Ки Сунг Чхэ "Галерея на тихом холме. Роман-лауреат Международной литературной премии Сегье"

Под ногами

На белой стене рядом с арочным входом в выставочный зал висела инструкция, напечатанная черным готическими шрифтом.

Художественная галерея «Рандеву» – это частное пространство, созданное специально для Вас. Вот несколько советов, которые помогут Вам подготовиться к простой, но судьбоносной встрече с самим собой.

1. Добро пожаловать в галерею «Рандеву», в которой всегда выставляется одно-единственное произведение искусства.

2. Вы можете поделиться своими впечатлениями после просмотра работы, оставив отзыв в гостевой книге.

3. Если после посещения галереи вы захотите заказать произведение для себя, то, пожалуйста, пройдите в «Комнату историй».

4. В «Комнате историй» сядьте за стол и не спеша запишите свою историю, а затем опустите в специальный ящик.

5. Если художник выберет именно Вашу историю, сотрудники галереи свяжутся с Вами для уточнения деталей и сбора необходимой информации.

6. На основе Вашей истории художник, сотрудничающий с галереей, создаст уникальное произведение искусства, которое будет находиться в выставочном зале в течение определенного времени.

Задумавшись, как может выглядеть произведение, созданное подобным образом, Хосу медленно вошел в помещение. В центре темного выставочного зала, освещенного лишь тусклым прожектором, стоял стол с ноутбуком. Рядом с ним – велосипед. Оглядевшись, Хосу заметил надпись на одной из стен.

Я поставил на кон свою жизнь и проиграл. Скажите, что такое надежда? Она вообще существует?

Хосу тут же вспомнил инструкцию, которую читал у входа минуту назад. В памяти всплыли слова, что произведение создается на основе истории из жизни какого-то человека. Значит, это она и есть. Хосу стал медленно читать текст.

На отложенные деньги я открыл кафе. Оно стало местом, которое жители нашего района по-настоящему полюбили. Кто-то удивлялся, как такое уютное заведение могло появиться рядом с их домом. Думаю, именно любовь людей удерживала меня на плаву во время пандемии, хотя все же пришлось взять кредит. Однако ситуация изменилась, когда рядом одна за другой стали появляться крупные сетевые кофейни. Если в одном районе открывается целых четыре кафе, конкуренции не избежать. Я снизил цены, но это не помогло, выручка редко когда превышала 100 000 вон. Стоимость продуктов росла каждый день, и почти все деньги уходили на оплату аренды и процентов по кредиту. Снаружи кипела жизнь, а внутри моего кафе было уныло и тихо. В конце концов я сдался и принял решение закрыть бизнес. Из вещей у меня остался только ноутбук. Он вскоре сломался, и все хранившиеся на нем записи и воспоминания исчезли. Мою жизнь будто перемололи в кофемолке. Мне больно просыпаться по утрам. Я не знаю, что делать, с чего начать, как выплатить долги. Заслуживаю ли я права на надежду? Она вообще существует?

Автор истории Пак Сэён.

Закончив читать, Хосу взглянул на табличку с названием произведения.

«Пожалуйста, услышьте мой голос»

Следом шло пояснение:

«Если Вы сядете на велосипед и начнете крутить педали, то сможете услышать мой голос».

Хосу растерянно смотрел то на надпись, то на само произведение. Затем все же сел на велосипед и начал медленно крутить педали. Ничего не произошло. Лишь тихий звук вращающейся цепи нарушал тишину зала. Хосу увеличил скорость, и в этот момент маленькие лампочки, обрамлявшие корпус ноутбука, вспыхнули.

«Вы меня слышите? Слышите мой голос?»

Вслед за звуком на экране появилось изображение – портрет молодого человека. Первое, что бросалось в глаза, – его короткая стрижка в стиле «Лиги плюща», овальное лицо и яркая жизнерадостная улыбка. Сосредоточившись на изображении, Хосу сбавил скорость, и экран ноутбука вместе с подсветкой тут же погас. Тогда Хосу изо всех сил налег на педали, и свет снова зажегся, возвращая на экран молодого человека.

