Сергей Измайлов "Корпорация Vallen'ок 3"

Последний гидравлический домкрат с глухим шипением отпустил свою могучую хватку. Турбина, этот гигантский железный зверь, наконец-то полностью стояла на своем фундаменте. Ее стальная обшивка, покрытая дорожной пылью и несущая на себе отпечатки рук и ног моего храброго помощника, тускло блестела под яростным светом прожекторов, которые теперь кажутся не столько ослепляющими, сколько торжественными.

Гул двигателей кранов стих, сменяясь нарастающим гомоном голосов. Раздался первый, робкий хлопок. Потом еще один, еще… И вот уже стихийные, усталые, но искренние аплодисменты разносятся по площадке. Не все, но многие рабочие, вытирая потные лица заляпанными рукавами, бьют в ладоши. Кто-то громко выдыхает: "Наконец-то!".

Несмотря на усталость, почти осязаемо витающую в воздухе, строители перекидывались короткими шутками возбужденными, хриплыми голосами. Собирали инструмент не в спешке, но с почти ритуальной неторопливостью победителей, укладывающих трофеи. Один пожилой монтажник, прислонившись к гусенице крана, просто смотрел на турбину и курил, тихо улыбаясь. Кобаяси стоял немного в стороне, руки в боки. Обычно хмурое лицо было расслаблено, а глаза скользили по всему пространству стройки, по итогу остановившись на нас с парнем. Его взгляд был красноречивее любых слов.

Сигуями же был похож на маленького, утомленного котёнка. В своём потертом, грязном костюме, он сидел рядом и расслабленно улыбался. Но долго усидеть на одном месте у него не выходило, он то и дело срывался с места, чтобы запечатлеть на телефон то турбину в разных ракурсах, то кого-нибудь из строителей. Те в свою очередь одаривали его одобрительными взглядами и порой нарочно позировали ему. Возвращаясь, он смотрел на меня с немым вопросом, в котором читалось: «Ну что, мы сделали это!». Моих собственных сил хватало лишь на кивок ему в ответ.

Сам я сидел, слегка откинув голову, глядя на вершину этой железной бандуры, на которой не так давно висел мой ассистент. Я сидел и почти физически ощущал, как колоссальное напряжение, в котором я находился последние дни, понемногу начинало меня отпускать. Только сейчас я ощутил тяжесть в ногах и заметил лёгкую дрожь в ладонях, правда не от страха, а от усталости и передозировки адреналина. Между тем глубоко внутри я чувствовал невероятное облегчение от выполненной сложной задачи. Глубоко вздохнув, я понял, что воздух победы несколько отдаёт горячим металлом и соляркой. Ко мне тем временем тяжелой походкой приближался Кобаяси-сан.

– Ну вот и встал Ваш стальной зверь в стойло, Канэко-сан, – сказал он уставшим голосом. – Надеюсь это стоило всех наших седых волос. – Он провёл рукой по коротко стриженной голове, и на его лице мелькает что-то, похожее на улыбку.

– Стоило, Кобаяси-сан, – повернулся я к нему, ловя его взгляд. – Безусловно стоило. Но без нашей помощи он бы сам здесь не оказался. Спасибо за оперативную работу, на Ваш монтаж было любо-дорого смотреть.

На лице прораба на мгновение появилось подобие смущения, но в ответ он лишь довольно ухмыльнулся.

В наш разговор ворвался Сигуями, неожиданно подбежавший со стороны штаба строительства.

– Канэко-сан! – он тяжело дышал, но очень хотел поскорее поделиться своей новостью. Я жестом показал ему, что первое важнее, и пару минут парень приходил в чувства. – Всё подписано! Огава-сан уже выслал документы по электронке в офис, вот бумажный вариант с печатью! Мы сделали это! И уложились точно в срок!

– А Ваш офисный ниндзя оказался не так уж и бесполезен, – грубовато, но беззлобно сказал Кобаяси-сан, и, обернувшись к моему ассистенту, добавил:

– Смотри, парень, если тебе надоедят твои пыльные офисные коридоры, – он усмехнулся, – у нас всегда найдется место для такого верхолаза. Ну а теперь пора прощаться, нам с ребятами тоже пора сворачиваться. Работать с Вами было… – он замялся, очевидно не так часто приходилось произносить подобное, – было чертовски занятно.

