– Устройтесь сначала на новом месте, рента. Потом будет видно – и что, и как.
Хотя фразу насчет помощи она оценила.
– Да, рена. Верьте, я вам очень благодарна.
Глаза у новой жилички были красивые, яркие. Увы – только глаза. Смуглая, не слишком чистая кожа, темные волосы, криво подстриженные и не мытые с дороги, сутулость и забитость ей очарования не добавляли. Так что рена Шафф и злиться не стала.
Ну… было это у нее, было! Не нравились ей слишком красивые, яркие и самоуверенные девушки, и кому бы они нравились? У нее возраст, а тут бегает… всякое! Где справедливость? Она и в семнадцать-то красотой похвастаться не могла, а уж сейчас и вовсе обидно было.
А может, обида шла еще с тех времен, когда она обнаружила, что ее супруг регулярно посещает бордель? Или когда он, напившись, высказал супруге, что женился на ней только из-за денег…
Сейчас уже и не упомнить, но почему-то засело в голове у Астрид, что, будь она симпатичнее, жизнь ее сложилась бы куда как лучше. И к симпатичным девушкам и женщинам она относилась с ревнивой завистью. Старалась не показывать вида, но злилась, сидело это внутри как заноза, раздражало, ныло! Вот почему им?
Почему не мне?
Что за гадское распределение подарков судьбы?!
Судьба отвечать не торопилась. Так и жила себе рена Шафф: где-то ругалась, где-то тосковала, но Элисон у нее грустных мыслей не вызывала. Даже если девушка умоется и отъестся, красоткой она не будет. Такая же серая мышка, как и Астрид, только у Асти в свое время хоть деньги были, а у Элисон и того нет. Тяжело девушке придется в жизни, еще намается.
– Пойдемте, рента, я покажу вам вашу комнату.
* * *
Пока две женщины поднимались по лестнице, Астрид вводила новую жиличку в курс дела.
– Всего в доме сейчас шесть жильцов, вместе с вами. Рент Матиас Фрей – музыкант, он играет в нашем городском оркестре. Рент Элиас Ризен. Бухгалтер на шахте.
– Шахте, рена?
– Вы ничего не знаете о Левенсберге, рента?
Девушка качнула головой.
– Я узнала о распределении в последний момент, а потом мне надо было очень много всего сделать. К сожалению, я уже не смогла посетить библиотеку. Когда мы сдаем студенческий билет, мы лишаемся права доступа к ресурсам института.
Это рена Шафф понимала. Левенсберг – самая окраина Эллары, сюда добраться можно, но сложно. Грузовые-то поезда ходят, а вот транспортные, пассажирские – нечасто.
И в газетах о нем не пишут, и ничем он сильно не прославлен, кроме пары фактов, но те были ТАК давно, что о них и сами горожане едва вспоминают. О них только лев на гербе напоминает да пара мемориальных табличек.
– Я вам потом расскажу о городе, рента. Итак, рент и рена Штребель. Элиас и Анна Штребель. Они уже в годах, ей полезен горный воздух, и они решили приехать сюда, поселиться. Сдали свой дом и живут на вырученные за него деньги. И рента Изабелла Бак. Швея. Я вас познакомлю со всеми завтра, с утра.
– Я буду вам очень благодарна, рена Шафф.
– А вот и ваша комната.
Мансарда была невелика, но производила приятное впечатление. Скошенная крыша не сильно мешала, да и не такой высокий рост у девушки. Комната была поделена на две зоны, в одной, у окна, шкаф, стол и стул, в другой кровать. Больше там ничего не помещалось. Окно было одно, но большое.
– Очень уютно, рена Шафф. И покрывало такое красивое.
Покрывало собирала сама рена Шафф, так что комплимент пришелся ей по душе. Лоскутное шитье – вот что выручает хозяйку в тяжелые времена. Оттуда клок, отсюда – и готово уже покрывало. Или коврик, или скатерть, накидка на кресло – да много чего можно придумать! Обидно же, старая, но еще хорошая вещь, а ее на тряпки или на помойку! Хозяйственная женщина такого не допустит[3 - Техника пэчворк, если уметь – здорово получается.].
– Да, я его почти два месяца делала, – невольно похвалилась Астрид.
– Рена, вы это сами? Правда?
И такое детское удивление было в голосе девушки. Астрид невольно улыбнулась.
– Конечно.
– Рена… а вы не могли бы меня научить… конечно, я заплачу. Пожалуйста?
И взгляд был такой умоляющий. Она не врала, не подлизывалась, ей просто… хотелось? Астрид кивнула.
– Поучу. Начните работать, рента, появится время, и я вас поучу.
– Спасибо огромное!
Улыбка сделала девушку почти хорошенькой, но сейчас Астрид не испытала ревности или раздражения. Ладно уж, поучит она дуреху… понятно же все! Ну кто там может выйти из общежития? Какой великий специалист? Небось и по хозяйству управляться не умеет, и не знает ничего… так?
Рена Шафф получила подтверждение сразу же.
– Да. Нас кормили в столовой, а я старалась много учиться. Диплом для меня был важнее всего, я надеялась, что потом у меня будет время научиться.
– Вот тут и поучишься. Небось муж неумехе спасибо не скажет за грязь в доме, драные рубашки да тухлую рыбу на столе.
Девушка словно съежилась, ссутулилась.
– Я… вряд ли я выйду замуж, рена.
Астрид махнула рукой.
Она и сама отлично понимала многие вещи. Брак – дело такое, либо выгоду ищут, либо любовь, только о первом тут речи не идет, а любовь…
Ага, некоторые готовы тебе в чем хочешь клясться, только вот обман все это, подлость!
