Сара Пирс "Дебри"

Она хватает телефон, и пальцы замирают над номером Уилла.

Как и Элин, он уже встал и, наверное, варит кофе, уставясь в телефон сонными глазами за стеклами очков. Они оба ранние пташки, но Уиллу всегда требовалось больше времени, чтобы очнуться, и дополнительная чашка кофе.

«Нет, так нельзя, – говорит себе Элин. – За одним звонком последует другой, а потом…»

Чувствуя, как пальцы слегка подрагивают, она вздыхает и находит номер Стида.

– Уорнер, да ты встала с петухами, – произносит он несколько секунд спустя. Его лица практически не видно, поскольку в комнате еще темно.

– Только не говори, что ты еще спишь, – смеется она. – Стандарты побоку, раз я в отлучке?

Стид едва сдерживает зевок.

– Ладно-ладно, я как раз вставал.

– Хотела показать тебе это, – перебивает Элин, переключая камеру, чтобы продемонстрировать Стиду пейзаж. Медленно поворачивая телефон, она останавливает его так, чтобы показать долину. – Дома такого не увидишь.

– Красота. – Он присвистывает. – Наверное, наслаждаешься, да? Отрываешься на всю катушку?

Переключив камеру обратно, Элин улыбается.

– Не совсем. Приехав сюда, мы много ходим, и Айзек вдобавок пытается меня кое во что втянуть. – После недолгих колебаний она сообщает: – Пропала сестра его друга.

– Там? – сдвигает брови Стид.

– Да.

– Предполагалось, что это будет отпуск.

– Отпуск и есть. Я пока ни на что не подписалась.

Некоторое время он молчит. Очевидно, порывается что-то сказать, но решает сменить тему.

– Как у тебя дела с Айзеком?

Непростой вопрос. Стид прекрасно понимает, чего она ожидала от этой поездки и почему нервничает из-за того, не затаил ли Айзек обиду, ведь они так мало общались в последнее время.

Элин не стала бы его винить, если так. Ведь это она отдалилась от Айзека. Долгие годы она винила его в смерти младшего брата Сэма. Только в Швейцарии Элин узнала, что не Айзек был рядом с Сэмом, когда тот погиб, как она всегда считала, а она сама. Когда он упал в море и ударился головой, Элин застыла и ничего не сделала, а потом заблокировала воспоминания. Спроецировала свою вину на Айзека.

– Хорошо, но странно, – наконец признается она. – Иногда мы как будто отдаляемся, а потом возникает чувство, что я узнаю его заново.

Стид кивает.

– Я рад, что ты на это решилась. Судя по твоим словам, это важно для вас обоих.

– Да. Из родных у меня остался только он.

Элин умолкает, ощущая комок в горле. Она потрясена, как быстро перешла к этому в разговоре. Стид… в его шутливой болтовне порой проглядывает не просто проницательный человек, но и настоящий друг, который заглядывает за сооруженные ею барьеры.

Уловив ее неловкость, Стид меняет тему:

– А как ребро?

– Пару раз стреляло, но терпимо.

– Не напрягайся слишком сильно. В январе мы оба бежим десятикилометровку, я записался.

Элин смеется.

– Хорошая попытка, но вряд ли я буду в состоянии.

Еще несколько минут они болтают о том о сем. Обычные дурные шутки, как бывает у коллег.

Когда Элин прощается, ее переполняет облегчение оттого, что именно ему она позвонила, а не Уиллу. Она чуть не сломалась, но поняла, что стоит пересечь этот барьер – и вернуться обратно будет уже трудно.

Что-то привлекает ее внимание, прерывая размышления. Это мягкая игрушка, засунутая между досками настила. Из щели торчит ухо, а ярко-голубой глаз контрастирует с выбеленной древесиной.

Элин встает и вытаскивает игрушку.

Это кролик.

Он оставляет влагу на пальцах, к ткани прилипли крохотные веточки и мусор. Стеклянные глаза запотели от росы, Элин вытирает их, и на нее злобно смотрят огромные черные зрачки.

