И, пока я молчал, она вдруг ухмыльнулась. Шагнула еще ближе, буквально разорвав между нами дистанцию.
– Только посмотри на себя, ты же до усрачки боишься правды. Боишься собственных чувств! Даже меня боишься и не потому, что я тебе солгала, а потому, что тогда тебе придется признать собственное поражение.
– Да, я боюсь всего этого, – выкрикнул на удушающих эмоциях. – Потому что мне и нахер это все не сдалось! Ты мне не нужна, пойми, наконец. Я тупо поскорее мечтаю покончить с фотосетом, забрать заработанные бабки и послать все к чертям. Вот чего я хочу на самом деле!
– Ну вот и оставайся в одиночестве, никому не нужный!
И тут наступила тишина: жесткая, давящая со всех сторон. Даша смотрела на меня, а я на нее. Мы оба были на пределе и тяжело дышали. Тут два варианта: или прижать ее в диком поцелуе и трахнуть, или отправить домой. Но я не мог выбрать ничего из этого, поэтому спешно ляпнул:
– Матрас твой, а я посплю на кресле.
В ее глазах горел азарт, но после моих слов резко потух. Я же просто надеялся, что она не уйдет, хлопнув дверью. Время не располагало к упрямству.
К счастью, Даша хмыкнула и улеглась на матрас, ну а я кое-как устроился на жутко неудобном кресле. Думал, не усну, но вскоре проиграл эту битву. И даже не удивился, когда утром проснулся в гордом одиночестве. Но почему, черт возьми, на матрасе?!
Даша
Никита не разговаривал со мной третий день. Не то, чтобы меня это сильно волновало…
Ну, окей, волновало и достаточно сильно. Огромная, красная, мигающая вывеска в голове прямо кричала: «Ник стал по-настоящему ледяным».
После той ночи у него, после всех произнесенных слов, криков, недомолвок, он будто вырезал меня из своей жизни. А ведь, на минуточку, обижаться должна была я!
В ту ночь я хотела поговорить с ним начистоту, потому что уже и сама стала сомневаться, а был ли между нами секс? Да, я во многом, как он и упрекнул, перегнула палку. Но, черт подери! Ледяная отрешенность Ника стала и для меня последней каплей выдержки. Я тоже разозлилась!
Злилась и на него, и на себя, и на ситуацию в целом. Ушла рано утром, не хотела новой порции дерьма в свой адрес, ведь он почему-то улегся на матрас, и мы практически спали в обнимку… Но даже и не думала, что Никита на этом поставит жирную точку.
К тому же кое-что не давало мне покоя с тех пор, как я едва не упала в обморок. С того дня грудь налилась, голова кружилась, и месячных все еще не было. Поэтому я запаниковала и вместо того, чтобы убедиться, как всегда, для начала выбрала плохой сценарий.
Ник стоял у светового щита, с бутылкой воды и настолько равнодушным лицом, будто вся его жизнь – это театр абсурда. Прямо вывел из себя спокойствием, ну, не могла я и дальше молчать!
Подошла к нему и на эмоциях, которые раздирали грудь изнутри, выкрикнула:
– Никита!
Он даже не обернулся.
– Я занят, – отмахнулся от меня, но я и не думала отступать.
Я вся горела изнутри и желала ударить его правдой прямиком в солнечное сплетение. А лучше между ног!
– Я просто подумала, что тебе будет полезно узнать правду.
Прозвучало слишком ехидно, чем планировала, но плевать. Ник в ту же секунду медленно повернулся. Взгляд ровный, но убийственный.
– Что теперь придумаешь?
Вот козлина! Ладно…
– Я беременна.
Образовавшаяся тишина больно резанула по ушам, но Никита даже не дрогнул. Он не моргнул, а просто чуть ухмыльнулся. Так отвратно, что я скривилась.
– Это какая по счету, пятая стадия манипуляции? Уже не интересно даже. Придумай что-то другое. А лучше найди новую жертву.
Да, меня зацепило. Разозлило до точки кипения, но я все еще держалась. В этот раз на моей стороне куча доказательств, черт возьми! Теперь он точно не отмахнется от меня, как от надоедливого комара. Ему придется признать правду.
– Я не шучу.
– Но я тебе не верю.
Ровно. Холодно. Будто робот ответил, а не живой человек.
– Я… – растерялась на секунду, но быстро вышла из положения: – У меня задержка и куча явных симптомов. Все совпадает.
– Совпадает, да? – теперь он говорил уже громче.
Приблизился и, смотря прямо мне в глаза, продолжил на повышенных тонах:
– И ты решила об этом заявить при всей съемочной группе?
С легкой тревогой, что уже закрутилась вихрем в животе, я оглянулась. Все снова пялились на нас с раскрытыми ртами, им бы еще попкорна и точно, как в кинотеатре. Но я не так хотела! Ситуация просто вышла из-под контроля!
