Павел Смолин "Самый лучший коммунист. Том 2"

– Это очень хорошая черта для секретаря ЦК ВЛКСМ, – одобрил президент. – Но позволю себе заметить, что в ораторском искусстве вы превзошли очень многих.

– Ваши слова мне очень приятны, господин Хайнеман, – улыбнулся я. – Просто следую завету великого Ленина – «…во?первых – учиться, во?вторых – учиться и в?третьих – учиться и затем проверять то, чтобы наука у нас не оставалась мёртвой буквой или модной фразой (а это, нечего греха таить, у нас особенно часто бывает), чтобы наука действительно входила в плоть и кровь, превращалась в составной элемент быта вполне и настоящим образом».

– Позволю себе привести другую цитату, – с улыбкой поддержал беседу Хайнеман. – «…Учиться, учиться и учиться, и вырабатывать из себя сознательных социал?демократов, «рабочую интеллигенцию»». Вам не кажется, что нынешний социально?экономический базис в Советском Союзе больше напоминает социально?демократический, нежели коммунистический?

– Если говорить откровенно, на данном этапе научно?технического и общественного развития человечества коммунизм физически невозможен, – пожал я плечами. – Но это не повод к нему не стремиться. На время этого долгого пути прямая демократия в виде Советов и социалистическая экономическая модель, на мой взгляд, подходят гораздо лучше той версии социал?демократии, что построена у вас: концерны и корпорации получают сверхдоходы, рабочие – подачки, а самое чудовищное в том, что у вас никто не занимается самым главным: воспитанием народных масс в ключе взаимовыручки и коллективизма. Человечество миллионы лет жило, извините, племенами, и склоняющий человека к оппортунизму капитализм суть уродливое, противное человеческой природе нечто. Ну и демократия у вас тут, простите за прямоту, господин Хайнеман, специфическая, в духе «никакой свободы врагам свободы». Одно участие в прокоммунистической акции, и молодой человек, всем сердцем желающий Германии процветания, лишается гражданских прав и возможности зарабатывать на жизнь. А вот нацистские провокации по типу той, что я наблюдал утром – наоборот, не вызывают никаких проблем. Почему так?

– Мы не можем рисковать нашими дипломатическими и экономическими связями с Канадой, – скучающим тоном ответил он. – Как сторонник рационального подхода в государственном управлении, вы должны меня понять.

– Пойму, если по завершении Олимпиады вы согласуете мне про?коммунистический митинг в масштабах ФРГ с гарантиями отсутствия репрессий для участников, – отзеркалил я его тон.

– Организация такого мероприятия потребует усилий и затрат, которые правительство ФРГ не может себе позволить, – слился он.

– На счетах «Фонда Ткачева» скопилось много ваших марок, – не отстал я. – И я охотно потрачу их на организацию мероприятия, которое позволит вашим гражданам наконец?то воспользоваться задекларированными в вашей конституции правами на свободу слова и собраний, не боясь противоречащих конституции репрессий.

– Сергей, давай не будем портить этот замечательный день, ставя господина президента в неприятное положение, – сыграл в «хорошего полицейского» Громыко.

– Я понимаю, Андрей Андреевич, – покивал я. – Капиталистическая часть мира погрязла в лицемерии, и даже такой ярый противник национализма как господин президент вынужден закрывать глаза на тот факт, что капитализм неизбежно приводит к фашизму, и, как следствие, национализму.

– Советские ученые проделали большую работу, чтобы разработать удобный для вас комплекс псевдонаучной терминологии, – заметил херр Хайнеман.

– Капиталистические ученые проделали большую работу для искажения объективных истин, – парировал я. – Капиталистическая пропаганда призвана сводить людей с ума и учить закрывать глаза на материальный мир в угоду тому, что нельзя ощутить данными нам природой органами чувств.

– Сергей, – укоризненно покачал головой Громыко.

– Молчу, – изобразил я запирание губ на замок.

Попробовали и не получилось – что ж, так тоже бывает.

* * *

– Корбут Ольга Валентиновна уже заслужила любовь миллионов телезрителей всего мира… – вещал немецкий комментатор.

Пришли посмотреть на женскую гимнастику, сейчас на арене – Оля Корбут, маленькая и худенькая симпатичная девушка с хвостиками. Неудивительно, что после первого же этапа соревнований она «заслужила любовь телезрителей»: молодость, красивая улыбка и неоспоримый талант – страшная комбинация.

На трибунах со мной, помимо Софьи, охраны и группы болельщиков?комсомольцев сидит отечественная сборная по футболу – мужики на сегодня «отстрелялись» с отличным результатом: 3–0 в нашу пользу в матче против сборной Марокко.

Как бы странно не прозвучало, но главным конкурентам наших футболистов является Польша. Этот мир поистине удивителен! Послезавтра наши с поляками играть будут, а сегодня, посмотрев гимнастику, мы с мужиками и частью комсомольцев идем на экскурсию, развеяться и отдохнуть.