В памяти всплывает, как вчера Этта на что-то отвлеклась и бормотала: «Смотри-смотри!»

– Ты рано встала. – За ее спиной появляется Айзек, босой, с растрепанными после сна волосами. – Вряд ли я выживу еще несколько дней, если ты будешь поддерживать такой ритм.

– Мне не спалось, – улыбается Элин.

– Что это? – кивает он на игрушку.

– Валялась на настиле. Наверное, потеряла дочь Брайди. Этта все время таращилась на пол. – Элин крутит игрушку в руках. – Отнесу ее вниз. Чтобы у них не появилось повода вернуться.

Элин не озвучивает другую причину: ей хочется еще раз взглянуть на тот лагерь.

Вчера вечером она не могла выбросить из головы не только движение, которое заметила в окне фургона, но и терзающее чувство, будто она что-то упустила. И до сих пор никак не получается ухватить нечто, мелькающее на периферии сознания.

На первый взгляд лагерь производит впечатление покинутого. Все трейлеры закрыты, в них темно. У скамейки валяются бутылки из-под пива, на солнце сверкает янтарное стекло. Элин хорошо представляет, как все сидят на скамье, болтают и пьют до поздней ночи.

Пройдя еще немного, она озирается по сторонам. Переводя взгляд с одного фургона на другой, изучает все вокруг, пытается ухватиться за то вчерашнее ощущение, но тщетно.

Стряхивая с себя эти мысли, она подходит к скамье. Деревянная поверхность в грязи, на ней следы жира и крошки и липкие отпечатки стаканов. Вытащив из сумки игрушку, Элин кладет ее на сиденье. Здесь кролика быстро найдут.

– Привет.

Элин вздрагивает.

Нед.

Он стоит под деревом, а пес у его ног грызет олений рог. В руке Неда апельсин. Он подносит дольку ко рту и неторопливо жует.

– Я думала, все еще спят. – Элин указывает на скамейку и слегка краснеет. Видел ли Нед, как она изучает трейлеры? – Дочка Брайди уронила у нас игрушку. Вот пришла вернуть.

Нед дружелюбно улыбается и останавливает взгляд на ее лице.

– Так мило с твоей стороны прийти в такую рань.

– Я ранняя пташка.

В царящей вокруг тишине ее голос звучит неестественно громко.

Положив в рот очередную дольку острием ножа, Нед кивает.

– Лучшее время дня. Именно в это время я размышляю.

– Я тоже. С раннего утра голова ясная, а потом наваливаются заботы.

На этот раз его улыбка теплая и подлинная.

– Ага, я…

Однако Неду не удается закончить фразу.

Во все стороны летят крошечные сверкающие искры, как от фейерверка, и над правым трейлером поднимается темное грибовидное облако.

Что-то вспыхивает оранжевым, красным и коричневым, раздается грохот.

Барабанные перепонки Элин как будто втягивает вакуум. А потом тишина.

И яркий свет.

Пламя.

15

Кир

Девон, июль 2018 года

Зеф рассказал мне о Роми через несколько месяцев после знакомства, но, если честно, я уже накопала о ней информацию в Интернете.

Удивительно, сколько всего можно узнать о том, кто хоть немного известен. Будь она обычным человеком с закрытыми соцсетями, я знала бы только то, что услышала из его уст, или сплетни, которыми поделились общие друзья.

Самостоятельно я выяснила довольно много. Поначалу из праздного любопытства. Мне хотелось знать, с кем он встречался до меня. К тому же все указывало на то, что это тоже не простой человек. Только вот оказалось, что она не просто известна.

Она гораздо известнее Зефа.

Конечно, я, как и все, ее знала, но упустила из вида их отношения. В то время я отсутствовала в стране, а когда вернулась, они уже разошлись и больше не мелькали в новостях. Таково следствие путешествий. Ты покидаешь место, и все общественные события застывают на той точке, когда ты уехала.

Когда я впервые увидела их совместную фотографию, у меня это никак не укладывалось в голове.

