– Вот еще, – вздергиваю подбородок, это веселит мужчину еще больше.
– Тебе идет некоторая стервозность, – шепчет мне на ухо, намеренно задевая мочку губами, – выпускай ее почаще.
Еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. Ведь от его голоса с ума схожу. Но заставляю себя слегка охладиться. Для Степы это лишь игра. Он помогает мне, потому что я дочь его друга и все.
Нельзя об этом забывать и вестись на его умопомрачительный аромат и хриплый низкий баритон. Я должна уберечь свое сердце. Кроме меня, это никто не сделает.
Степа держит меня за руку. К нам сразу подходит официант. Я осматриваюсь. Здесь несколько приватных зон с бежевыми кожаными угловыми диванчиками.
– Прошу, Степан Викторович, – услужливый официант показывает наш столик, кладет меню на стол, – винную карту? Или вам как обычно?
– Не нужно, я сам выберу. Мне черный кофе без сахара, моей спутнице бокал Лавис Пино Неро, – сухо произносит друг моего отца.
Парень кивает и испаряется.
– Здесь красиво, – прокашливаюсь, в горло словно песка насыпали.
– Это один из моих ресторанов, – усмехается мужчина, – садись, Кать. Или тебя смущает такой приватный формат? Хотела бы сидеть у всех на виду?
Почему у меня такое чувство, что он играет со мной? Сначала отталкивает жестокими словами, а потом приманивает сладкими намеками? Я не понимаю!
В нем столько противоречий!
– Нет…
– Отлично, – ухмыляется, затем подходит и задергивает шторки, оставляя нас ну совсем наедине.
– Зачем? – спрашиваю, отчаянно перебарывая дрожь в теле. – Вот это точно не обязательно, Степан.
Делаю шумный вдох, затем выдох.
– Ведь пока я не соглашалась стать твоей даже фиктивно. И просто хочу выслушать твои аргументы.
– Ты сама попросила меня, малышка Катя, – он выглядит слегка озадаченным, что придает мне сил.
– Но вчера ты мне отказал. А сегодня… – облизываю губы, не сводя с него глаз, – это твоя личная инициатива. И пока я не решила, хочу я этого или нет.
Он прищуривается.
А я решаю пойти ва-банк.
– Знаешь, ведь на роль моего мужчины претендуют многие. Назови хотя бы три причины, почему я должна выбрать именно тебя?
Глава 6
Степан
Катя. Как ни гоню прочь всякие порочные мыслишки, они так и норовят сорваться ниже пояса. Сладкий вкус губ дочери моего хорошего друга до сих пор танцует на языке.
Все данные себе обещания стерты в пыль.
Я хочу ее, и это глупо отрицать. Но именно поэтому сделаю все, чтобы оттолкнуть. Потому что я не смогу защитить. Не уберегу. А такая опция, как любовь, во мне вообще не заложена.
Только вот…
– Знаешь, ведь на роль моего мужчины претендуют многие. Назови хотя бы три причины, почему я должна выбрать именно тебя? – заявляет Катя, я скриплю зубами.
Внутри скручивается горькая ревность. Это вне меня. То же самое, как сегодня утром я увидел Виктора, который делает ей больно. Разум тут бессилен.
Все, что касается Арцевой, меня волнует.
Поэтому год назад я и сделал то, что сделал…
Любуюсь на нее в свете клубных ярких неоновых ламп. Взгляд цепляется за мягкие девичьи изгибы, стройные длинные ножки и густые каштановые волосы. Сейчас они кажутся больше рыжими, чем темными.
Катя пришла в мой клуб час назад.
Закуриваю, не сводя глаз с дочери Ваньки Арцева. Обычно она тусуется со своей лучшей подругой Горской. Которая недавно меня активно клеила, но вдруг перестала.
Усмехаюсь.
Но тут Катюшку зажимают двое. Мажоры. Мерзкие, пьяные. Сам не замечаю, как скатываюсь вниз по лестнице. Отпихиваю ублюдков.
– Испарились, блядь! – рычу, зверем глядя на них, одной рукой поддерживая девушку за талию.
– Дядь… ты чего? Мы просто танцевали.
– Это мой клуб. И насилие тут не приветствуется, – цежу, теряя контроль, – съебались отсюда, иначе вас выведут.
Они уходят.
– Степа, – стонет Катя, переводит на меня пустой пьяный взгляд.
Всхлипывает.
– Что случилось? – нежно спрашиваю, продолжая прижимать ее к себе.
– Я очень плохая подруга… – из янтарных глаз текут слезы, вызывая во мне жгучую боль.
– Ты замечательная, – беру ее за руку и веду наверх.
В свой кабинет. Катя замирает на пороге. С опаской смотрит на меня. Тяну ее к себе, прижимаю. Не могу удержаться, она – моя зависимость.
– Я люблю тебя… уже давно, – лепечет она, – Степ…
Любит? Слова действуют, словно ледяной душ.
– Ты пьяна, малышка, – усмехаюсь, – давай поговорим об этом, когда протрезвеешь.
– Я этого не скажу, – опускает взгляд, – потому что между нами ничего не может быть. Но люблю я не благодаря, а вопреки. Всему.