«Я – Ваш внутренний голос, который Вы можете слышать, пока продолжаете крутить педали. Поэтому, пожалуйста, приложите еще немного усилий. Потому что я хочу сказать Вам кое-что важное».

Хосу вдруг показалось, что они с молодым человеком внешне чем-то похожи. Он закрутил педали быстрее. Внезапно портрет исчез с экрана ноутбука, а вместо него появилось видео – бескрайнее поле, снятое в движении. Окружающий пейзаж стремительно проносился мимо. В тот же миг откуда-то подул ветер, который мягко коснулся лица Хосу и растрепал его волосы.

«Вспомните, как Вы когда-то мчались вперед без оглядки. Вам ведь тоже знакомо это чувство – когда отпускаешь все тревоги и с ветерком летишь вперед?»

Слушая голос молодого человека, Хосу действительно перенесся в бескрайнее поле. Происходящее перестало казаться странным или неловким – наоборот, появилось ощущение легкости и свободы. Хосу крутил педали, а ветер ласкал его кожу, как вдруг экран ноутбука потемнел и раздался оглушительный раскат грома. На лицо Хосу упало несколько холодных брызг, напоминавших капли дождя. Он вытер мокрую щеку тыльной стороной руки.

«Вы в порядке? Начинается дождь. Но Вы ведь не остановитесь только потому, что промокли и плохо разбираете дорогу, верно? Прошу, постарайтесь. Я еще не все Вам рассказал. Если сдадитесь сейчас, то мы застрянем здесь. Мой голос затихнет, а потом я полностью исчезну. Давайте, еще немного! Просто заберитесь на этот холм».

На видео показался крутой подъем, по которому Хосу медленно поехал вверх. Окрестности окутал сумрак, хлынул проливной дождь. Педали велосипеда крутились уже не так легко, как раньше; Хосу приходилось прилагать больше усилий. Создавалось ощущение, будто он действительно поднимается по склону. Хосу привстал с сиденья, перенес вес на педали, но этого было недостаточно – экран ноутбука мигал и грозил вот-вот погаснуть. Изрядно устав, Хосу решил, что пора слезать с велосипеда, но неожиданно раздался голос:

«Еще немного, потерпите еще немного. Будьте сильными. Я еще не все Вам сказал».

Молодой человек говорил так проникновенно, что Хосу, зажмурившись, изо всех сил заработал ногами. В его голове вспыхнули воспоминания о шести годах, которые он посвятил попыткам стать диктором. Вспомнился восторг, с которым он впервые дрожащим голосом зачитывал текст новостей во время собеседования, и фраза «Вы нам не подходите» – она ножом вонзилась в сердце, разрывая его на части. Хосу вспомнил, как стоял в темноте где-то на окраине, смотрел на город и осознавал, что там, среди огней и людей, для него самого нет места.

Сквозь сомкнутые веки Хосу ощутил проблеск яркого света и медленно открыл глаза. Экран ноутбука и все лампочки погасли, но на стене на огромном экране проектора простиралось бескрайнее цветущее поле. Деревья покачивались на ветру. Прошедший ливень принес приятную прохладу. Исчезнувший молодой человек заговорил вновь:

«Ну вот и все. Я хочу, чтобы Вы вспомнили: в жизни бывают и хорошие моменты, и темные периоды, похожие на крутой подъем в гору. Это не первый раз, когда Вы столкнулись с трудностями. Продолжайте крутить педали изо всех сил, не сдавайтесь и двигайтесь вперед. Пока Вы боретесь, я тоже буду жить».

Изображение поля исчезло, ветер стих, наступила полная тишина, нарушаемая лишь звуком педалей, продолжавших по инерции вращаться. Хосу слез с велосипеда. Он заметил, что на погасшем экране ноутбука что-то написано. Вглядевшись, прочел:

«Я обрел надежду. У Вас под ногами».

