Он не договорил. Его перебила Ганга. Она насмешливо спросила:
– А что будет, если мы откажемся? – спросила Ганга.
– Не знаю, – пожал плечами эльфар, – но думаю, мало хорошего…
В это время в него полетел кровавый сгусток, щит накрыл Гангу, а эльфара выбросило из шатра, сам шатер сорвался с места и разлетелся лоскутами. Не ожидавший нападения эльфар с трудом поднялся, его лицо было обожжено и в рваных ранах, он кашлял. Следующий удар накрыл его, когда он почти выпрямился, тугая зеленая лоза спеленала его, а следом он очутился в ледяной глыбе. Но ни лоза, ни лед не могли удержать эльфара, лоза с треском разорвалась, а лед мгновенно растаял. Эльфар, пылая гневом, выпрямился, но перед ним появился Авангур.
– Элларион, ты что тут делаешь? – спросил он. Окружая эльфара, проявились три брата. Эльфар как загнанный зверек огляделся.
– Вижу, что вы успели прежде меня, – произнес он и стал восстанавливать себя, ожоги прошли, одежда приняла прежний чистый вид. Эльфар сложил руки на груди: – Предлагаю союз. Мы поделим гору Худжгарха на пятерых, все будут довольны…
– Нет, – отрезал Авангур.
– Подумай, – настойчиво произнес эльфар, – сколько времени у тебя и братьев уйдет на то, чтобы собрать энергию и вырастить свою гору, а тут все даром…
– Ты глупец, Элларион, – перебил его Авангур, – судьба Беоты и Рока тебя ничему не научила. Всевышний таких хитрецов, как ты, низвергает, а я не хочу идти следом за павшими сыновьями Творца. Уходи и больше к женам Худжгарха не приближайся, пожалеешь.
– А что ты мне сделаешь? – засмеялся эльфар. – Что ты можешь, покровитель пророков?..
– Вернешься к себе и узнаешь, – спокойно ответил Авангур. – А теперь пошел прочь.
Лесной эльфар оглядел собравшуюся толпу орков, криво ухмыльнулся и исчез.
Велес смотрел вслед эльфару, и в его глазах отражалось глубокое сожаление. Он тихо произнес, словно обращаясь к самому себе:
– Как жаль, что этот первый эльфар не понимает истинной выгоды нашего сотрудничества. Он остался тем же, кем был – одиночкой, и от него можно ожидать только неприятностей. Нужно поговорить с остальными братьями, с Жерменом и Мустаром…
Бортоломей удивленно поднял бровь и спросил:
– С каких пор ты стал считать Жирдяя братом?
Велес ответил, глядя прямо в глаза брату, с твердостью и решимостью:
– С тех пор, как наш отец завещал нам это. Мы, дети Творца, всегда были сами по себе. Лишь то, что мы остались под опекой Марии, объединило нас и выделило среди других. Жажда власти разделила нас, а божья природа навязала нам ненужные и опасные стремления – быть самыми главными. И главным стал простой человек. Ты об этом задумывался?
Бортоломей нахмурился, его лицо омрачилось, но ответа он так и не нашел.
– Ответ на поверхности, – с легкой, но глубокой улыбкой сказал Велес. – Нам его дал командор. Он показал, что вместе мы сможем достичь большего, чем поодиночке, и не стоит стремиться к первенству. У каждого из нас свое предназначение, и это наша обязанность, которую возложил на нас отец. Командор не хотел этого, но исполнял с честью. Рука Судьи была на нем, и он разрушил старые устои. Где Рок? Где Беота? Их больше нет.
– Но и командора больше нет, – вмешался Торн, его голос звучал ровно, но с оттенком горечи.
– Нет, – вздохнул Велес, его взгляд устремился вдаль, – но его дело живет. Вы что, не видите его планов?
– Видим, – сдержанно, но твердо ответил Авангур. – Они на поверхности. Он еще не научился скрывать их так искусно, как мы, и ты, Велес, во многом прав. Но не здесь нам вести этот разговор. – Он кивнул на женщин, внимательно слушавших их.
Но тут вперед выступила Ганга, в ее глазах пылало волнение.
– Авангур, ты остался старшим среди хранителей, – сказала она, ее голос дрожал, но был полон решимости.
– С чего ты взяла? – удивленно спросил Авангур, его брови слегка приподнялись.
– Я… – Ганга запнулась, словно сомневаясь в своих словах, но затем, собравшись с духом, произнесла твердо: – Я узнала это от мужа. Ты единственный, кто всегда был с ним рядом, и на тебе долг, – ответила она. Ее взгляд был прямым и уверенным. – Он не оставил тебя в трудный час.
Авангур задумчиво нахмурился, глядя на нее.