Поднимает на меня полный надежды взгляд. Ее губы манят, заплаканные глаза умоляют. Девочка моя. Что же мне делать с тобой? Как разорвать эту прочную нить, что нас связала?
Подаюсь вперед и впиваюсь в ее губы. Она мягкая, податливая. Раскрывает ротик, и я обрушиваю на нее всю свою страсть. Вжимаю в стену, стискиваю тонкую талию.
Тело Кати мягкое, нежное. Она ласково гладит меня по лицу.
Нет! Я не имею права делать это. Не с ней! Она не блядь, которую можно нагнуть по первому зову тела.
– Степа, – выдыхает, я с огромным трудом отрываюсь от дочери друга, – что…
– Прости, милая, – улыбаюсь как можно жестче, – но ты для меня слишком молодая. Люблю опытных женщин. А тебе нужно найти парня по возрасту.
Ее щеки вспыхивают, Катя меня отталкивает. Затем бьет в плечо.
Прости…
– Вот как? – в невинных глазах застывают горькие слезы.
Дьявол! Прекрати так смотреть! Душа вся наизнанку. Как этой девчонке удается так ловко пробраться туда, где после смерти сестры выжженная земля?
Я не умею любить! Не могу защитить любимых! Мне просто нельзя! Тебя нельзя, куколка моя.
– Я позвоню твоему отцу, – отрезаю, затем иду к столу, беру ключ от своей личной комнатки, – отдохни тут, пока Иван приедет.
Катя молча топает туда, слегка пошатываясь. Затем сворачивается калачиком на моей постели. Прямо так, в своем до умопомрачения коротком платье.
И когда ее грудь начинает размеренно вздыматься, я позволяю себе маленькую слабость. Подхожу, сажусь на постель. Сердце колошматит о ребра, как безумное.
Прижимаюсь к ее алым губам. Запоминаю их нежный вкус. Вкус невинности. Потому что я сделаю все, чтобы мы с тобой больше никогда не пересеклись.
Но жизнь смеется над планировщиками типа меня. И сейчас моя куколка смело глядит на меня и херачит словами, как кувалдой. Больно, блядь.
– И кто там выстраивается в очередь? – разворачиваюсь и угрожающе скалюсь.
– Парни мне по возрасту, – смотрит открыто, словно издеваясь.
Зубки отрастила, моя куколка?
– И где же они? – выгибаю бровь. – Один сегодня утром сделал тебе больно, и что-то не наблюдал я очередь из желающих помочь.
Она поджимает губы. А у меня под кожей растекается блядское тепло, от которого отчаянно хочу избавиться. Я ведь приехал зачем? Чтобы доказать ей: не стоит связываться со взрослым мужиком.
Официант возвращается с кофе и вином. Ловко ставит бокал перед Катей, наливает ей Пино Неро. Ставит сырную тарелку и виноград.
Я сажусь напротив, кладу руки на спинку дивана. Пристально смотрю на девушку. Взгляд то и дело соскальзывает на ее губы. Вот же дьявол!
– Есть кое-кто, – Катя берет виноград и отправляет в рот, – поэтому я повторю свой вопрос: назови мне три причины, почему я должна принять именно твою помощь?
Наглая куколка. Почему-то от ее смелого взгляда пах напрягается. Что за черт? Резко встаю, подхожу к девчонке. Нависаю над ней.
– Потому что ты сама хочешь, чтобы это был я, милая.
– Не канает, – отрезает, – еще что?
– Зачем врешь? – я подаюсь вперед, обхватываю ее шейку сзади и заставляю малышку смотреть на меня. – Твое тело буквально кричит о том, что ему нужно. И только я могу тебе это дать. Хочешь, докажу прямо сейчас?
Откажись! Пошли меня нахуй! Уйди!
Но вместо этого она призывно облизывает губы.
– Хорошо, докажи…
Глава 7
Катя
Нельзя! Но очень хочется…
Ощущение властных сильных мужских рук на коже плавит меня, словно печь. Внутренняя стерва превращается в мурчащего котенка. Мягкого, пушистого. Готового подпустить Степана непозволительно близко.
– Доказать? Сейчас нам принесут заказ, – шепчет мне в губы, – и я докажу…
Кровь вскипает в предвкушении. Стучит в висках, отчаянно желая продолжения.
– Не хочу так… – вырывается помимо воли, – хочу сейчас… прямо сейчас…
Степан ухмыляется, в его темных глазах вспыхивает пламя. Взгляд становится глубоким, немного нежным и чуть жестоким. Взрывоопасный коктейль.
Мужчина дёргает меня за ноги, вынуждая завалиться на диванчик. Нависает сверху. Облизывает губы, глазами бегло пробегается по моему телу.
И, клянусь, в тех местах, где его взгляд касается меня, кожу словно обжигает. И каждый ожог отдается внизу живота безумным томлением.
– Хочешь пройтись по грани? – ухмыляется, затем проводит большим пальцем по моим губам. – Как смело…
– А ты боишься? – хриплю, умирая от ощущения сильного мужского тела. – Что нас застукают?
Мне нравится быть под ним. Сейчас Степан такой строгий, но при этом такое чувство, что он вот-вот сорвется.