Хосу почувствовал, как его накрывает волна смутной грусти. Шесть лет он посвятил только одной цели – стать диктором – и ни разу не задумался о смене профессии. Почти никто не верил в него. Окружающие говорили лишенные искренности слова поддержи, вроде: «Однажды у тебя все получится»; или с тревогой спрашивали: «А может, попробовать себя в чем-то другом?» Под их неизменно мрачными взглядами все внутри Хосу сжималось. Постепенно он превратился в человека, которому было трудно сказать о своих желаниях. Ни о какой надежде не могло быть и речи – его повседневная жизнь все больше напоминала медленное погружение в болото апатии. И тогда, неожиданно даже для самого себя, он оказался здесь, в художественной галерее «Рандеву», где столкнулся с таким странным, почти забытым словом «надежда».

Оторвав взгляд от экрана ноутбука, Хосу обернулся и увидел в углу зала еще один стол, на котором лежала гостевая книга. Приблизившись, осторожно открыл ее на первой странице и прочитал:

«Отчаяние затмевает все вокруг, поэтому не знаю, можно ли назвать надеждой то, что нельзя увидеть. Но я попробую встать. Попробую сесть на велосипед и начать крутить педали. Если подумать, однажды в прошлом я уже нашел надежду, когда, опустившись на самое дно, начал двигаться. Нужно смахнуть с себя пыль, переодеться и выйти на улицу.

Пак Сэён».

Это было послание от человека, чья история легла в основу произведения, а следом шли записи других посетителей:

«Если любовь – это дар Купидона, то надежда – лучший подарок, который может сделать человек самому себе. Но это трудно. Будьте добры к себе. И любите себя».

«Вам, должно быть, очень тяжело. Понимаю. Но одно поражение – это еще не конец. Раз шесть я терпел неудачи, а ошибался и того чаще, но каждый раз поднимался. И Вы тоже, пожалуйста, не сдавайтесь».

«Держитесь»-.

«Великолепная выставка. У меня на душе было неспокойно, но теперь я чувствую себя немного лучше».

«Похоже, при создании видео была использована система распознавания лиц. Я чуть не упал с велосипеда, когда на экране появился похожий на меня человек».

«Первый раз вспотел в галерее! Ха-ха-ха! Ух, как жарко».

Хосу в задумчивости поднял глаза от гостевой книги. Рядом со столом висели тяжелые бордовые шторы, скрывавшие проход в «Комнату историй». Осторожно их отдернув, Хосу заглянул внутрь. Обстановка оказалась скромной и непривычной: на небольшом деревянном возвышении посреди комнаты стоял письменный стол с низким стулом. Судя по всему именно за этим столом нужно было записать свою историю, а после – опустить листок в ящик у дальней стены. Хосу на мгновение подумал, что было бы неплохо снять обувь, подняться на возвышение и написать свою историю. Однако вспомнил, что принял решение больше никогда не приходить в галерею. Он резко задернул шторы и направился к выходу.

Дами за дверью не было. Вместо нее у входа в выставочный зал стояла уборщица – пожилая женщина, седая и немного сгорбленная. В одной руке у нее был пульверизатор, в другой – сухая тряпка. Женщина аккуратно протирала стекла.

– Вы, наверное, наш новый сотрудник? – спросила она, не прерывая работы.

– Что? А, да, – чуть смутившись и снова оглядываясь по сторонам, ответил Хосу. Он размышлял, стоит ли идти в другое здание без Дами.

– У вас очень расслабленный вид.

– Простите?

– Молодежь сейчас постоянно на нервах. А вы выглядите так, будто ни о чем не переживаете.

– Правда? – переспросил Хосу, неуверенно проводя ладонью по лицу. Ему никто никогда такого не говорил.

– В наши дни люди, если что-то идет не так, сразу сдаются, – продолжила пожилая уборщица, распыляя чистящее средство на стекло. – Они боятся что-то потерять, поэтому слишком спешат.

– И я их могу понять, – неуверенно ответил Хосу.

Женщина вновь посмотрела и улыбнулась:

– Но, кажется, это не про вас.

Ее слова, словно бабочки, мягко опустились ему на плечи.