– Вот как, – произнес он. – Но если это так, то почему ты рассказываешь мне об этом? Мой долг пред ним, не пред вами.
– Я поняла, почему меня не оставляет тревога, – ответила орчанка, ее голос дрожал от волнения. – Над ставкой великого хана сгущаются тучи…
– Какие тучи? – недоуменно переспросил Авангур.
– Не знаю, но я чувствую опасность, и наш хан должен быть предупрежден. Но эта угроза исходит не от смертных, а от богов.
Авангур нахмурился еще сильнее.
– Вот как, – повторил он, его голос стал более суровым. – И что ты хочешь от меня? Кто, по-твоему, угрожает хану?
– Хочу, чтобы вы защитили дело нашего мужа, – решительно сказала Ганга, ее глаза горели решимостью. – Степь должна быть под Худжгархом…
Но прежде чем Ганга успела договорить, Бортоломей, стоявший рядом, насмешливо перебил ее:
– Так все ясно. Это Элларион. Он угрожает хану. В степи остались агенты Леса… Вы же видите, его планы не скрыты…
– Стоп, – резко оборвал его Авангур. – Не здесь. Прости, Ганга, – он обернулся к орчанке с мягкой улыбкой, – мы ненадолго вас покинем. – И, не дожидаясь ответа, Авангур исчез, словно растворился в воздухе. За ним последовали его братья.
Бортоломей задержался на мгновение, ободряюще подмигнув Ганге, и его слова словно теплый ветер коснулись ее сердца:
– Все будет хорошо, королева красоты, – произнес он, и Ганга, смущенная и покрасневшая, опустила глаза.
– Кто ты? – удивленно спросила Лирда, разглядывая орчанку с недоверием. – Королева красоты? – повторила она, нахмурившись. – А есть такая королева вообще? – Она обошла ее со всех сторон, словно пытаясь найти изъян. – Чем ты лучше меня? У тебя большие клыки, ты зеленая…
– Ее отметил Творец, – резко оборвала Лирду Чернушка, ее голос прозвучал как раскат грома. – Она – небесная невеста, а ты – невеста деревьев. Это ранг ниже, так что прикуси язык.
– Почему я должна прикусывать язык? – возмутилась Лирда, ее голос зазвенел, как натянутая струна. Она получила подзатыльник от Торы, и ее лицо исказилось от гнева. – Что ты делаешь? – нахмурилась Лирда, сверкая глазами на снежную эльфарку.
– Ты что, не видишь? Кто-то пытается нас поссорить, отвлечь от дела. Если мы поссоримся, как сможем продолжить то, что поручил нам муж?
Лирда опустила голову, ее плечи поникли.
– Простите, сестры. Я не знаю, что на меня нашло.
– Я знаю, – спокойно ответила Ганга, ее голос был тихим, но уверенным. – Садитесь вокруг меня. Я буду ловить духов, которые пытаются нас смутить.
Они сели среди разрухи, окруженные любопытными орками. Вдали стояли хан и шаман, их лица были серьезны.
– Ты тоже это видел? – спросил хан, его голос звучал глухо, как будто он боялся услышать ответ.
– Видел, – ответил шаман, его лицо было хмурым. – Стервятники пришли, чтобы разорвать наследие сына Творца.
– И что нам делать? – Хан посмотрел на шамана, его глаза были полны решимости.
– То же, что и раньше, – ответил шаман. – Продолжать то, что говорил хуман.
– Ты все еще называешь его хуманом… – В голосе хана прозвучала укоризна.
– А кто он? Хуман, вознесенный отцом. Если ты посмотришь на людей рядом с собой, то поймешь, что они тоже дети Творца, только последние. А духи говорили, что последние станут первыми, – старик говорил медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом. – Вот и стал хуман Худжгархом. А мы погрязли в гордыне и чванстве. Кто себя возвеличивает, тот будет унижен. Так говорили старики… Но кто их слушал? – Он махнул рукой, его жест был полон горечи и отчаяния. – Не наше дело влезать в интриги богов. Мы должны выполнить волю Худжгарха и собрать степь под его знаменем. Я уверен, отец не оставит нас без покровителя и пошлет нового Худжгарха…
Орки не приближались к шатру новобрачных, это было запрещено законом. Десять дней их покои и они сами оставались неприкосновенными. После этого шатер убирали, и молодожены переезжали в шатер мужа, который ставил отец жениха, отделяя его от остальных. Поэтому орки жались к границам, отмеченным бунчуками, и не подходили ближе.
Ганга не обращала на них внимания. Она достала свой жезл и задумалась. Неожиданно ей пришла мысль, как увидеть тех, кто им мешал. Она решила использовать духа из посоха шамана, чтобы увидеть глазами одного из них. Ганга мысленно перебирала тех, кто там томился, зная, что они страдают, но ей было все равно. С врагами разговор короткий: либо ты их побеждаешь, либо они убивают тебя. Наконец она выбрала одну из душ девушек, попавших в посох вместе со своим убийцей.