Покидать это последнее поле боя нам удалось с большим комфортом, за нами прислали один из служебных автомобилей. Пока машина медленно выезжала с территории, я смотрел в окно, как уменьшающиеся с каждым мгновением маленькие фигурки строителей копошились в островках светящихся прожекторов на фоне стоящей громады турбины. Постепенно гул и лязг строительства сменился на ровный звук работающего мотора и шелест шин.

Сигуями сразу при погрузке упал на заднее сиденье как подкошенный. Не прошло и пары минут, как его довольное сопение сменилось на ровное, глубокое дыхание. Я обернулся и увидел, что он задремал. Рот был приоткрыт, а голова беспомощно покачивалась в такт поворотам. Его руки, все еще с черными полумесяцами грязи под ногтями, безвольно лежали на коленях. Порой он вздрагивал во сне, возможно, вновь переживая падение или момент триумфа. Его грязная рубашка была смята, один рукав закатан, открывая царапину на локте, на которую он даже не обратил внимания.

Я же уставился в окно, понимая, что не смогу также же безмятежно уснуть. Я сжимал пальцы рук до побелевших костяшек, прокручивая в голове события последних дней. В одной руке был планшет, в котором по десятому разу я рассматривал все документы по этому делу. Вопросов становилось всё больше и больше, начинало казаться, что основной нашей целью этой «операции», по задумке Vallen, становилось, наоборот, не успеть вовремя. Но такое ведь попросту невозможно. Подобный «проступок» грозил как штрафными санкциями, так потерей репутации, что нанесло бы не меньший экономический урон. Надо скорее оказаться в офисе, со своим уровнем доступа я могу попробовать копнуть поглубже. В голове всплыло, что Хосино говорил по поводу неких претензий со стороны города к нам, боюсь, сначала придётся разобраться с этим.

Вибрация телефона в кармане резанула тишину салона. Звук мелодии, стандартной и безликой, заставил меня вздрогнуть, а Сигуями – беспокойно заворочаться во сне, не просыпаясь. Я быстро нажал на кнопку приема вызова.

Глава 7

– Я слушаю, – не было не сил, не желания смотреть, кто звонит мне на этот раз.

– Канэко-сан, – раздался из динамика ровный голос моей «наставницы» Ямагути. Странно, я не помню раньше такого металлического оттенка в её голосе. – Какой статус у Вашей операции?

– Турбина установлена, монтаж закончен, всё отлично и без происшествий, – почти не соврал, по сравнению с предыдущими неприятностями возвращение «блудного» Иоширо руками «вознёсшегося» прораба было меньшим из них. – Выехали в офис, думаю, минут через тридцать-сорок точно будем на месте. Акты в системе и у нас на руках. – Я отвечал словно рапортовал, без намёка на эмоции.

– Я услышала. Вы молодец, Канэко-сан, – последние слова она произнесла гораздо мягче, и после небольшой паузы еле слышно добавила, – Вас тут ждут, и, судя по всему, не за тем, чтобы наградить.

– Ожидаемо, – я усмехнулся, – мэрия, полиция, порт, бухгалтерия, может еще кого забыл.

– Зайдите сразу ко мне, ни в коем случае не идите сразу к Хосино – перебила меня Ая, – и постарайтесь не встретить никого. – Она на секунду задумалась и выдала, – точно, поднимайтесь по лестнице, не пользуйтесь лифтом. – Звучало одновременно и как забота, и как приказ. Как я могу к такому не прислушаться?

– Понял, скоро будем, – повторил я, – спасибо, Ямагути-сан.

– Не опоздайте, – произнесла она, завершая разговор. Её тон стал ещё мягче или мне показалось? Но уже раздался щелчок отбоя вызова.