– Может, и не выйдешь. – А чего врать-то? Вроде и девчонка неглупая. – Но не век же тебе по чужим углам скитаться, рано или поздно свой будет. Я смотрю, ты девочка неглупая, заработать сможешь, а в своем доме много чего уметь надо.
– Да, рена Шафф.
– Отдыхай, рента. Я тебе сейчас чай принесу и хлеба с сыром. Ты горячие бутерброды ешь?
А то не видно, какие у девчонки глаза голодные! Кто ее там кормил, в поезде? А может, и раньше поесть не успела?
– Я все ем, рена, спасибо огромное! Сколько я буду должна? – Девушка уже выложила четыре ассигнации на стол, и Астрид хозяйственно прибрала их в карман.
– Ладно уж! Считай за сегодняшний завтрак.
– Благодарю вас, рена Шафф.
Астрид кивнула и вышла за дверь.
Не говорить же девочке, что хлеб вчерашний, а сыр начал с одного краешка плесневеть. А вот она его сейчас в печи подогреет, благо та горячая, и отнесет. И заодно посмотрит, что у новой жилички с вещами. Вещи-то – они о своем человеке куда как вернее скажут, чем язык. Человек – существо лживое, а одежда молчит, у нее языка нет.
* * *
Все верно, когда рена Шафф поднялась в мансарду, новая жиличка как раз развешивала свои вещи.
М-да.
Казенный дом, иначе и не скажешь.
Стопка белья, дешевого и поношенного, три пары обуви – зимние теплые ботинки, летние туфли и осенние сапожки, четыре платья, легкий и теплый плащи. Все, больше ничего нет.
Из предметов роскоши – всего один.
Проектор, маленький и дешевый, достаточно маломощный, и к нему большая, размером чуть не с человеческую голову, коробка с кристаллами.
– Журналы? – словно мимоходом поинтересовалась Астрид. – Или книги?
Девушка качнула головой.
– Конспекты. Учебники… мне проектор подарили от института, и я все свои записи хранила на кристаллах. Я не знала, куда поеду, а кристаллы… с ними проще, чем с книгами или тетрадями.
Это рена Шафф поняла.
Проектор, кстати, и правда был из самых простых, без расширенного воспроизведения. Большие очки надеваешь на голову, кристалл в углубление сбоку – и проматываешь информацию.
Смотреть кино так не получится, и музыку не послушаешь – нет звука. А вот читать можно.
– Ты всю библиотеку скопировала на кристаллы?
– Я много копировала. Библиотеки… пока я училась, можно было пользоваться бесплатно, а там очень много специфической информации, то, что не вдруг найдешь.
Это Астрид тоже поняла. Запасливая девушка, неглупая.
– Угощайся. – Она поставила поднос на стол. – Потом принесешь вниз.
– Спасибо, рена Шафф.
Украшений нет, фотографий нет, ничего личного просто нет. Хотя тут разное случается… зато стопка документов лежит на столе. Диплом, паспорт, проездной билет из столицы…
– Завтрак в семь утра, – еще раз напомнила рена Шафф. И вышла, прикрыв за собой дверь.
* * *
Примерно через два часа она душевно сплетничала с подругой за рюмочкой малиновой наливки.
– Да, девчонка только из института, вещей у нее и нет ничего, считай.
– Ничего она о себе не рассказала?
– Практически ничего. Отец погиб, потом мать умерла, тетка ее в общагу спихнула и как звать забыла.
– Вот сволота столичная! Как и не люди!
– Совсем они там стыд и совесть потеряли, – согласилась Астрид. – У нас такое бы никогда не прошло. Вот, посмотри!
От журналов отказаться вдова Шафф не могла. В том числе и от столичного «Сплетника». Как тут удержаться? Как не перемыть косточки богатым и знатным? И лишний раз убедиться – они тоже люди, такие же, как и все. И точно так же впросак попадают, и радости у них те же, и горести…
– Скандал в семействе Эрдвейнов.
– Да?
– Барон Ратель, который должен был жениться на старшей дочери семейства, разорвал помолвку. И женится на младшей.
– Интересно, чем ему старшая девчонка не угодила? Поди, загуляла с кем?
– Или получше партию нашла.
– Всякое бывает, через неделю почитаем, в следующем номере и скажут. О, рента Баррет? Мы и не услышали. – Мария приветливо помахала рукой. – Добрый вечер.
– Рена Шаллер. – Девушка отмерла и шагнула в кухню, улыбнулась. – Здравствуйте. Рада вас видеть. Простите, я не успела вас еще поблагодарить за советы. Вы мне очень помогли! Рена Шафф, я принесла посуду. Куда поставить?
– Вон туда, завтра с утра посудомойка придет, помоет, – махнула рукой почтенная рена. А что? Приготовить-подать она и сама может, на этом сэкономить несложно. А вот стирку и посудомойку лучше оплатить, не так оно дорого, зато руки целы будут. А ручки-то родные, их жалко холодной водой да щелоком травить.
– Спасибо вам огромное за гостеприимство. – Девушка аккуратно поставила поднос и повернулась к двери. Почтенные рены переглянулись.
– Может, посидишь с нами, рента?
– Я… простите, я так с дороги устала. – Девушка и впрямь выглядела серой, словно лист бумаги. – Я посуду принесла и хотела спать лечь.
– Это правильно. – Рена Шафф понимающе кивнула. – На работу-то когда пойдешь?
– Завтра с утра и отправлюсь. Бюро ведь завтра работает?
– Да.
– Тогда сразу же после завтрака.
Рена Шафф качнула головой, а потом взяла чистую рюмку и налила в нее наливки.
– Выпей-ка. Для хорошего сна. А то и так бывает: когда устаешь и спать хочется, а уснуть не можешь. Возраст у тебя вроде и небольшой, но лучше добавить сонного зелья.
– Спасибо, рена. С вашего позволения.
