода судя по затишью уже устаканилась. Меня протащили по деревянному причалу и затолкали в салон небольшого гидросамолета, а котором я запомнил лишь что он был выкрашен в ярко-красный цвет. Куда летел самолет, хрен его знает – с мешком на голове не сильно определишь расстояние и направление полета. Пытался считать по себя фиксируя время, но в какой-то момент вырубился и уснул.

Вот так закинул я удочку с блесной на щуку, её ухватил крокодил, а при попытке снять зеленого урода с крючка он мне и отхватил руку, причем, судя по всему, по самое горло. Но ничего, даст бог, выкручусь и из этой безвыходной ситуации.

Глава 6

Уже два часа я сижу на железном стуле, который привинчен к полу. Браслеты наручников фиксируют меня не только на запястьях, но даже лодыжки прикованы к ножкам стула. Комната для допросов выглядела точь-в-точь как в американский боевиках: стол и два стула, привинченные к полу, одна стена – сплошь одностороннее стекло, скрывающее за собой наблюдателей, в двух углах под самым потолком камеры наблюдения, мощные светильники бьют сверху белым светом.

Ждать я умею, и не просто умею, а я бы даже сказал – люблю. Терпение мой природный конек с самого рождения. Я могу часами сидеть на стуле погруженный в свои мысли совершенно не испытывая дискомфорта. Сколько меня так будут мариновать в одиночестве не понятно, но время работает на меня, чем дольше я нахожусь на одном месте, тем проще будет моим людям меня отыскать.

Хрен его знает где я сейчас нахожусь, гидроплан летел больше двух часов, если взять среднюю скорость полета – 200 км/ч, то я могу сейчас быть где угодно: на острове Кюрасао, в Венесуэле, в Колумбии, могу даже оказаться вновь на Арубу, что мешало самолету просто нарезать круги вокруг острова.

Вот где я сейчас? Куда бы я спрятала самого себя на месте Фрэнка Мозеса? Куда-нибудь на материк, причем как можно дальше от береговой линии, потому что на любое побережье можно высадить десант и отбить меня. Венесуэла? Вполне возможно. Американские спецслужбы чувствуют себя в Венесуэле как дома. Правда и агентов КГБ, а также специалистов из Гаваны в Венесуэле хватает. А может я в Колумбии, где есть с полдюжины официальных американских военных баз, на которых развернут военный контингент призванный бороться с наркокартелями. Очень может быть. Да, я бы скорее всего переправил себя в Колумбию, где в джунглях можно спрятать несколько дивизий в полном составе и хрен кто сыщет.

Единственное что меня сейчас беспокоило – это полный мочевой пузырь: выпитое пиво, переработанное почками, просилось наружу. Интересно сколько меня еще будут томить одиночеством и отсутствием внимания к моей персоне? Неужели Мозес не понимает, что меня будут искать и чем дольше он не приступает к разговору-допросу, тем меньше у него на это времени? Или Фрэнк что-то такое предпринял, что меня теперь искать вовсе не будут? Например, инсценировал мою смерть…

В моей голове много вопросов и нет на них ответов. Сижу, жду. А что еще остается делать?

Дверь в комнату для допросов открылась минут через тридцать, внутрь зашел агент Мозес. Выглядел Фрэнк Мозес хреново – в гроб и то краше кладут, еще бы, если выступить в качестве мячика для швыряния о стены, то другого результата и быть не может. Правый глаз заплыл так, что его не видно, левая половина лица – сплошная гематома, которая успела налиться всеми оттенками синего и фиолетового цвета. Правая рука висит на фиксирующей повязке, а при ходьбе агент Мозес заметно хромает.

Лицо Фрэнка было чем-то озабоченно. Что гаденыш лысый проблемы нарисовались?

– Мистер Чехофф у вас все нормально, как себя чувствуете? Может есть какие-то просьбы или пожелания? – присев на стул обратился ко мне агент Мозес.

– Есть, – кивнул я, – хорошо бы в уборную сходить.

– Ведро устроит?

– Вполне.

Притащили ведро, в которое я, ничуть не стесняясь и справил малую нужду. Пока ссал меня контролировали аж три автоматчика, не считая агента Мозеса. Обратно наручники цеплять на меня агент Мозес не стал, поэтому я удобно развалился на стуле разминая затекшие запястья. Автоматчики ушли, оставив нас с агентом ЦРУ наедине. Хотя какое наедине если за зеркальной стеной может прятаться целый взвод спецназа.

– Что с моими людьми? – спросил я.

– Они живы, но их здоровье и будущее напрямую зависит от результата нашего с вами разговора, – говорил Мозес вполне членораздельно и внятно, значит не так уж и сильно его Эко помял. – Может вы голодны? – участливо спросил Фрэнк.

– Выпил бы кофе, – задумчиво протянул я, – хотя нет, откажусь, пожалуй, а то знаю я вас затейников, еще подмешаете мне туда какую-то дрянь, которая развязывает язык. Фрэнк давай уже на ты, а то как-то твое «мистер Чехофф» режет мне слух. Просто Петр, договорились?

– Окей, – согласно кивнул Фрэнк, – договорились.

Отсутствие наручников и деланую заботу обо мне я оценил. Разговор с Фрэнком предстоит долгий. Мне вроде, как и сразу сдаваться на милость победителя нельзя, но и тянуть кота за хвост времени нет. Надо как-то так все вывернуть, чтобы агент Мозес принял за чистую монету всё что я ему сейчас расскажу. Но тут надо понимать, что Фрэнк опытный и бывалый сотрудник ЦРУ, он с легкостью может понять если я ему начну задвигать откровенную дезу. Поэтому буду говорить чистую правду, в конце концов, задачи передо мной стоит две: мне надо выбраться отсюда живым и сделать так, чтобы определённый американский чиновник появился в определённое время в определенном месте, а дальше…

– Ну раз окей, – решительно взял я быка за рога, – тогда рассказывай, что от меня надо всемогущему ордену «Череп и кости»? Или орден здесь не причем, просто у тебя не было другого перстня с отравленной иглой?

– Примерно так, – хитро сощурился Фрэнк, – хотя выходцы из «могилы» все-таки среди наших единомышленников не мало. Петр моей стране надо чтобы ты ей помог и за это ты будешь щедро вознагражден.

– Твоей стране – это Америке? – решил на всякий случай уточнить я.

– Верно, – кивнул агент Мозес.

– И что же великой Америке надо от простого торгаша из богом забытой Кабинды? – спросил я по-русски.

– Ты уж не прибедняйся Петр, – усмехнулся Фрэнк с легкостью переходя на великий и могучий, – намедни почитал твоё досье, оказывается ты весьма интересный человек. Смог уйти на вольные хлеба из комитета глубинного бурения, сколотил свою личную армию, совершил государственных переворотов больше, чем у меня пальцев на обеих руках, да еще и сколотил приличное состояние. При этом у тебя практически нет уязвимых мест. Ты не любишь азартные игры, не употребляешь наркотики, хранишь верность своей жене, даже к накопленным деньгам относишься прохладно и с легкостью расстаёшься с ними.