– А как вас зовут, молодой человек?

– Меня? Хосу. Юн Хосу.

– Какое красивое имя.

Вдруг Хосу осознал, что улыбается старушке в ответ. Что-то в ее словах заставило его воспрять духом.

Он почувствовал, что это место, которое, казалось, ничего не могло ему дать, заговорило с ним. Может быть, задержаться в музее на день-другой не такая уж плохая идея? Лучи солнца пронизывали шелестящие листья и слепили глаза, но Хосу почему-то нравилось ощущать их тепло.

Утраченная молодость

С каждым днем Чхунхо все острее ощущал, что жизнь теряет краски. После смерти жены чувство одиночества стало невыносимым. Старые друзья, с которыми он мог перекинуться парой фраз, один за другим переезжали. Чхунхо ловил себя на мысли, что похож на полевой цветок, уцелевший после бури, – ему все реже удавалось поговорить с кем-то по душам. Оставалось лишь ворчать да бормотать себе под нос, до чего все изменилось. Как же ему нравились старые-добрые времена, когда люди жили дружно!

Район, в котором обитал Чхунхо, внезапно стал популярным у молодых людей, так что старик уже и не надеялся найти собеседников – хоть бы спокойно прожить остаток жизни, не испытывая лишних неудобств. Однако даже этому скромному желанию не суждено было сбыться.

Три месяца назад в квартиру этажом выше въехала молодая пара. Раньше там жили пожилые супруги примерно одного с Чхунхо возраста – их присутствие было почти незаметным. Перемены, начавшиеся после смены жильцов, ошеломили Чхунхо. Он-то рассчитывал провести оставшиеся годы в тишине… Но сверху доносился такой ужасный шум, что в первый же день после заселения молодых людей Чхунхо был вынужден позвонить им по домофону.

– Дети бегают, да? – начал он без лишних предисловий.

– Здравствуйте. У нас один ребенок, но сейчас его нет дома, – ответил молодой женский голос. – Я разбирала вещи и наводила порядок. Наверное, увлеклась и поставила весь дом на уши. Извините…

– Да-да, просто было очень шумно. Ничего страшного.

Не дав женщине договорить, Чхунхо повесил трубку. В очередной раз он с досадой подумал, что современная молодежь слишком много болтает. А еще его удивило, что звуки, которые он принял за детский топот, на самом деле издавала женщина. Мысль о беспокойных соседях, которых придется терпеть, была невыносима.

Шум, доносившийся из квартиры сверху, был разнообразным. Чхунхо мог легко отследить передвижения жильцов по звукам их шагов; по мелодии будильника узнавал, когда они просыпаются и уходят на работу, а по топоту ребенка сделал вывод, что тот очень энергичен. Особенно шумно стало во время чемпионата мира по футболу. Когда играла сборная Южной Кореи – неважно, было это ранним утром или ночью по местному времени, – потолок сотрясался от топота и криков. Чхунхо это так раздражало, что в глубине души он надеялся на скорый вылет корейской сборной из турнира. Именно тогда его недовольство соседями переросло почти в ненависть.

Раз в неделю или чаще Чхунхо звонил соседям по домофону и жаловался на шум. Он понимал, что, наверное, перебарщивает. Но в то же время думал: если не решить проблему сейчас, потом будет только хуже. Единственное, чего он хотел, – тишины. Сам Чхунхо жил просто: у него не было телевизора; ложился спать он в девять вечера, когда темнело; старался не включать свет, довольствуясь одной неяркой лампочкой в гостиной; и открывал нараспашку окна, чтобы чувствовать себя ближе к природе Пуамдона. Чхунхо любил покой и уединенность.

Однажды соседи сверху вместе с ребенком решили заглянуть к Чхунхо в гости, но тот, увидев их через камеру домофона, не открыл дверь. Он давно свыкся с мыслью, что проведет остаток жизни в одиночестве – так ему было комфортно. Когда соседи ушли, Чхунхо обнаружил у своей двери корзину с фруктами и маленькую записку:

«Здравствуйте. Это Ваши соседи из квартиры 301.