Роми.

Настоящих знаменитостей знают по имени. Классическая балерина, несколько лет назад она ушла в отрыв в стиле Сергея Полунина – татуировки, истеричные выходки и все такое.

Она превратилась в персону нон-грата, пока не снялась в рекламе духов, ставшей вирусной. Там она танцевала на крыше здания под проникающую в душу песню, до того момента почти неизвестную.

Когда она вдруг упала, время как будто замедлилось. Она продолжила танцевать и в полете, кружась в воздухе, и приземлилась на ноги.

Поначалу реклама вызвала нарекания. Лидеры общественного мнения задавались вопросом, а не поддерживает ли сюжет идею, что женщины должны продолжать танец даже в самых невыносимых условиях. В дело вступили диванные воины, и понеслось.

Однако после интервью у известного журналиста волна обратилась вспять. Один критик заметил, что в ее исполнении чувствуется сила, танец Роми бросает вызов не только законам гравитации, но и чему-то более глубинному – самой жизни и смерти.

Быть может, она символ надежды?

Роми очень быстро превратилась в культовую фигуру. Мелькала повсюду: в газетах, журналах и видеоклипах.

Мой интерес к ним как к паре начался после поискового запроса на скорую руку, когда я обнаружила несколько снимков, сделанных папарацци.

Фотографии были сняты ночью в Нью-Йорке, на выходе из какого-то подпольного клуба. Несмотря на очевидный интерес к Зефу, мой взгляд притягивала она – красное платье, потрепанные туфли на шпильках, огромное ожерелье, намотанное на шею.

С падающими на лицо черными кудрями она спускалась по лестнице и выглядела потрясающе живой и до безумия сильной. Как будто никто и ничто не могло встать у нее на пути.

А другой снимок, сделанный в ту же ночь, стал для меня ударом под дых. Страстный поцелуй у двери Зефа. Я заревновала. Не только к ее красоте, но и вообще к присутствию.

Примерно тогда Зеф начал разговаривать во сне. Выкрикивал ее имя, когда засыпал или посреди ночи. Я просыпалась от его яростного крика. Иногда я улавливала лишь последний слог, но этого было достаточно, чтобы я начала себя накручивать.

Может, он до сих пор ее любит? И одной меня ему мало?

Я опять занялась поисками. Одна фотография меня буквально заворожила. На ней были не они вдвоем, а квартира Зефа в архитектурном журнале. И восторженный заголовок: «Дом Зефа Дозена из заброшенного жилища превратился в настоящее уютное гнездышко. Глубоко индивидуальный подход к классике».

Я впилась глазами в интерьер, который представлял собой искусное сочетание антиквариата, современной классики, сделанных на заказ стеллажей для виниловых пластинок и книг.

Идеальная холостяцкая квартира, за исключением одной детали: ожерелья на тумбочке у кровати.

Оно принадлежало Роми. Настоящее произведение искусства в виде усыпанной изумрудами тройной золотой нити. Не знаю, почему оно так притягивало внимание. Наверное, дело не в стоимости, хотя оно явно было дорогим, а в смелости. Я не могла понять, как можно носить нечто подобное. Потому что при взгляде на ожерелье люди останавливались, уставившись на нее.

Меня терзала мысль о том, как после такой девушки, настолько невероятной, он мог встречаться со мной.

В результате моего детективного расследования выяснилось, что Роми пропала без вести. Еще один факт, который прошел мимо меня во время путешествия. Но пропала странным образом. Исчезла из общественной жизни, но, судя по всему, расследование не велось, поскольку за ее квартиру в Бруклине по-прежнему платили, деньги поступали на счета и уходили с них.

Предполагалось, что она уехала из города. Ходили слухи, что она скрывается где-то в пустыне или до сих пор не пришла в форму после пластической операции.

Когда я спросила Зефа про ее исчезновение, он не удивился. По его словам, она «мучилась». После проблемных отношений у нее начались проблемы с психикой, и Роми принимала целый коктейль из лекарств.