Марта Заозерная "Измена. Я умею быть сильной"

Он мной недоволен. Эту сдержанно-холодную интонацию, эту позу, со скрещенными руками и вытянутыми перед собой ногами, даже поджатые в тонкую линию губы я помню с ранних лет.

Когда я косячила, брат выглядел именно так.

– Я жду, – поторапливает. – Учти, Женя мне всё рассказал. И замечу, правильно сделал. Удивительно, что ты всё это время как рыба молчишь! Тебе не стыдно?

– Я не хочу, чтобы ты вмешивался, – оборачиваюсь и прямо смотрю в глаза. – Даже не думай. Я запрещаю.

– Без тебя как-нибудь разберусь, – привычно пылить начинает.

– Вот поэтому и не рассказала, Стас! Именно поэтому. Я что, тебя не знаю?! Сначала нужно остыть, а потом решения принимать и начинать действовать, а у тебя так не бывает. Это не те люди, с которыми стоит связываться обладателю малого бизнеса.

– Зачем ты сейчас о деньгах говоришь? Ты моя родная младшая сестра! Я о тебе должен заботиться!

Меньше всего мне хочется, чтобы он, вспылив, дров наломал и пустил свою жизнь под откос. Моей достаточно.

– Я и не о деньгах, – подойдя к нему, примирительно касаюсь его плеча. Глажу легонько. – Мы с тобой знаем, как это бывает. Помнишь Геннадия Михайловича?

Несколько лет назад одноклассник мамы отказался продавать свою, поднятую с нуля, сеть небольших универсамов, расположенных в спальных районах. В течение месяца в трех из пяти магазинов произошло короткое замыкание. Как следствие, пожары. Выгорело все подчистую. Происшествие очень плачевно сказалось на психике мужчины, иными словами, поехала крыша.

Больше всего я боюсь таких моментов.

Случись что, никто никому ничего не докажет.

Когда я выходила замуж за Макса, мне было всего восемнадцать. Ослепленная чувствами, лишенная житейского опыта, я имела мало представления о том, как устроен этот мир.

Сейчас всё иначе, и я с уверенностью могу сказать, что в большинстве случаев история о том, как богатый мужчина влюбился в бедную девушку – это история не про любовь. Кто-то в ней обязательно будет страдать.

Хочется верить, что в нашей этим «кем-то» будет он, со всей своей беспринципной семейкой.

– Не преувеличивай! – брат ещё сильнее заводится. Ненароком я его эго мужское прищемила. – Я могу…

– Ты можешь мне помочь, – соглашаюсь. – И очень сильно. Мне, скорее всего, придется уехать на несколько недель в командировку. Ничего серьезного, – продолжаю гладить его. – Если вы с Агатой приглядите за Женей, я буду очень тебе благодарна.

Не Максу же его оставлять.

Стас мгновенно смягчается.

– Помнишь, как я за тобой приглядывал? – усмехается, прикрывая ладонью глаза. – До сих пор очень стыдно.

Вообще, я была очень спокойной, всегда боялась расстроить маму. Но редко, да метко в меня бесы вселялись.

Маму тогда отправили на курсы повышения квалификации. Всего несколько дней. Выхода не было, помочь некому, вот она и оставила нас со Стасом одних.

В один из вечеров он собрался идти с друзьями гулять, только-только у него появилась постоянная девушка. И, как назло, я увязалась хвостом. Он как чувствовал, не хотел брать с собой.

Так вышло, что пока он миловался с подружкой, я (не от большого ума) повелась на уговоры его друзей и согласилась попрыгать на самодельной тарзанке.

Уже тогда везучей я не была. Веревка оказалась не в меру протертой, и я получила травму позвоночника, из-за которой несколько месяцев пришлось лежать, не вставая с постели.

Выхаживал меня тоже Стас.

Если спросить у мамы сейчас, она скажет, что не представляет, как решалась каждый день оставлять меня, травмированную, дома. А тогда выбор был невелик, кто-то должен был работать. Отец никогда не изъявлял желания нам помогать.

– Всё закончилось хорошо, – целую его в макушку. – Но за Женей, пожалуй, стоит получше смотреть. Хорошо?

Он согласно кивает.

Пока я разогреваю ужин, брат продолжает тянуть из меня информацию. Чувствую себя как на допросе. Где? Как? С кем? Что теперь говорит? Раскаивается ли?

– Вот ты тоже смешной, – морщусь, давая понять, что глупость сморозил. – Ты ли Макса не знаешь.

Стоит сказать, Стас был единственным (свекровь в расчет не берем), кто меня отговаривал от брака с Фроловым.

Был уверен, что мы разные и притереться характерами никогда не сможем.

Чувствовал? Уже тогда видел сущность Максима? Возможно.

– Я поверить не могу, что они Еву забрали, – меняет тему, становясь мрачным.

– Она сама решила с папой остаться.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

Больно. Слишком больно. За гранью.

Я всегда хотела быть для своей девочки образцовой мамой. Порхала над ней. И сейчас мне словно сердце из груди вырвали. Я его вижу в чужих руках, но забрать не могу.

Каждое утро остаюсь стоять рядом с лицеем. Смотрю, как мимо проходит. А потом уже – ночью, плачу в подушку. Так плачу, что хоть постель выжимай.

Только вот от того, что я поделюсь с кем-то своими переживаниями, мне легче не станет. Ева домой не вернется, а Стас натворит глупостей.

– Я знаю, что она скоро вернется.

Уверена в этом. Нужно время, она сама всё поймет.

– Что ты задумала?

– М-м-м? – издаю уточняющий звук.

– Не верю, что ты можешь просто сидеть и ждать.

– Не понимаю, о чем ты, – передергиваю плечами.

– Вика! – рявкает.