– Зачем? Чтобы я встал на колено и позвал тебя замуж? Или чего ты добиваешься?
Я открыла рот, но оттуда предательски не вылетело ни слова. Я могла сказать много всего, только слова прочно застряли камнем поперек горла. Удивительно, но Ник стал первым мужчиной, которому я не могла противостоять, черт возьми.
Он склонился ко мне и зашептал на ухо:
– Я долго терпел твои сцены, истерики и ложь. Но беременность – перебор.
Я вздрогнула, а он выпрямился и развернулся ко всем присутствующим лицом. В принципе, они и так грели уши нашей перепалкой, Нику не нужно было особо кричать. Но он заявил громко и четко:
– Я выхожу из проекта.
– Ник… – потянулась за ним, схватила за руку.
– Хватит. – Он даже не обернулся и вырвался слишком просто. – С меня довольно.
Спешно ушел, оставив меня одну под тяжелыми взглядами и перешептыванием.
Не зная, куда себя деть, влетела в гримерку и чуть не разнесла ее к чертям. Я злилась так остро, что просто не понимала, как дальше быть. Что делать! И не нашла лучшего решения, как тоже свалить.
***
Такой взвинченной, заплаканной и каплю растерянной меня и застала Машка. Может, я и не хотела ей ничего рассказывать, но…
Кто как не близняшка может понять мои чувства прямо сейчас? И, о чудо, она поверила. Хотя, по началу в ее глазах ярко загорелось недоверие. Но, чем больше я говорила, чем сильнее выплескивала из себя эмоции, тем охотнее крепло ее доверие.
– Вот что мне теперь с ним делать?! Мне его тупо прибить охота… – пожаловалась, на что сестра театрально закатила глаза.
– Давай ты для начала сделаешь тест, а там дальше будет видно.
Прозвучало просто, но на самом деле… Я не хотела делать тест. Не желала этого ребенка. Ну, во всяком случае, прямо сейчас! И явно не от мужика, который временами зарывает голову в песок от насущных проблем.
– Я… ну… – замялась и сестра спешно нашла выход:
– Хочешь, я тоже сделаю тест? За компанию. Вдвоем же не так страшно будет увидеть результат, да?
Хорошо ей говорить! Машка сто процентов не беременна, меня же до сих пор изнутри грызут сомнения.
Но, разве был выбор? Нужно столкнуться с правдой лицом к лицу и дальше уже как-то решать проблемы.
Машка пулей сгоняла в аптеку и вот мы уже обе «отстрелялись». Я сидела на крышке унитаза, а Маша на краю ванны, болтая ногами. Она казалась расслабленной, в то время как я… буквально захлебывалась от страха.
И непроизвольно метнула взгляд на раковину, где лежали два белых пластиковых орудия правды, как заряженные пистолеты.
Мы ждали тех проклятых условных две минуты и молчали. Молчание между нами не было неловким, но оно чувствовалось остро, как буря как перед грозой.
И в этой тишине я отчетливо слышала собственное сердцебиение. Глухо, но оно болью отдавалось и в ушах, и в горле, и в груди. Эти минуты… как для преступника перед оглашением приговора!
– Боже, я же сейчас сойду с ума.
Машка хмыкнула.
– Не ты первая, не ты последняя. И вообще, чего ты боишься?
– Всего, – я скривилась.
Она вздохнула и легонько толкнула меня ступней в коленку.
– Ничего, выкрутимся. Но давай сначала дождемся хоть какого-то результата.
Проявился ли он уже? Я взглянула на тест и не решилась потянуться за ним. Вместо этого, нервно отвернулась, но уточнила:
– Сколько осталось?
– Сорок пять секунд.
– Прекрасно… Может, ну его? Выбросим их в окно и пошло оно все к черту?
– Поздно, – усмехнулась Машка.
Я замерла. Почувствовала, как в животе сжалось что-то маленькое и плотное. Словно узел из страха, вины и остатков иллюзий. Тишина была почти спасительной, но…
Пилиньк.
Мы вдвоем вскочили, как по команде и каждая выхватила свой тест. Дрожащей рукой повернула экраном к себе и…
Одна полоска!
Я не беременна, черт подери! Это все просто мои глупые страхи и дибильные фантазии. У меня тут же перехватило дыхание и, наконец, смогла спокойно вдохнуть полной грудью.
– Ох, слава яйцам, – прошептала я и, не сдержавшись, рассмеялась.
Нервно и странно, с почти истеричным облегчением. Но резко заткнулась, потому что сестра все пялилась на свой тест и как-то подозрительно молчала.
Да она вытаращилась на него, будто пластик – лотерейный билет и только что сестрица выиграла миллион.