Я пытался устроиться поудобнее, чтобы с максимальным комфортом провести ближайшие полчаса, раз по возвращению меня ждёт новая драка. Жаль, что в офисных серпентариях нельзя решать всё с позиции силы. Планктон так не любит и не умеет, от них скорее дождешься кнопки на стул да плевка в кружку с кофе. Но даже лёгкая дремота не приходила ко мне. Я обернулся и в очередной раз позавидовал своему ассистенту, что только не похрапывающему на сиденье рядом со мной. Хотя, что удивляться, приключения последних дней были, и я вряд ли ошибаюсь, самыми насыщенными в его жизни. Его спокойное, почти детское лицо, резко контрастировало с моим отражением в стекле. Резкая линия скул, тени под глазами, плотно сжатые губы, и всё это было подсвечено светом экрана от планшета. Ни дать – ни взять, отпрыск графа Дракулы мчит по своим делам.

Мысли в голове не давали покоя, скакали от попытки анализа своих собственных действий к оценке возможных рисков. Но я снова и снова возвращался к её словам, что я «молодец». Эта капля тепла в моём море усталости добавила мне сил, и я, глубоко вздохнув, просто уставился на дорогу.

Вдалеке показался знакомый штырь небоскрёба Vallen, сначала один из многих, но, по мере передвижения он приближается и начинает доминировать, заслоняя собой солнечный свет. Верхние этажи штаб-квартиры теряются в облаках или туманной дымке, будто специально скрывая тамошних небожителей.

Разбудив Иоширо, я вкратце ознакомил его с планом наших ближайших действий, и мы сразу после прохождения терминала свернули к лестницам пожарного хода. Пара лестничных пролётов были словно передышкой между разными этажами ада – внизу остался физический кошмар, а наверху меня ждёт бумажный. Это было возвращение не к дому, но к полю новой битвы, где оружием будут документы, слова и связи. Огни города в окнах не радуют, и лишь подчеркивают отчужденность и масштаб системы, в которой нам вновь предстоит сражаться.

Стоило нам свернуть в сторону стола моей бывшей наставницы, как оказалось, что она сама стоит и ждёт нас. Она кивнула, пропуская меня с Иоширо внутрь, и только после этого села за стол. Её безупречный внешний вид резко контрастировал с нашим. Я, хотя и не преодолевал «горные кряжи» турбины, был покрыт пылью дорог и изрядно помят. О моём помощнике нечего было и говорить, только за одно появление в таком виде его стоило гнать использованными по назначению тряпками из нашего офиса. Словом, контраст между стерильной и прохладной тишиной нашего офиса и уставшими, пропахшими потом и стройкой героями асфальта был просто оглушающим.

– Канэко-сан, – она шустро извлекла из стопки документов на столе верхний лист и зачитала.

– Нарушение первое, зафиксированное искусственным интеллектом Vallen, – она посмотрела на меня и продолжила, – и подтвержденное представителями дорожной службы, нарушение весовых норм при проезде по мосту, за номером, а, не важно. Вы и так поняли о чём я?!

Сигуями начал инстинктивно пытаться пригладить взъерошенные волосы и поправить мятую рубашку, но быстро остановился, понимая тщетность своих действий. Я же сделал шаг вперед и негромко произнёс.

– Данная претензия основана на неполных данных, Ямагути-сан, – я достал из папки Сигуями несколько документов. – Здесь найдутся ответы на этот вопрос. Начнём? – Я расправил плечи и, словно рассказывая учительнице выученное домашнее задание, продекламировал.

– Рекомендованный маршрут, переданный нам вкупе с прочими данными по данной доставке – это раз. Согласование проезда по указанным точкам, одна из них и есть этот странный мост – это два. Кстати, тут можно найти визу транспортного отдела мэрии, если присмотреться, – я подмигнул ей, но, заметив отсутствие у неё улыбки, подобрался и продолжил. – В официальном ответе есть рекомендованное время нашего «окна», в которое, если мне не изменяет память, мы попали идеально. Мой коллега Хиго действительно запрашивал иной вариант, но предложенный в тот момент маршрут не сулил нам ничего хорошего.

– Да, этот запрос я также видела, – серьезно произнесла она. – Надеюсь Вы понимаете, как это всё выглядит?

– Конечно, Ямагути-сан, – я кивнул, – в контракте есть отдельный пункт, и весьма немаленький, хочу заметить, в котором подробно расписаны те суммы, на какие попадает компания в случае срыва этого важного для города контракта.

