Елена Попова "Развод. Пошел вон!"

Думаю, он пока что даже не догадывается об этом. Пусть ему будет сюрприз. Потому что эта дамочка та еще стерва. А Сергей стервозных женщин на дух не переносит.

Я тоже не белая и не пушистая. Умею очень деликатно послать на три буквы, всегда могу постоять за себя, никогда не поддаюсь панике, и способна ответить своему оппоненту так, что он забудет, как складывать буквы в слова, а потом до конца жизни будет избегать споров со мной.

И этим я сильно отличаюсь от пустоголовых стерв, которые строят из себя не пойми кого, при этом ничего из себя не представляя. Им годами нужно учиться остроумно и грамотно отвечать на неприятные вопросы, и гордо поднимать голову в любой неудобной ситуации. А отвечать статусами из соцсетей и цитировать модных блогеров может каждая.

Я тоже становилась «Учителем года» несколько лет назад. И получила это звание благодаря своему уму, а не благодаря тесному общению с завучем и директором школы, у которого много полезных связей. Думаю, именно так и было в случае Киры.

О том, как развратно ведет себя наш прославленный учитель года обязательно узнают наверху, но чуть позже. Сейчас у меня на первом месте стоит будущее дочери. Пусть она наконец-то уже сдаст экзамены, окончит школу с золотой медалью, о которой так долго мечтает, и поступит в институт.

А дальше я начну действовать.

Так действовать, что щепки полетят во все стороны.

– Марина, что у тебя там? – вопросительно смотрю на ученицу, которая, кажется, подглядывает в шпаргалку.

– Ничего, – что-то прячет в пенал.

Оглядываю учеников, которые заметили, что я о чем-то задумалась, и, решив воспользоваться моментом, достали шпаргалки.

Убеждаюсь, что все выполняют задания, и беру со стола телефон, на который только что пришло СМС.

«Кира Андреевна», – светится на экране.

Захожу в переписку с ней, читаю сообщение, и чувствую, как горло сжимает невидимая рука.

Мне становится трудно дышать, сердце болезненно сжимается, руки начинают дрожать.

«Ольга Алексеевна, еще раз прошу поговорить с Викой. Сделайте так, чтобы она не рассказывала одноклассникам о случившемся. Иначе мне тоже придется поговорить с ней о том, что она вам неродная дочь. Я хочу нормально работать в школе, но вы не оставляете мне другого выбора. Надеюсь на ваше понимание».

Глава 9. Я знаю, что она все поймет

Ольга

– Ольга Алексеевна, – словно отдаленно слышу голос ученицы. – Так можно сдать или нет?

– Что? – непонимающе смотрю на нее. Я даже не услышала вопрос, так как все мысли заняты сообщением, которое мне отправила эта дрянь. Она убедилась, что я его открыла, и через минуту удалила. Как ненужную улику, видимо.

– Я закончила. Можно сдать? – показывает листок ученица.

– Да, конечно, – киваю я. – Неси сюда.

Девочка кладет на стол листок и хмуро смотрит на меня.

– У вас все в порядке?

– Все хорошо, – натянуто улыбаюсь я.

А у самой душу рвет на части.

Да как он посмел рассказать этой гадине нашу семейную тайну? Кто ему дал право вытягивать свой длинный язык?

О том, что Вика нам неродная, знали только три человека: я, тетя Люба, и Сергей. Еще родители Сергея знали об этом, конечно же, но их уже нет в живых.

Всё! Больше никто об этом не знал.

Когда мы удочерили Вику, сразу переехали в другой конец Москвы, соседи, мамочки, с которыми я гуляла с коляской, родители в детском саду и в школе – абсолютно все думали, что это наша родная дочь.

Я знаю, какими жестокими бывают дети, знаю, как они могут дразнить, как сильно могут ранить ребенка, взятого из детского дома. Своими глазами видела, как в школе измывались над мальчишкой, которой жил в приемной семье. Чуть что не так, и в его адрес сразу летели обидные слова: «Приемыш», «сын алкашей», «твои родные предки вообще тебя бросили, потому что ты был им не нужен».

Я сразу это пресекала, но защитить мальчика от всех обидчиков, конечно же, было невозможно.

Представляла Вику на его месте, и сердце кровью обливалось. Ведь дети не виноваты в том, что от них отказались родители.

Злые, невоспитанные дети, без чувства такта бросят обидное слово, посмеются, а ребенку из детского дома каково в этот момент?

Им этого не понять…

Мы с Сергеем думали, что, когда Вика вырастет, аккуратно расскажем ей о том, что не являемся ее биологическими родителями. Но не так давно я узнала, что ее родная мать давно уже бросила принимать всякую дрянь, избавилась от наркотической зависимости, и ведет нормальный образ жизни: работает администратором в питерском салоне красоты и очень даже прилично выглядит.

