Я вскочил в кровати, пытаясь сообразить, что происходит. Родная комната. Шкаф с книгами. Ковер на стене. Распахнутое окно – апрель в этом году какой-то слишком жаркий.
– Ку-ка-ре-ку! – донеслось с улицы.
Отпустило. Я подошел к окну, закрыл его. Полюбовался на красавца петуха – прямо под окнами начинался частный сектор.
– О! Ты уже проснулся! – обрадовалась мама, заглянув в комнату. – Завтрак через пятнадцать минут.
– С папой? – без особой надежды спросил я.
– У папы областная партконференция, – виновато ответила мама и вышла, крутанув ручку радио.
– Начинаем утреннюю гимнастику! – сообщил диктор таким тоном, как будто объявлял о рождении сына.
Я поставил ноги на ширину плеч, руки на пояс – и приготовился.
Синичка
9 апреля 2025 года
Я люблю уроки истории. Особенно свои доклады на уроках истории. Я всегда выключаю изображения одноклассников, тем более что смотреть там не на что: сплошные черные квадраты, оставляю только историка и себя.
И когда говорю – любуюсь собой. Мне нравится, как я жестикулирую, как складываю руки у лица, как поправляю волосы. Хорошо на дистанционке: о тексте можно не думать, за годы учебы суфлер у меня настроен идеально. Текст появляется с нужной скоростью, программа сама расставляет ударения в сложных словах, сама показывает, где можно сделать интонационный подъем, а где многозначительную паузу.
Сейчас суфлер показывал конец смыслового блока. Поэтому я потянулась к кружке, глотнула чай и продолжила с новой строки:
– Итак, в основе мифологической культуры Древней Греции лежит материально-чувственный или одушевленно-разумный космологи?зм. Космос понимается здесь как абсолют, божество. Представление греков о мире сводится к представлению о нем как о театральной сцене, где люди – актеры, а всё вместе (мир и люди) – порождение Космоса.
Я сделала завершающий жест и выжидательно посмотрела на историка. На реакции одноклассников я не надеялась, в чате стоял стандартный треп не по делу. Скорее всего, они даже не заметили, что я закончила доклад. Меня не хейтерил даже Pioner – наш страшный тролль и гроза всех выступающих.
– Отлично, как всегда, – сказал историк.
Я кивнула. Мама всегда говорила, что нужно уметь с достоинством принимать то, что ты лучше всех. Как данность.
– Я рад, что объявление, которое я сейчас сделаю, будет именно после твоего блестящего ответа.
Я разрешающе махнула рукой. Мол, валяй, делай свое объявление. Историк усмехнулся.
– Новое министерство образования серьезно озаботилось тем, что некоторые школы, в том числе и наша, последние пять лет работали только дистанционно. Так что появилось много детей, которые никогда не учились очно.
Класс затих. То есть переписка в чате замерла.
– Я все понимаю, – продолжил учитель, – сначала ковид, потом… обстоятельства… Многим пришлось уезжать из страны… В том числе и нашей школе, и многим другим. Но теперь и мы вернулись, и вы… Так что министерство решило в конце года вывести вас на очные экзамены. Вернее, на контрольный срез. Чисто чтобы понять, на каком уровне сейчас наши школьники.
Одиночный знак вопроса в чате выглядел как писк.
– Но вы не волнуйтесь, экзамена всего три! Русский, математика – письменно. И только история устно. И я уверен, что вы справитесь! И мы все вместе докажем, что дистанционное обучение ничуть не хуже очного. И что вы совсем не растеряли навыки простого человеческого общения.
Чат молчал. Это было страшно.
– А чтобы вы совсем не волновались, мы, конечно, вам поможем и подготовим. Поэтому уже завтра мы ждем вас в школе, в классах. Я вас уверяю, это будет даже весело!
И тут чат прорвало. Эмоции повалили всеми доступными способами. Народ от шока даже камеры повключал. А Pioner выдал эмодзи, где историк расстреливает всех из автомата.
И только я спокойно улыбалась. Я была уверена, что справлюсь с любыми, даже самыми дурацкими экзаменами.
Витя
9 апреля 1980 года
Женька, как обычно, опаздывал. Пришлось трижды кидать камешки, прежде чем друг появился из подъезда. Лохматый, галстук слегка набок – посторонний человек ни за что бы не догадался, что перед ним лучший ученик 6 «А». А может, и всей школы № 1.
Из необычного у Женьки было два куска желтоватой булки – из-за них портфель пришлось придерживать локтем.
– Опоздаем… – пытался я начать воспитательную беседу, но не успел.
Женька сунул мне в руку один из кусков и повелительно мотнул головой:
– Пошли! Опоздаем!
Как будто это я был виноват в задержке.
По дороге мы не успели доесть булку – кстати очень вкусную, пусть и немного подсохшую. Всё потому, что поспорили из-за машины времени.
– Да там делов-то, – горячо объяснял Женька, – надо разогнаться выше скорости света! Я в «Библиотечке “Кванта”» читал!
Я не соглашался:
– Но быстрее света разогнаться нельзя! Специальная теория относительности!
– Так это кто придумал? – Женька широко жестикулировал булкой. – Буржуазный ученый Эйнштейн! А наши советские инженеры…
Договорить он не успел, потому что врезался в Танечку. И не просто врезался, а засыпал крошками ее белоснежную блузку старшей пионервожатой.