Олин вес – тридцать девять килограммов, и на перекладинах она парит как бабочка. У нее есть заготовка, разработанная в группе тренера Ренальда Кныша. Заслуженный тренер Советского Союза вон там сидит, на скамеечке у арены, как тренеру сборной и положено.

В командном первенстве наши девчонки от соперниц не оставляют камня на камне и уверенно идут к олимпийскому золоту, в отличие от гимнастов?мужиков, которые уверенно идет к серебру, проигрывая японцам, но сейчас решается судьба медалей за абсолютное первенство. Основная борьба разворачивается между Олей и старшей подругой (условно, так?то в высоком спорте подруг нет, только соперницы) Людой Турищевой. Люда постарше и позаслуженнее – помогала выиграть командное первенство на Олимпиаде в Мехико 68?го года. В 70?м стала абсолютной чемпионкой мира, в 71?м – чемпионкой европы. Только что «отстрелялась», получив отличные баллы, и Оле придется сильно постараться, чтобы отжать у старшей соперницы победу – например, продемонстрировать новый элемент, который в Москве у нее получался два раза из трех. Стоит ли так рисковать?

Оля посмотрела на наш сектор, помахала ручкой, сделала глубокий вдох, собираясь с силами и побежала к брусьям. Подтянувшись на верхнюю перекладину, она встала на нее ногами, сделала сальто назад, в полете схватившись за перекладину. Все?таки решилась, и справилась с первой сложностью. Инерцией ее понесло на нижнюю перекладину. Оля встретила ее животом, «сложившись» пополам. Подогнув ноги, сделала оборот и оттолкнулась от перекладины животом, в полете вытянув руки назад. Есть – схватилась за высокую перекладину, повисела и перелетела обратно на нижнюю. Качнувшись, закинула ноги на перекладину и руками добралась до верхней. Чистая мышечная память – мозгами ты так не сориентируешься. Исполнив пару стандартных движений, спрыгнула с высокой перекладины на арену и выгнулась, завершив выступление.

Трибуны ревели от восторга, на лице Люды Турищевой была досада – понимает, что проиграла индивидуальные выступления. В будущем показанное Олей упражнение назовут «Петля Корбут», и я очень рад, что получилось посмотреть на легендарный момент своими глазами.

Пока Оля получала заслуженные аплодисменты и обнималась с коллегами и тренером, я вспоминал проведенные на Олимпиаде дни. Кризисов и провокаций больше не было, поэтому я спокойно занимался своими делами: писал отчеты для Комсомолки (спортивные заметки пишут специально обученные люди, а я отдавал предпочтение несовершенствам капиталистической системы и сортам национализма), много фотался со всеми подряд, раздавал автографы и бродил по деревне с видеокамерами, собирая хаотичные интервью у спортсменов как наших и союзных – здесь допускается подлить немножко политинформации – так и из недружеских стран. Здесь в политику лезть им запрещали собственные кураторы, поэтому вопросы я задавал общечеловеческие. Но ведь рассказ потенциального Олимпийского призера о том, как он рос в нищете, и как сильно его из нищеты вытащил спорт – тоже хороший агитационный материал. Этому повезло, но скольким нет? У них же нет гарантированного страной соцпакета и самой лучшей на свете стабильности жизни, которую можно смело планировать от рождения и до смерти.

Олимпийская деревня меня любит целиком! Приятно – куда ни придешь, улыбаются и рассказывают, как сильно им нравится мой контент. Увы, культурная экспансия – не панацея, и меня регулярно спрашивают как так вышло, что Сталин – кровавый упырь, а мы до сих пор от осознания этого печального факта не распустили страну и не реставрировали капитализм. Нет чистоты понимания – критическая засранность мозгов пропагандой мешает осознать, что Сталин был довольно давно, руководствовался принципами рациональности в государственном строительстве настолько, насколько мог себе это позволить, а сейчас времена совсем другие, сытые, спокойные и свободные. Нет, свобода выходить на площадь перед Кремлем и орать гадости про Партию и правительство свободой не считается!

Странные люди любят называть «свободой» неограниченное право на деградацию. Бухай, колись, веди разнузданную половую жизнь, че?то где?то работай – тебе же нужны деньги на вышеперечисленные штуки? – и ни в коем случае не вздумай обращать свой взор на несовершенство Системы. Тупой, погрязший в пороках пролетарий – удобен, а пролетарий сознательный, политически и профессионально подкованный – не удобен крайне.