Брюнетка, тридцать семь лет, стройная, симпатичная. И Вика ее точная копия… Они как две капли воды.

Мне сказали, что у нее нет детей, и что она вот уже много лет разыскивает Вику.

После этой новости меня стали преследовать кошмары. В каждом сне я видела, как Вика уходит к ней, оставляя меня совершенно одну.

Она мой единственный ребенок. Других детей нет и никогда не будет. И я не переживу, если она вдруг захочет быть со своей родной матерью.

Мы с Сергеем решили отложить разговор с Викой.

Мы знаем, что она очень любит нас, что ценит нашу заботу и поддержку во всем, и я думаю, что она поймет, когда я расскажу ей о том, что мы взяли ее из дома малютки, но… Есть вероятность, что она захочет найти свою биологическую мать.

Помню, как мы с ней смотрели передачу, в которой взрослая девушка узнала о том, что ее удочерили. Она приехала на телевидение, чтобы найти своих биологических родителей, и тогда я задала Вике вопрос:

– Как думаешь, стоит ей искать людей, которые ее оставили в роддоме? Ведь приемные родители вырастили ее как родную дочь.

– Ради интереса, думаю, стоит, – пожала плечами Вика. – Любопытно посмотреть на ту, которая родила. Вообще-то нужно сначала понять, поему ее оставили в роддоме. Может, там ситуация была такая, что не было другого выхода. Может, родная мать болела, может, ей негде было жить и денег не хватало. В таком случае ей действительно было лучше отдать ребенка в детский дом, где он будет накормлен и одет.

Эти слова мне врезались в память.

Я подумала, что Вика тоже захочет найти свою биологическую мать… И еще неизвестно, чем это может обернуться. Вдруг та напоёт ей о том, что была молодая, неопытная, скажет, что не справлялась в тот момент, пожалуется на тяжелую судьбу, начнет убеждать, что хотела для нее как лучше, что хотела ее спасти.

Вика точно не отвернется от меня, я в этом уверена. Но сам факт ее общения с женщиной, которая ее родила, мне точно не понравится.

Не хочу, чтобы она сближалась с ней.

Меня предал муж, а если еще и Вика будет искать встречи с родной матерью, то я этого не вынесу.

Она все, что у меня осталось в этой жизни. Мой самый близкий человечек. Моя любимая доченька, которая однажды выйдет замуж, подарит мне внуков, и я стану счастливой бабушкой. У меня будет семья – большая, прекрасная семья.

Я понимаю, что шантаж со стороны Киры и Сергея неизбежен. Они будут давить на меня, травить душу угрозами. Я не смогу жить в таком кошмаре, опасаясь, что кто-то другой расскажет Вике о том, что она нам неродная дочь. Ведь неизвестно, как ей преподнесут эту информацию. Ей могут сделать больно.

Поэтому я сделаю это сама.

Поговорю с ней. Но только после экзаменов.

Я слишком сильно люблю ее, и никому не позволю ломать ей будущее.

Если сейчас обо всем рассказать, то ей точно будет не до учебы. Она одиннадцать классов шла к этой медали, сейчас у нее есть все шансы получить ее, и я не стану препятствовать этому. Нельзя сообщать такие новости, когда на носу экзамены. Если я сделаю это чуть позже, то от этого всем будет лучше. Нужно совсем чуть-чуть продержаться.

Пусть она спокойно готовится, и ни о чем не думает. А я потяну время. Уже знаю, как это сделать.

Вот только потом, когда Вика узнает правду, и эти двое уже не смогут меня шантажировать, я пойду по головам. Катком проедусь по ним. Они очень сильно пожалеют о том, что затронули эту тему. Места живого от них не оставлю.

Глава 10. Условие

Ольга

Со звонком дети сдают мне листочки с выполненными заданиями, выходят в коридор, а я набираю полную грудь воздуха и иду в кабинет географии.

В упор глядя на Киру, сидящую за столом, пропускаю детей, выходящих из ее кабинета, и одновременно включаю запись на телефонном диктофоне.

– Мам? – удивленно смотрит на меня Вика. – Ты чего здесь?

– Мне нужно поговорить с Кирой Андреевной, – натянуто улыбаюсь я.

Вика бросает на нее брезгливый взгляд и злобно выплевывает:

– О чем с ней разговаривать? Она же шлюха!

– Пожалуйста, тише, – настоятельно прошу. – Никому об этом не рассказывай, ладно? Я…

– Пусть вся школа узнает, что она спит с чужими мужьями, – шипит она. – Не надо ее защищать.

– Я и не защищаю, – цежу сквозь зубы. – Просто сейчас так нужно. Не спрашивай почему. Я потом тебе все объясню.

Вика несколько секунд сверлит меня взглядом и сжимает губы.