– Ой, извините, – смутился он и попытался отряхнуть крошки. Но булку из руки не выпустил, так что крошек только добавилось.
– Архипов! – разозлилась пионервожатая. – Ты вообще смотришь, куда идешь? И куда вы тащите эту дрянь?
– Это не дрянь, – поправил ее Женька. – Это паска, бабушка испекла…
– Шшшто? – Танечка превратилась в гремучую змею. – Пасссс… Так! Оба за мной!
До последнего я надеялся, что нас ведут к классной. Наталья Алексеевна (или просто Наташа) была строгой, но не жестокой. Пара минут головомойки – и живи как жил. Но сон оказался вещим: Танечка притащила нас в кабинет Вассы.
Дальше я просто старался не слушать и смотреть в пол. Обычно это помогало. Но сегодня был какой-то особо тяжелый день. Выслушав отчет о ЧП (Танечка раз сто повторила слово «пасха»), Васса приказала:
– Архипов! На уроки! Шевченко! Останься!
Когда дверь за Женькой закрылась, мне стало совсем плохо. Наверное, из-за густого молчания, которое повисло в кабинете.
– Итак, Шевченко, – наконец произнесла Васса, – объясни как председатель совета отряда, как ты допустил религиозную пропаганду во вверенном тебе коллективе.
Я объяснить не мог. Я вообще плохо понимал, при чем тут религия. Поэтому еще ниже опустил голову.
– Архипова и его религиозную бабушку следует заклеймить, – отчеканила Васса. – Сегодня же. Основные тезисы тебе подскажет Татьяна Сергеевна. Свободны.
Синичка
10 апреля 2025 года
На этот раз обошлось без сновидений, из глубокого сна меня вырвал папа, который тряс за плечо:
– Вставай, нам полчаса ехать! Пробки.
Я с огромным трудом разлепила глаза.
– Куда вставать? Зачем вставать? Куда ехать? – пробормотала я. – Ах да. Школа…
– Завтрак на кухне, – сказал папа.
Я осмотрела комнату. Вчера даже пыталась собраться, но сегодня все выглядело не так. И отобранная с таким трудом одежда стала казаться дурацкой.
Я встала, включила планшет, включила комп, по привычке разложила все на рабочем месте. «Интересно, а как я в школе без этого всего?» – подумала я.
«А вы планшеты берете?» – спросила я в школьном чате.
Через двадцать минут папа обнаружил меня в пижаме, неумытую и непричесанную, весело обсуждающую с одноклассниками обзор новых игр-квестов с полным замещением реальности.
А еще через пятнадцать минут я сидела в машине, надутая и обиженная. Завтрак папа завернул мне с собой.
У школы было столпотворение. Огромная пробка перекрыла две ближайшие улицы, все двигались со скоростью сонной черепахи.
– Выходи тут, – сказал папа, – дальше пешком.
Я вросла в сиденье.
– Выходить? Тут? – в ужасе спросила я.
Сзади засигналили.
– Давай быстрее, – раздраженно сказал папа, – я на работу опаздываю. Мне еще через весь город ехать.
– А обратно? – спросила я.
– А обратно на автобусе, – сказал папа.
– Как?!
Сзади загудели громче и дольше.
– Тут остановка в пяти минутах ходьбы. Посмотришь по карте, у тебя телефон с собой!
– Я не могу на автобусе! – запаниковала я.
– Оля, – строго сказал папа, – тебе двенадцать лет. Ты точно можешь на автобусе одну остановку.
Я вылетела из машины, хлопнув дверцей. Всхлипнув, набрала маму. Но мама была на совещании и вообще не захотела вникать в проблему.
«Скажи папе, чтоб вызвал тебе такси», – написала она.
Чем ближе я подходила к школе, тем страшней становилось. Вокруг было все такое чужое. И почти всех вели за руку родители, только я была одна.
Я вошла в здание. Решила: «Если никого не узнаю, просто развернусь и уйду!»
Но, к счастью, в холле стоял историк.
– Оля Воробьева! – улыбнулся он. – Как хорошо, что ты работаешь с включенной камерой, тебя легко узнать. Я надеюсь, ты сегодня мне поможешь. Тебя все ждут.
Я уверенно кивнула.
Но в классе уверенность снова начала испаряться.
Одноклассники сидели, уткнувшись в гаджеты. Никто не поднял головы, когда я вошла. Все были какие-то странные, совсем не такие, как я представляла. Я думала, что меня встретят радостные улыбчивые лица, что все зааплодируют, когда я войду. А на меня никто не посмотрел. Я приехала последняя, поэтому сесть пришлось за первую парту, и совсем не понимала, что происходит вокруг.
В кабинет вбежал историк.
– Ну что, я счастлив видеть вас живыми, вы гораздо симпатичнее черных квадратов.
В классе стояла тишина. Я достала телефон. Даже в чате разговор шел довольно напряженный. Всем было неудобно, все хотели есть и спать. И считали, что идея очного обучения – полный и безоговорочный отстой.
– Вы можете подключиться к школьному вайфаю, – сказал историк и написал пароль на доске.
Школьники тихо зашелестели.
– Ну хоть какие-то признаки жизни! – обрадовался учитель. – А сейчас я хочу, чтобы мы все немного познакомились. Первое задание будет совсем простым – нужно сказать пару слов о себе, о своих увлечениях. Кто готов?
Класс уткнулся в экраны.
