Галина Колоскова "Развод. Спасибо за измену"

–Папа!

Ноги становятся ватными, дыхание перехватывает, словно кто-то сжал горло холодными пальцами. Я вижу, как Макар автоматически подхватывает ребёнка на руки, и его лицо – не растерянное, не шокированное. Он делает это уверенно, как человек, державший малышку тысячи раз.

А потом он поднимает глаза и видит меня.

В его взгляде – быстро подавленная, мгновенная паника, но я уже всё поняла.

Девочка возвращается в руки матери. Он быстро идёт в мою сторону.

– Лада, я всё объясню!

Отступаю назад. Спотыкаюсь о край скамейки, но не чувствую боли. Паника накрывает с головой. Я не готова с ним разговаривать! В ушах гул, будто нырнула на глубину, и вода сдавливает виски.

Перед глазами всё как в дурмане. Бегу в дом, прячусь в одной из комнат. Сердце бешено стучит. Прикладываю ладонь к груди, чтобы унять его бег. Слышу, как двери открываются одна за другой, но меня не видно. Я прячусь за спинкой дивана.

Мужской голос интересуется:

– Макар, вы здесь один? Что-то потеряли? Помочь?

– Нет, спасибо! Уже нашёл.

Две пары ног удаляются по коридору.

Вопросы один за другим бомбардируют мозг: «Как давно это длится? Сколько лет он живёт двойной жизнью? Почему Антон ничего мне не сказал?»

Выбираюсь из дома. Макара с брюнеткой нигде не видно.

Телефон до сих пор в руке. Вызовы от мужа чередуются с сообщениями. Блокирую его номер, чтоб не мешал.

Роюсь в сумке в поисках связки с ключами. Нахожу тот, которым ещё ни разу не воспользовалась.

– Отличная привычка держать все ключи в одном месте!– веду себя как приговорённая к расстрелу, торопящая смертную казнь.

Набираю в приложении такси. Пальцы сами бьют адресновой петербургской квартиры, в которой якобы третий год ведётся ремонт.

Теперь понимаю, почему он настаивал, чтобы не приезжала без предупреждения.

Дорога в такси – словно в тумане. Окна запотевают, город за стеклом расплывается цветными пятнами. Смотрю, но не вижу. В голове – обрывки, пазл, который складывается в чудовищную картину.

Его внезапные отлёты «по работе». Запароленный смартфон, который всегда носит с собой. Его раздражённое: «Лада, хватит меня контролировать!» – стоит спросить, когда он вернётся.

Я думала, это усталость, стресс. Оказывается —ложь.

Ключ в замке поворачивается с тихим щелчком, но звук кажется мне оглушительным выстрелом. В прихожей – детская обувь, аккуратно расставленная на полке. На вешалке – розовая детская курточка и шарфик, нежный, пастельный.

Слышу смех, бьющий по перепонкам.

Детский, звонкий. И вторящий ему женский – лёгкий, счастливый.

Замираю в дверном проёме гостиной. Запах блинов, уюта. Нож проворачивается в окровавленной душе. Это не наспех снятая квартира. Она обжитая. Место, где царит любовь и согласие.

На диване сидит та самая брюнетка с кукольным лицом. Рядом – девочка, что кричала:«Папа!» Напротив, с бокалом вина в руке, развалившись в кресле – Макар.

Сердце сжимается от боли, а в душе ледяной холод. Опираюсь спиной на косяк.

Они ещё не видят меня.

Он что-то говорит, улыбается. В серых глазах – тепло. И вдруг бледнеет, наткнувшись на меня взглядом.

– Лада?..

Голос предателя режет тишину. Бокал падает. Вино растекается по паркету кровавой лужей.

– Что ты здесь делаешь?

Я могу рассмеяться, но вместо этого голос звучит ровно, будто говорю не я, а кто-то другой.

– Хочу спросить тебя о том же. Надеялся, что я улетела?

Женщина вскидывает на меня взгляд – в растерянных глазах… Жалость? Она инстинктивно притягивает к себе ребёнка. Девочка, насупившись, смотрит на меня – незваную гостью.

– Папоська, кто эта тётя?

«Папочка».

Словно ножом под рёбра.

– Выходи, – говорю, не глядя на неё. – Сейчас же!

Он что-то шепчет малышке, хватает пиджак, идёт за мной в коридор. Дверь со стуком захлопывается за его спиной.

– Лада, я могу объяснить…

– Объяснить…что? – Мой голос ещё спокоен, но внутри – выжженная дотла адова пустота. – Что у тебяесть вторая семья? Что ты годами врал мне? Что наш сын… – голос дрожит, но я беру себя в руки, – …что ты поступил с Антоном, словно с чужим человеком?

Макар бледнеет.

– Ты знаешь?

Я ухмыляюсь.

– Представляешь, я её вспомнила! Тебе повезло, что я не разбила твою рожу прямо там, на глазах гостей. Как им объяснишь, что пришёл с одной, а сидел за столом с другой женщиной?

– Лада, всё не так. Лена сама туда приехала. Я не хотел. Мы столько лет вместе. Ты и наши дети – моя настоящая семья…

– Почему не подумал об этом раньше?

– Всё очень сложно…

Перебиваю его. Не могу дольше слушать, как дрожит голос, шептавший мне две недели назад «люблю».

– Всё очень просто! Ты выбираешь прямо сейчас. Я или она! Мои дети и наша семья или её дочь.

Он молчит.