– Вы неплохо подготовились, Канэко-сан, – она слегка улыбнулась и продолжила. – Допустим, первый мяч Вы отобьёте. Но у Ваших ворот назначена целая серия пенальти.

Она многозначительно покосилась на свой безупречно чистый стол, где единственным очагом хаоса и высилась небольшая стопка листов – тех самых претензий к вашему покорному слуге. Сейчас, сидя на кресле под мягким светом настольной лампы, в своём темном и безупречном костюме, она словно символизировала Фемиду, перекладывая листы бумаги из центра в разные стороны стола.

И стоило мне это заметить, как я понял, что значит этот строгий, официальный допрос вместе с настоятельной просьбой Ямагути встретиться с ней прежде, чем с Хосино. Она решила помочь мне отрепетировать мои действия, когда я окажусь на ковре для головомойки.

«Спасибо тебе!» – сказал я, естественно, одними глазами и строго про себя. Ну что ж, приступим к тренировке перед основной игрой.

– Я бы ещё добавила сюда наличие видеозаписи о поврежденном информационном щите, где местами присутствовали нечитаемые надписи, – она положила ещё один из листков в сторону. – Насколько мне известно, ваш ассистент старательно фиксировал всё происходящее.

Иоширо встал чуть ли не по стойке смирно перед девушкой, и старательно закивал так, что его шевелюра окончательно приобрела вид брошенного вороньего гнезда. Он судорожно зашарил по карманам в поисках своего телефона, потом дрожащей рукой стал искать в его памяти озвученную запись, но Ая его остановила.

– Не переживайте, Сигуями-сан, – она махнула рукой, – Ваш «стрим» параллельно выводился на мониторы в переговорной, а всё что приходит к нам, остаётся на серверах компании.

Парень покраснел, понимая, что он всегда был на связи с офисом.

– Сугиями-сан, – Ая успокоила парня, – доступ к этим данным есть совсем у узкого круга людей. Так что не стоит переживать, во всяком случае так сильно.

Он стушевался и отступил еще на шаг назад, стараясь спрятаться за моей спиной.

– В общем, с этим мы закончили, – подытожила она, – теперь следующий вопрос на повестке дня – жалоба господина Исикавы в мэрию на Ваше самоуправство, а также нанесение ущерба имуществу порта путём незаконного сноса важной для инфраструктуры конструкции. – В голосе звучала лёгкая ирония.

– Неожиданно, – произнёс я, – а можно поинтересоваться, а каким числом датирована эта «кляуза»?

– Вот, можете сами посмотреть, – сказала она, протягивая листок мне. Достаточно было только одного взгляда, как я отложил его сразу в стопку «погашенных» вызовов.

– Данная информация и вовсе неактуальна, – настал мой черед «ходить» и я полез в портфель за документами. – Как видите, Исикава-сан признаёт ранее переданную претензию ошибочной. Новый помощник позволил себе непростительную ошибку и уже примерно наказан. Исикава-сан любезно благодарит лично меня и корпорацию Vallen за «помощь в устранении опасной аварийной конструкции в рамках долгосрочных партнерских отношений», тут даже отдельный твит есть с фотографией Вашего покорного слуги и начальника порта. Я настоял перед уходом, – улыбнулся я. – Единственное «но» во всей этой историей, это запросы на предоставление некоторых деталей и работ, – начал туманно рассказывать я, но Ая меня прервала.

– Это будет отдельная тема для разговора, – перебила она и достала следующий документ.

– Вопрос третий, и касается он наших подрядчиков, силами которых и должен был быть произведен монтаж этого «краеугольного камня». Здесь указан срыв графика монтажа из-за задержек с нашей стороны с предоставлением финальной спецификации и прочей техдокументации. – Она пристально посмотрела на меня, – было у вас такое?

– Каюсь, грешен, – склонил я голову, но через секунду выпрямился и отрапортовал. – Ямагути-сан, не знаю, кто мог такое прислать, но монтаж был произведен точно в срок, задержек не было ни на минуту. Акты, да Вы и сами в курсе, – склонил я голову и, хитро улыбнувшись, посмотрел на неё.

– Есть такое, – строгость стала постепенно сходить с неё, – но проблема с документами имела место?