– Хорошо, – через силу кивает она. – Но на ее уроки я больше ходить не буду. Видеть ее не могу. Еле высидела эти сорок минут.

– Дома обо всем поговорим, – касаюсь ее плеча и пытаюсь улыбнуться. – Беги на следующий урок.

– Хорошо, мам, – громко говорит она, при этом глядя на Киру. – Можно тебя еще попросить купить мне новый письменный стол? А не то старый скрипеть стал. Невозможно за ним уроки делать. Как будто его кто-то очень сильно расшатал!

Я втягиваю носом воздух и строгим взглядом показываю ей идти вместе с одноклассниками на следующий урок.

– Вик, что с тобой сегодня? – слышу, как ее спрашивает подруга. – Ты словно сама не своя.

– Да так, – сердито отвечает она. – Просто одна курица вывела меня из себя.

Когда в кабинете остается только Кира, я закрываю дверь и подхожу к ней.

– Что же вы, Кира Андреевна, шлете мне сообщения с угрозами, а потом сами же их удаляете?

– Какие сообщения? – спрашивает, не отрывая взгляд от тетради.

– В которых написано, что вы расскажете моей дочери о том, что мы с мужем не являемся ее биологическими родителями. Это же ваши слова?

– Не понимаю, о чем вы, – усмехается она.

– Идиотку из себя не строй! – цежу сквозь зубы. – Мой муж рассказал тебе нашу семейную тайну, и он ответит за это. А если ты посмеешь вытянуть свой грязный язык, то я его вырву.

Она поднимает на меня взгляд и растягивает губы в надменной улыбке.

– Пусть ваша, – нарочно выделяет это слово, – дочь, Ольга Алексеевна, не мешает мне работать в школе. Это все, о чем я вас прошу.

Как будто она почувствовала, что я записываю разговор, и теперь осторожничает в выражениях.

– Ах да, и еще, – выставляет указательный палец, – Сергей очень хочет вернуть имущество, которое ему принадлежит. Это тоже имейте в виду, ладно? Советую вам не затягивать с этим вопросом.

– Решила меня шантажировать? – скрещиваю руки на груди. – Если я не перепишу на него имущество, то расскажешь моей дочери о том, что мы ее удочерили? – пытаюсь подловить ее.

– Это вы сказали, а не я, – смеется она. – Я всего лишь передаю вам информацию о том, что Сергей не будет долго ждать, поэтому вопрос с имуществом лучше решить как можно скорее.

Тяжело вздыхает, демонстрируя глубокое сожаление, и, опустив взгляд, мотает головой.

– Как бы ему самому не пришла в голову идея поговорить с Викой о ее появлении на свет. Пока что он даже не задумывается об этом, но вдруг? – пожимает плечами. – Вдруг он сам выдвинет вам такое условие: либо отдаете то, что ему принадлежит, либо семейная тайна перестанет быть тайной.

Поднимает на меня взгляд, полный сочувствия, и прикладывает руку к груди.

– Я понимаю, что вы не хотите, чтобы Вика об этом узнала, но если Сергей решит все рассказать ей? Пока что у него даже в мыслях нет шантажировать вас этим, но что, если кто-то подкинет ему эту идею? – намекает на себя. – А он возьмет и решит, что это единственный шанс вернуть имущество. Поэтому, – прищуривается она, – Сергею лучше не знать о наших с вами беседах. Мы же умные женщины, верно? – откидывается на спинку стула и вопросительно выгибает бровь. – Мы же можем уладить все вопросы без Сергея, не так ли?

Кира хочет, чтобы я не рассказывала Сереже о том, что она меня шантажирует Викой, потому что знает, что ей за это влетит от него. Желает, чтобы я молча переписала на него имущество?

– Не поймите меня неправильно, – протягивает она. – Я просто переживаю за Вику. У девочки скоро экзамены. Зачем ей сейчас узнавать такие новости от Сергея или от кого-то еще? – снова намекает на себя. – Пусть она спокойно доучивается в школе и поступает.

А ведь Сережа действительно может шантажировать меня Викой, если эта змея подкинет ему такую идею. Надо быть совсем отмороженным, конечно, но раз его не смутило заниматься любовью с этой дрянью на столе дочери, значит, от него можно ожидать чего угодно.

– Думаю, мы можем договориться, – делаю вид, что соглашаюсь на ее условие. – Только это будет чуть позже, – выпрямляюсь я. – Моя тетя, которая на данный момент является владельцем имущества, сегодня уезжает в Питер на операцию. Вернется примерно через три недели, и сразу поедет к нотариусу, чтобы оформить все необходимые документы.

– Замечательно! – победно улыбается она. – Ну а эти три недели мы с вами спокойно работаем, верно? Я же могу на это надеяться?