– Мама, – зовет Женя из холла, – к нам гости пришли.

Глава 15

– Виктор Павлович! Как неожиданно!

При появлении в дверном проеме моего начальника чувство невероятного облегчения обрушивается на голову. Честно признаться, я думала, это Максим не выдержал и решил предпринять очередную попытку набега, а может, даже осады.

Уже готовилась отбиваться или вообще разнимать его и Стаса.

– Да я сам не ожидал, – усмехается Смолов.

В голове проносится несколько ироничных фраз относительно его внезапного визита, но я сдерживаюсь. Как-никак он гость и, более того, мой руководитель, хоть и стоящий через несколько звеньев нашей длинной должностной иерархии.

Пройдя по кухне уверенным шагом, Витя оставляет на столешнице несколько бумажных пакетов из местного продуктового магазина премиум-класса.

– Ты думаешь, нам есть нечего? – заглядываю внутрь. – Спасибо, конечно, но печаль меня не настолько сильно одолела.

– Проезжал мимо и решил заглянуть. Так сказать, удостовериться, что у вас Женей все в порядке, – пропускает мимо ушей мой легонький выпад, однако взглядом меня награждает красноречивым. Не грех и поежиться.

Ему не нравятся подобные шуточки.

Виктор обменивается рукопожатиями с моим братом. Они неплохо знакомы, пересекались на наших семейных праздниках.

Невольно вспоминаю празднование крайнего нового года.

Компания была большая и шумная, еле как уместились в нашем загородном доме. Было задорно и весело, но в то же время уютно. После того как Стас с Максом закончили пускать салюты, мы уединились в спальне и не выходи оттуда до утра. Много смеялись и занимались любовью. Я была счастлива.

За радость бы стерла себе память, однако… Приходится терпеть. Хочу я того или нет, с мужем связан огромный период моей жизни, в том числе масса приятных и незабываемых моментов и впечатлений.

На сердце становится тяжело, но я привычно стараюсь этого не показывать.

– Спасибо, как видишь, за нами уже приглядывают, – натянуто улыбаюсь Вите, переводя взгляд в сторону коридора.

Странно, что Женя не возвращается.

Вдруг не так расценил визит незваного гостя и обиделся?!

В последнее время в моей голове блуждают разные, порой несуразные, догадки и предположения.

Мне тревожно, да что там, я очень боюсь, что сын замкнется в себе, и наша с ним хрупкая связь оборвется.

Всегда помню о том, насколько он был привязан к отцу. А если он, как и Ева, поверит в версию Макса?! Дескать, мать первая загуляла, а я подхватил.

Черт его знает. Я уже ничему не удивлюсь.

– Отлично, я поеду тогда.

Впиваюсь глазами в Смолова. Так и хочется сказать: «Витя, с тобой точно всё в порядке? Ты чего приезжал?! Хотел убедиться, что я всё ещё дышу?».

– Оставайся. Пока ты домой доберешься, уже совсем ночь будет. Нам скоро физподготовку сдавать. Ты забыл?! Поздний ужин чреват незачетом. Жену, главное, предупреди, чтобы она тебя не теряла.

Подготовив стол, вручаю брату салфетки и вилки, а сама иду в сторону холла, посмотреть, чем там занят мой мальчик.

Нахожу его быстро. Стоя рядом с консолью, он перебирает стоящую на ней корзину с цветами – огромное количество белых пионовидных роз.

Слегка удивляюсь.

Навряд ли её Смолов принес.

– Кто-то прислал. Я выходил курьеру открыть, – поясняет Женя недовольно. – Это от отца? Если да, то я выкину. Ты же его не простишь?

В сотый раз слышу от него этот вопрос. Каждый раз с претензией и крайней строгостью.

Если бы меня даже попутал бес, и отказали мозги, Женечек бы их на место поставил, я уверена в этом.

Мой мальчик весь пропитан обидой. Прекрасно его понимаю, не одна я потеряла многое. Его жизнь тоже изменилась кардинально.

Как ни крути, у нас была хорошая, дружная семья. Но, как оказалось, фальшивая.

Несмотря на всё это, в памяти продолжают всплывать сотни, а то и тысячи счастливых моментов. Мне тридцать четыре, скоро тридцать пять, и большую часть жизни я провела рука об руку с Максом. Такое за несколько дней из головы не выкинуть и не забыть. Только выстрадать.

А Женя так и вовсе теряет на моих глазах отца. Не поступи Макс так по-свински грязно, я бы не была против их общения. Мои обиды никак не связаны с детьми, но он сам все испортил.

Упал в глазах сына на самое дно.

– Не прощу, мы с тобой обсуждали этот вопрос, сыночек, – опустив ладонь на его спину, поглаживаю участок между лопатками. Вот уж и экземпляры мужчин мне попались, что ни слово, то я под ударом. – Мы с твоим папой разводимся, вопрос уже решенный.

Мне требуется несколько секунд, чтоб увидеть небольшой конвертик с запиской. Бледно-розовый, он почти сливается с пушистыми бутонами, и Женька его не заметил.

Достав небольшую записку, смотрю на послание, написанное крупным размашистым почерком.

«Напоминаю о себе. Вдруг ты потеряла мою визитку»

Внизу номер телефона указан.

Божечки, не говорите только, что он не отвяжется.

У меня сейчас в разработке куча дел. На мужа и его «компаньонов» в свободное время по крупицам информацию собираю. Распыляться на миссию «Отвадить нахала на быструю руку» я точно не хочу.

– Это не от папы, – мягко обращаюсь к сыну. – Но выкинуть всё же можешь. Дома нам они не нужны.

– Цветы как-то с ним связаны? – упорно допытывается.

Резкий щелчок мозг прошибает: сын, оказывается, весьма проницателен.

Прямое попадание.