«Я тебя отпущу», – послала она ей мысль.
Девушка встрепенулась и проснулась.
«Что я должна сделать, чтобы получить свободу?» – спросила она.
«Хочу видеть твоими глазами тех невидимок, кто нас окружает», – ответила Ганга.
«Хорошо, я отдам тебе свою душу и саму себя ради свободы, но не томи меня долго», – взмолилась девушка.
– Будь по-твоему, – согласилась Ганга и выпустила дух девушки из посоха.
На мгновение у нее закружилась голова, а затем в глазах появился сумрак, и перед ней начали метаться размытые тени. Ганга напрягла зрение, и сквозь серость мира мертвых начал пробиваться свет, в котором она разглядела три расплывчатые фигуры.
– Кто вы? – мысленно спросила она.
«Мы духи лесных друидов», – ответили они хором.
– Что вы здесь делаете?
«Исполняем приказ нашего господина».
– Кто ваш господин?
От трех духов потянулась зеленая нить, которая удлинилась и прилипла к одному из шаманов, наблюдавших за женами хумана. Ганга поставила на него свою метку и приказала:
– Свободны!
Духи радостно заголосили, нить порвалась, и они устремились в небо.
– Иди и ты, – отпустила девушку Ганга. Она открыла глаза. Голова болела, пульсируя в затылке, и ей пришлось минуту приходить в себя.
Ганга мысленно связалась с Чернушкой:
«Я нашла врага, он отмечен моим знаком».
«Что делать?» – спросила Чернушка.
«Поймать его ночью и допросить».
«Сделаю. Отсюда надо уходить».
«Нет, нужно поставить новый шатер и собрать подарки. Если мы оставим все как есть, нанесем оскорбление оркам».
«Как скажешь», – ответила Чернушка.
Падение столбов «Исполнения желаний» стало для шаманов-жрецов сокрушительным ударом. Те, кто поддался соблазну обрести силу и власть, оказались в ловушке собственных амбиций. В жрецы пробрались самые слабые и порочные шаманы, жаждущие мести и власти. Они использовали столбы для наказания своих врагов и подчинения остальных своей воле. Культ Рока стремительно распространился среди оседлых племен, далеких от традиций кочевников.
Оседлые орки, занятые возделыванием полей и торговлей, не следовали кодексу чести орка. Вождями становились самые богатые, а знать – гаржики – отделилась от простых орков. У них было много рабов-хуманов, запасы зерна и стада овец и лорхов, чьи молоко, сыр и творог были изысканным лакомством. В то время как кочевые орки питались в основном мясом и гайратом – скисшим молоком лорхов.
Рок понял их чаяния и изменил движение ветров, чтобы на поля оседлых орков всегда выпадали обильные дожди. Остальная степь засыхала, а орки, привыкшие к милости нового бога, стали ярыми поклонниками столбов. Они приносили щедрые дары жрецам, заискивали перед ними, и вскоре весь юг поклонялся Року как новому божеству. Орки даже отправляли дружины на войну с еретиками Худжгарха.
Но это продолжалось недолго. Продвижение столбов по степи было остановлено, и с исчезновением Рока благодати больше не было. Озадаченные и разочарованные, орки молили Рока вернуть его милость, но он не откликался. Рядовые орки начали нападать на жрецов, стремясь отомстить за прошлые обиды. Гаржики, осознав их жадность и порочность, не стали защищать жрецов. Одни жрецы были показательно убиты, другие бежали и скрылись среди кочевых племен. Переход орков из одного племени в другое был обычным делом, а шаманы всегда находили приют и уважение, ведь они были проводниками в мир духов. Кочевые орки, хранящие память о предках, не забывали своих корней.
Младший ученик верховного шамана племени вогузов, молодой и стройный Вырг не был похож на остальных шаманов. Он не истязал себя плетью, не был худым и сгорбленным. Он больше походил на воина, чем на шамана. Племя вогузов жило на границе с кочевыми племенами. Наполовину оно было кочевым, наполовину оседлым. В это племя уходили те, кто не хотел жить или в кочевом, или в оседлом племенах. Оно было довольно большим и не имело крепких связей внутри родов. Вырг не был жрецом, но его отец им был. И был очень жестоким, он казнил всех, кто не принимал волю Рока. Вырг видел, как вернулись из похода воины его племени и как они убили его отца и всех его учеников. Мир, который помнил и принимал молодой ученик, перевернулся, а стремление выжить было больше, чем защита своей родни. Он бежал в ставку к великому хану и затерялся во втором городе. С собой у него было и золото, и серебро, которое он успел прихватить из своего дома до того, как убили всех его близких. Месть орков была стремительной и кровавой. Но изворотливый и предусмотрительный Вырг сумел избежать гибели.