– Абсолютно верно, – я кивнул, – вот только в этом нет ни моей вины, ни моих коллег, – я махнул головой в сторону нашей переговорной, вот уже несколько дней как переоборудованной в «штаб». – Кто из наших «смежников» логистов умудрился так проверить, но, если бы не ребята мы бы в принципе не разобрались с этой головоломкой. Единственное кто мог на нас пожаловаться, это представитель поставщика, которому ночью (по его часовому поясу) пришлось срочно исправлять свои «косяки». Но вряд ли он настолько неадекватен, чтобы в этом признаться.

– Отлично, и с этой стороны карты биты, – Ая вовсю улыбалась, – я кстати так и не смогла выяснить, кто именно выслал подобную «гадость», в самой организации и не думали жаловаться на вас, скорее наоборот, есть отметка их главного инженера о «на редкость отличной организации всего процесса доставки», своевременности предоставления всех запрошенных данных», и еще есть приписка, сейчас найду. Вот, о «высоком уровне работы Сугиями Иоширо», чтобы это ни значило.

Помощник, только начавший вылезать у меня из-за спины, снова спрятался за мной и тихонько хрюкнул, стараясь подавить смех.

– Ямагути-сан, – я решил задать вопрос и ей, – Мы командой сделали, пожалуй, невозможное. Но вместо того, чтобы выяснить и примерно наказать сотрудника или же даже группу этих нерадивых лиц, подготовивших документы для перевозки особо ценного груза, я должен отбиваться от подобных кляуз, которыми некто хочет запятнать моё, вернее наши, честные имена.

– Скажу Вам по секрету, – она понизила голос, – я впервые вижу настолько широкомасштабную атаку на какого-то сотрудника. Да, бывают форс-мажорные ситуации, бывают ошибки, но, чтобы столько жалоб, и от разных лиц, одновременно. Я бы сказала, что данная ситуация в принципе исключительная.

Она практически повторила мои недавние мысли, словно кто-то очень сильно хотел, чтобы мы сели в лужу. Но если этим и буду заниматься, что весьма вероятно, то в любом случае сначала допросят меня по каждому из зачитанных пунктов.

– Я могу идти? – шутливо спросил я, но наткнулся на серьезный взгляд девушки.

В кабинете повисла глубокая, звенящая тишина. Только тихое гудение компьютера Ямагути и прерывистое сопение Сигуями за моей спиной нарушали ее. Ая медленно отодвинула три разобранные стопки претензий в сторону, освобождая центр стола. Ее движение было похоже на уборку шахматных фигур после выигранной партии. Но игра еще не была окончена.

Наставница взяла в руки самую толстую стопку листов, скрепленных между собой. Из-за её толщины она была перетянута резинкой, отчего её толщина казалось еще более пугающей.

Девушка положила её перед собой с таким ощутимым стуком, словно это был булыжник. Она отвела глаза от неё и посмотрела снизу вверх на меня. В её взгляде больше не было искр дружелюбия, он стал тяжелым, даже лишенным прежней деловой отстраненности. В нём читалось только одно: «А вот это действительно серьезно».

– А вот здесь самое важное во всей этой истории – вопросы нашей бухгалтерии к Вам, Канэко-сан. – Даже голос зазвучал по-другому. – Финансовый отдел, как видите, серьезно подготовился в диалогу с Вами. – Он касалась документов лишь кончиками пальцев, словно хотела отстраниться от неё, но не могла. – Итак, что они пишут? Значительный перерасход отдела логистики по операции «Турбина, Осака-Север». Оплата сторонней ремонтной бригаде в тройном размере за сутки работы, плюс дополнительная премия за срочность. Компенсация порту за несогласованные демонтажные работы, так, это хотя бы можно в мусор. – Она в буквальном смысле слова отсоединила несколько листов и кинула их в урну. – Необоснованные траты на аварийное оборудование, без возможности его дальнейшего использования. Здесь идёт речь о внушительной сумме, – она сделала небольшую паузу и взглянула на меня, – Канэко-сан, Хосино Мичи уже нашептал всем и каждому о Вашем непрофессионализме и разбазаривании средств, и это только то, что я сама слышала. Не удивлюсь, что теперь он припишет Вам еще и незаконное обогащение путём вывода части выплаченных сумм на личные счета. Пока он требует лишь призвать Вас лично к ответственности, и, поверьте, у него есть достаточно влиятельные друзья на верхних этажах, что помогут ему протолкнуть эти обвинения в нужное ему русло.