Приносим извинения за доставленные неудобства. Мы понимаем, что ребенок шумит, когда бегает или играет, поэтому учим его вести себя тише. Впредь обещаем внимательнее за ним следить. А еще будем носить домашние тапочки и постелем толстые ковры, чтобы минимизировать шум. Мы постараемся в будущем вести себя как можно тише, чтобы не доставлять Вам неудобств».

Тем же вечером Чхунхо вернул корзину с фруктами – повесил ее на ручку входной двери квартиры сверху. Если соседи надеялись сгладить ситуацию подобным пустяком, то не на того напали! Он не собирался идти на компромисс.

К тому же они не стали шуметь меньше. Может быть, жители верхней квартиры и постелили ковры, но из-за этого их ребенок прыгал еще активнее. В конце концов Чхунхо не выдержал и в ответ на любой шум стал яростно стучать по потолку палкой, конец которой обмотал джутовым мешком. Это помогало выплеснуть злость, но одновременно Чхунхо ощущал какую-то внутреннюю опустошенность. А от физического перенапряжения он задыхался. Решив, что слишком зациклился на проблеме шума и довел себя до нервного истощения, Чхунхо стал каждое утро прогуливаться по тропе, ведущей к горе Пугаксан.

Гуляя, Чхунхо размышлял о вещах, которые тревожили и пугали его. О том, как на место привычного приходит нечто новое и непонятное. Он боялся, что однажды сам станет старым и бесполезным. Поведение соседей сверху – супружеской пары и их ребенка – все больше укрепляло его в мысли, что сегодняшняя молодежь думает только о себе, не проявляя ни капли уважения к окружающим. Эти выскочки говорят все, что придет им в голову, и ведут себя так, будто кроме них никого не существует!

В тот день Чхунхо, как обычно, шел по тропе, ведущей к горе Пугаксан, когда на развилке увидел увлеченно фотографирующуюся молодую пару. В какой-то момент он пересекся взглядом с парнем, но, почувствовав, что тот собирается с ним заговорить, тут же прибавил шагу. «Наверное, хотел попросить их сфотографировать. Хорошо, что я не стал останавливаться», – думал Чхунхо. Уже пройдя вперед, он оглянулся и еще раз посмотрел на молодых людей в неброских, но симпатичных спортивных костюмах. Кто-то однажды ему сказал, что такой стиль называется «горпкор[1 - Горпкор (англ. gorpcore) – стиль в одежде, который характеризуется ношением туристической экипировки в пределах города. Основной принцип стиля – приоритет практичности и удобства над красотой. Название происходит от английского акронима GORP (good old raisins and peanuts – старый добрый изюм с орехами), которым обозначают сухой паек. – Прим. ред.]». Чхунхо перевел взгляд на свои ботинки, которые от времени стали напоминать кору старой сосны. Одежда на Чхунхо была темная, грубая и тоже сильно поношенная. На фоне парочки он выглядел жалко, и это расстроило его. Казалось возмутительным, что эта разодетая молодежь приходит в горы исключительно на свидания или чтобы сделать селфи. Чхунхо ухватился за собственное клокотавшее внутри недовольство как за спасительную соломинку и продолжил путь наверх.

Когда боль в коленях после долгого подъема заставила его остановиться и передохнуть, рядом с ним снова оказалась та самая пара.

– Простите, вы не знаете, как пройти к ущелью Пэксасиль? – спросил запыхавшийся парень в солнечных очках.

Не успел Чхунхо подумать, что, возможно, тогда на развилке молодой человек хотел узнать дорогу, а не попросить сделать фото, как у него вырвался грубый ответ:

– Тц, вам надо было свернуть! Зачем вы сюда вообще поднялись?

Вспомнив, как они беззаботно делали селфи и смеялись, Чхунхо почувствовал новый приступ раздражения и даже отвращения. И вместе с тем было в их беззаботности что-то теплое и живое.

– Что?.. – в недоумении переспросил парень.