В трактире он познакомился с другим бежавшим жрецом, и тот привел его в тайное собрание, которое организовали те, кто ранее поклонялся Року. Среди них выделялся один низкорослый орк, непохожий на шамана, но умеющий говорить так, что остальные слушались его беспрекословно.
– Братья, – говорил низкорослый, не имеющий имени орк, – придут наши времена, и слава Рока снова засияет в степи, как небесное светило. Останемся верны нашему господину и будем тайно призывать его. Будем жить, смотреть и находить себе сообщников. Мы создадим братство мести, и в огне нашей ненависти сгорят наши враги. Ты, брат Вырг, – он подошел к молодому ученику, – очень подходишь для того, чтобы следить за ставкой хана. Я проведу тебя туда и представлю нашему брату, что давно скрывается. Он тоже шаман и ученик старого верховного, ты станешь его учеником. От него ты будешь получать приказы.
Вырг сразу же согласился, это задание укладывалось в его мировоззрение – быть ближе к тем, кто у власти.
Три десятины времени Вырг потратил, чтобы освоиться в ставке, стать своим и завоевать доверие. Он был расторопен и любезен, всегда готов помочь тем, кто обращался к нему. Его незаменимость для шамана Ургача росла с каждым днем. Ургач, некогда ученик верховного шамана, теперь сам метил на его место, но пока был лишь шаманом без племени, вынужденным выполнять поручения своего наставника. Вырг взял на себя множество обязанностей: учил учеников, следил за порядком, разбирал споры, освобождая Ургача от лишних забот. Верховный шаман даже обратил на Вырга свое внимание, и это было высшей похвалой.
Когда настало время для свадьбы хумана и его жен, Вырг активно участвовал в приготовлениях. Но праздник обернулся неожиданными событиями, которые навсегда изменили его жизнь. Хуман, враг их бога, должен был быть отравлен, но яд в пище не достиг своей цели. В тот момент, когда блюдо с ядом было подано, хуман исчез, забрав с собой и их бога. Вырг мгновенно понял, какие возможности открылись перед ним. Он предложил Ургачу использовать этот шанс, чтобы рассорить жен человека.
Вырг призвал духов и поручил им ввергнуть женщин в распрю. Он с удовлетворением наблюдал, как спор разгорался, но внезапно связь с духами прервалась. Его сердце сжалось от тревоги: орчанка, одна из жен хумана, разгадала его замысел. Быстро разорвав связь, он надеялся, что она не успела его заметить.
Весь день Вырг ходил с тяжелым чувством беспокойства, но никто не трогал его. Лишь когда солнце опустилось за горизонт, он нашел в себе силы успокоиться и отошел ко сну, надеясь, что завтрашний день принесет новые силы и возможности.
Вырг спал глубоким, безмятежным сном, не тревожимый ни заботами, ни сомнениями. В его душе пылала одна лишь цель, и он неустанно стремился к ней. Не было в этой цели служения богу, который исчез, словно утренний туман. Нет, Вырг жаждал занять место при ставке хана.
Он давно понял, что его учитель, Урчаг, – ленивый и безынициативный орк, привыкший жить за счет других. Урчаг был мечтателем, грезившим о том, как однажды станет верховным шаманом и изменит мир. В своих фантазиях он парил среди звезд, перекраивая реальность по своему желанию. Но в действительности Урчаг оставался лишь пустозвоном, чьи слова растворялись в воздухе, не оставляя следа.
Вырг видел в этом слабость. Слабость, которую он намеревался использовать. Он жаждал занять место Урчага, и знал, как этого добиться. В его глазах горел огонь уверенности, а в сердце – холодная, расчетливая решимость. Время пришло. Время действовать.
Когда ночь достигла своего пика, погружая мир в безмолвие, и первые лучи рассвета еще не коснулись земли, на лицо Вырга легла маленькая, но твердая ладонь. Она с безжалостной решимостью зажала ему рот и нос. Он дернулся, пытаясь сбросить эту невидимую хватку, но его силы были ничтожны перед невидимым противником. Другая рука, словно железная петля, сдавила его горло, неумолимо лишая воздуха. Вырг забился в конвульсиях, его ноги отчаянно пытались оттолкнуть нападавшего, но силы покинули его, и сознание погрузилось во тьму.
– Вот, я его притащила, – прошептала Чернушка, одетая во все черное. – Слабым оказался, даже не смог оказать сопротивление.
– Ты что, его убила? – раздался негромкий тревожный голос Ганги.
– Нет, только придушила. Мы так гномов вырубали, они часовые ленивые…