Она устало откинулась на спинку кресла, сложив руки перед собой. Она словно боялась сейчас посмотреть мне в глаза, лишь смотрела в пустоту перед собой. Она переживает за меня? Вся злость, которая медленно, но неумолимо закипала во мне весь этот диалог, ушла, будто её и не было. Единственное, о чём я мог думать, так это то, как ко мне относится Ая. Почему-то мне это стало небезразличным.

Раз вопрос сейчас стоит настолько углом, то я просто не могу позволить себе проиграть. В этой схватке сухим цифрам и «нарисованным» документам придётся противостоять с живым человеком, чьё сознание несколько отравлено пониманием, как устроен современный бюрократический мир. Но «мой друг» Хосино ведь не знает, что за маской юного мальчика Джуна скрывается тот еще гроссмейстер подковерных игр. Я не мог это сказать Ямагути, как не могу сейчас успокоить Иоширо, чьё обиженное сопение я слышал сейчас за своей спиной.

– Вам придется отчитаться за каждую потраченную йену, – тихо произнесла она, – за каждое своё решение. Боюсь только слушать там будут скорее Мичи, чем Вас.

– Это мы еще посмотрим, – мягко сказал я, забирая с собой бухгалтерские документы, – когда там назначена моя казнь?

– У Вас еще остались силы шутить? – она подняла на меня подозрительно блестящие глаза, – я не знаю, но вряд ли сегодня. Хосино в этот раз хочет хорошо подготовиться. Вы же помните, он и так получил нагоняй, что не смог заставить Вас уйти. Он не может снова подвести своего покровителя. Думаю, завтра Вас вызовут на служебное совещание, под предлогом, допустим, анализа проведенной работы по объекту. А фактически устроят дисциплинарную комиссию, по итогам которой Вас уволят.

– Тогда что вешать нос, – спокойно сказал я. – До завтра еще столько времени. Я слышал одну древнюю ведическую мудрость, что утро вечера мудренее.

Глава 8

Дождь на улице, очевидно, только что закончился, оставив после себя влажный, тяжелый воздух Осаки, и блестящие тротуары, отражавшие неоновые вывески. Я шагал быстрее обычного, и сумка с продуктами неприятно била по ноге. В голове крутились цифры отчетов, ядовитые усмешки Хосино, абсурдные обвинения бухгалтерии. Грядущая дисциплинарка висела надо мной как дамоклов меч.

– Два дня покоя. Всего или еще, но целых два дня, – эта мысль звучала в голове как мантра, но, увы, не приносила особого облегчения.

Внезапно для самого себя я резко свернул в узкий переулок, к двери с крошечной вывеской "Сладкая Лапка". Витрины ломились от разнообразнейших яств для животных.

– Нет, – твердо сказал я себе, отгоняя образы таблиц и служебок. – Сегодня думаем не о них. Сегодня – всё для неё.

Внутри небольшого магазинчика рябило в глазах от множества разноцветных упаковок. У прилавка висела новинка – суперпремиальные хрустики с мясом дикого лосося. Такое мы еще не пробовали.

– Один пакет, пожалуйста, – обратился я к продавцу, – а лучше три. И вот эту странную утку заверните.

Резиновая птица была до неприличия яркой, с огромными вытаращенными глазами. Я представил, как Момо будет трепать ее, заставляя пищать, и уголки моих губ дрогнули в легкой улыбке. Да, это того стоит, она заслужила. Пережить два дня без меня, пусть и у заботливой, но всё же чужой тети. В груди кольнуло от чувства вины и такой острой нежности, что я едва не выронил пакет.

Дорога к нашему дому показалась бесконечной. Сумка с хрустиками и уткой была невесомой, а вот другая, с моим ужином, тянула как гиря. Последние метры я уже практически бежал, перепрыгивая через ступеньку, но перед самой дверью остановился как вкопанный. Сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь стряхнуть с себя весь офисный гнет и ту тревогу, что так до конца и не отпускала меня.