И в этом молчании – всё…

– Спасибо, – говорю тихо. – Спасибо за измену.

Разворачиваюсь, иду по бетонному коридору вперёд.

Макар пытается меня остановить.

– Лада, не надо всё рушить! – Преграждает дорогу к лифту. – Всё можно решить. Я выбираю тебя, но дочь… В чём виновата она? Катя мне дорога так же, как наша Алиса!

Лучше бы он этого не говорил. Моя дочь сейчас с няней, а Катя с родителями.

– Поэтому Алиса засыпает без нас неделями? Папа гуляет с другой семьёй. Мама, как лошадь тянет на себе компанию, а нашу дочь воспитывает няня!– Вырываю руку, требуя: – Отойди!

Видимо есть что-то такое в моих глазах, что он обречённо отходит в сторону.

В душе невыносимая боль. На улице – дождь. Капли падают мне на лицо, смешиваются со слезами, которых я даже не чувствую.

Но я не бегу. Не падаю. Не кричу. А упорно иду вперёд под холодным природным душем.

Мне нельзя раскисать. С этого часа я начинаю войну за будущее детей и возвращаю себя себе.

Глава 3

Дождь бьёт в окна такси с такой силой, будто природа пытается смыть к чертям сегодняшний день. Прижимаю ладонь к холодному стеклу. Наблюдаю, как капли сливаются в потоки. В голове – калейдоскоп из обрывков прошедшего вечера: детский смех, крик «папа», бледное лицо Макара.

В аэропорту машинально покупаю бутылку воды, но не могу сделать глоток – в горле душащий ком. Тело чужое, двигаюсь на автопилоте. В самолёте сижу как зомби – никого, ничего не вижу, не слышу.

Аэропорт Пулково сменился на Внуково. Боюсь садиться за руль. Вызываю такси. Палец быстро набираетв приложении адрес дома. Убежища, ограждённого надёжным забором от остального мира. Где стены увешаны нашими фотографиями. Пахнет моим любимым кофе по утрам. Где… Закрываю глаза, сдерживая слёзы. Где теперь всё будет по-другому.

Таксист что-то говорит о погоде. Я киваю, не слыша.

Дом встречает гулкой тишиной и запахом выпечки. Меня никто не ждал. Я не включаю свет – темнота кажется безопасной. Сбрасываю туфли, чувствуя, как дрожь поднимается от ступней к коленям.

В гостиной падаю в кресло у окна. Занавески колышутся от сквозняка. Встать и закрыть окно нет сил. Внизу, в холле,громко тикают часы – подарок на двадцатилетие свадьбы. Безумная кукушка начинает отсчёт времени ровно в момент, когда с горькой ухмылкой задаю вопрос:

– Сколько лет он водил меня за нос?

Прокукованные одиннадцать кажутся перебором.

В голове всплывает лицо той женщины. Лена. Молодая, красивая. В больших глазах сегодня читался не страх, а… жалость. Любовницажалела меня, жену.

Закусываю губу до боли.

Ключ поворачивается в замке в двадцать три сорок семь. Шаги Макара на лестнице осторожные, будто крадётся вор. В груди снова всё всколыхнулось.

– Лада?

Голос напряжённый. Уверена, он не ожидает увидеть меня в гостиной. Думает, что как обычно при наших ссорах я запрусь в или уйду к Алисе.

Не отвечаю.

Свет вспыхивает, режет глаза. Растерянный возглас:

– Ты не спишь?

Макар стоит в дверном проёме, в том же костюме.Не до конца развязанный галстук болтается на шее. В его глазах паника, которую тщетно пытается скрыть.

– Мы должны поговорить, – голосмерзавца дрожит.

Я медленно поднимаю голову:

– О чём? О том, как ты случайно завёл вторую семью?

Он без сил опускается в кресло напротив. Пальцы сжимает в замок.

– Лада, это… – громко глотает воздух. Стягивает галстук с шеи, словно он его душит. – Так бывает. Мужчины… Они… Мы…

– Они что? – ногти впиваются в кожаные подлокотники. – Заводят детей от женщин, которые моложе их в два раза? Уводят подруг у собственных сыновей?!

Усталое лицо искажает гримаса.

– Это получилось случайно! Ничего не понимал. Как болезнь. Наваждение. Я боролся, клянусь!

Сколько раз женщины слышали подобные оправдания от гуляющих мужей? Неужели думает, что я в это поверю? Вскакиваю. Подхожу вплотную. От предателя пахнет чужими духами.

– Ты боролся с членом наперевес? – сиплю. Горло на время сдавливает спазм. – Пока я вкалывала на наши компании? Растила детей. Ночами ждала тебя из «командировок»?

Макар хватает меня за запястья. Говорит надрывно, с отчаянием:

– Без тебя я пропаду. Ты же знаешь – я не смогу без детей. Вы моя семья!

В серых глазах паника. Только обмануть меня не удастся. Он боится не потери семьи – утраты созданного за долгие годы комфорта.

– Ты прав, – говорю тихо. Не хочу разбудить Алису. —Ты без нас пропадёшь.

Ермолин замирает. Вижу, в глазах мерзавца появилась надежда. Поднимаюсь на цыпочки, наклоняюсь, чтобы лучше видеть его глаза. Он двигается навстречу, не сводя глаз с моих губ. От него несёт чужой женщиной. Передёргиваю плечами от омерзения. Влепляю словами пощёчину:

– Но это теперь не моя проблема!