– Выдыхай, бобёр, – попробовал я аутотренинг, – она же чувствует твоё настроение.

И только собрался постучать, как за дверью раздался лай, низкий, отрывистый, словно это был крик души. Узнаваемый, родной бас Момо, но с непривычной, разрывающей сердце интонацией.

– Папа?! Папа, это ты?! – таких оттенков в её голосе я раньше не слышал. – Я тут, я скучала, открывай скорее!

Лай сменился коротким, прерывистым скулежом, а потом царапаньем когтями по полу, словно она пыталась сделать подкоп.

Я замер, весь мир сузился до этой двери и жалобного собачьего голоса за ней. Сердце бешено застучало, а к горлу подкатил комок. Я постучал, негромко, но весьма отчетливо. Дверь распахнулась, и в первую очередь я увидел именно её

Маленькая, коренастая фигурка в пижамке. И не просто в пижамке – это был шедевр бабушкиной заботы: мягкая фланелевая ткань в мелкую голубую клетку, а на грудке вышитая белая косточка. На голове шапочка, тоже клетчатая, с торчащими из отверстий ушами. Но я смотрел только на её глаза, огромные, тёмные, влажные от непролитых слез собачьей радости. В них читалось столько эмоций: и немыслимая тоска, и безумная надежда, и щемящее облегчение, и готовность взорваться от счастья.

– Момо, – только и успел прошептать я, и тут случилось чудо. Персик, обычно степенная и немного флегматичная, мгновенно преобразилась. Она подпрыгнула, как мячик, всем своим пузатеньким тельцем рванувшись ко мне. Короткие сильные лапы отчаянно заработали в воздухе, пытаясь дотянуться, уцепиться, прильнуть. Она не смогла запрыгнуть сама, не хватало роста, но ее желание было огромным, физически ощутимым.

Я бросил сумки, глядя только на этот комочек тоски и любви в смешной шапочке. Я наклонился и подхватил ее на руки, прижал к груди так крепко, как самое дорогое сокровище, которое чуть не потерял.

– Девочка моя! Солнышко! Прости, что так долго! Прости! – мой голос дрожал, а слова путались. Я зарылся лицом в ее теплую, чуть влажную шерстку на шее, вдохнув знакомый, успокаивающий запах – собачий, такой родной. Момо отвечала не менее бурно. Её шершавый нос тыкался мне в щеку, в шею, в подбородок, везде, куда только мог дотянуться. Она издавала смешные фыркающие звуки, мелко дрожала всем телом – не от страха, а от переизбытка чувств, которые просто не помещались в ее маленьком бульдожьем теле. А ещё она скулила, тихо, прерывисто, как будто плакала от счастья, уткнувшись мордочкой мне в грудь.

Я закрыл глаза, мир офиса, Хосино, интриги, часы – всё это разом ушло куда-то далеко-далеко. Осталось только тепло этого существа у меня на руках, её преданное дыхание и дрожь. Чувство вины наконец растворилось, сменившись волной такой мощной, чистой любви, что у меня самого навернулись слезы. Я целовал ее мохнатую макушку под смешной шапочкой, ее морщинистый лоб, теплые бока.

– Всё, солнышко, всё. Я здесь. Я пришел. Идем домой. – шептал я, и каждое слово было словно обещание, словно клятва.

Момо, очевидно, поняла слово "домой". Она на мгновение оторвала морду от моей груди, посмотрела в глаза своим преданным, сияющим взглядом, полным безоговорочного доверия и любви, и снова ткнулась носом в шею. Ее дрожь стала чуть меньше. Она обрела свой центр мира. Она уже была дома, потому что ее дом, её мир – это был я, и никакая пижамка и шапочка не могли изменить этого.

Я поднял сумки одной рукой, крепче прижимая Момо другой.

– Спасибо, Сато-сан, спасибо за неё, – бросил я в сторону старушки, которая стояла в глубине квартиры всё это время и смахивала со щеки одинокие слезинки.

– Канэко-сан, – голос соседки дрожал, – давайте поужинаем, я специально Вас ждала.