«Свобода», в моем понимании – это свобода развиваться и жить конструктивной жизнью. Накатить по выходным или праздникам – пожалуйста, если после этого ты почитаешь хорошую книжку, сходишь в кружок или хотя бы не будешь бить жену с ребенком. Вот поэтому и существуют комсомольские ячейки и их собрания, отменять которые я не собираюсь никогда – если человек начинает деградировать, общество должно пытаться его стопорить социальным порицанием. Да, Партия лезет к тебе в постель. Да, Партии не нравится, что ты синячишь. Нет, законов ты не нарушал, твое ублюдочное поведение доставляет дискомфорт окружающим. Особь, неспособную жить по правилам племени, в древние времена выгоняли. Сейчас, в гуманные времена, особи дают шанс исправиться. И не один шанс! Безусловно, единичные отщепенцы от этого глубоко несчастны и ненавидят Советскую власть за избыточную по их мнению опеку, но массово механизм работает на пользу государству и большинству людей. Государство – это всегда про большинство. Демократы моих времен об этом забыли – точнее, им на это было плевать – и начали возводить на пьедестал хотелки странного меньшинства, предлагая большинству радостно хлопать в ладоши. Чистой воды сатанизм!

Но не будем о грустном – пусть на своем Западе че хотят делают, если пиндосов из Европы вытолкнем, я даже готов сымитировать переговоры на тему уважения доктрины Монро, отдав на растерзание Южную Америку. Чилийских товарищей очень жалко, но без игры в поддавки никак – бдительность врага нужно усыплять, чтобы наносить удары тогда и там, где он не ждет. Подготовка уже идет, причем такая, что я в осадок выпал, когда узнал: на Аляске живет не самая маленькая русская диаспора. В массе своей – старообрядческая. В свете не отстающих от Америки проблем, Аляска чувствует себя хорошо – черные не бунтуют, уровень жизни настолько неплохой, что позволяет закрывать глаза на дорогие продукты и люди вокруг поприятнее – Север все же, холодно. Тянутся на Аляску переселенцы со всей Америки, и среди них много русских, которые вливаются в диаспору. Не думаю, что получится «отколоть» у пиндосов целый штат и приклеить его нам (готовы даже компенсацию выплатить – Аляску же честно покупали, вот и мы так сделаем), но что?то там очень большое зреет, и рано или поздно явит плоды. Не бывает лишнего «шатания» – в каждую трещинку на теле врага надлежит вбивать деревянный клин и поливать его водичкой. Мы и вбиваем! Нет в Америке политических сил с минимальным влиянием и способностью сеять хаос, которым бы не давала денег наша агентура. О, «зеленые»! Держи?ка пару лямов, сей массовую панику отборной экошизой. Демократы? Пожалуйста, только нам нужно вот той фарм?компании помочь получить заключение правительства о ПОЛНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ пролонгированного морфина. И получили – по бумагам даже зависимости не вызывает, а торгпреды уже третий месяц окучивают семейных врачей по всей Америке, красочными буклетами и взятками доказывая, что боль – это не симптом, а сама болезнь, и «MS Contin» отлично ее лечит.

Республиканцы? Вам тоже денег дадим – вы же классные, пирог яблочный и барбекю любите. Пролоббируйте, пожалуйста, требование с европейских сателлитов повышенные взносы на оборону – вам оно, как ни крути, выгодно. Ну и нам, но опосредованно – чем больше «доят» Европу, тем больше там образуется наших сторонников. «Пояс?путь» же торговая организация, а в Варшавском блоке весь военный пир за счет Союза. Ну выгоднее, как ни крути!

Социалисты – это само собой! Им ничего лоббировать не надо, достаточно выглядеть здравомыслящими на фоне Вашингтонского цирка и иногда напоминать народу, что альтернативный хаосу путь у них есть – вот, смотрите, конкретный план реформ, которые за один президентский срок способен привести к процветанию.

Дождавшись, пока Оля Корбут получил золотую медаль, Люда Турищева – серебряную, а бронзы удостоится немка из ГДР – что тоже приятно! – мы с мужиками немного потупили в фойе, пока дамы переоденутся, и пошли грузиться в автобус, который повезет нас смотреть древнюю немецкую церковь и другие прикольные домики.

Глава 6

За окном автобуса, за малоэтажными, стилизованными под старые, домиками?новоделами – Мюнхену в войну неплохо досталось, многое пришлось реставрировать – высились симпатичные горы. Бавария красивая, и я буду рад съездить сюда снова, когда мы объединим Германию в одну большую и социалистическую.

Товарищи спортсмены по пути обсуждали старую Советскую тему на новый лад:

– А я модельку машины купил, BMW, Колька давно такую просил.

– Кружки красивые, блин, из таких наше пиво и пить не захочешь.

– Щелкунчика купил на ёлку вешать. Работает – вчера с Петром проверяли, у него аж палец опух.

– А орехов что, не нашли?

– Да нашли, но он же сам знаешь…

– Одеколон кёльнский, дешевый, а пахнет…

Джинсы с полок уже давно никто не сметает. Бытовая техника в Союзе своя или импортная, но за рубли, и командировочные марки тратятся не на «дефициты», а на эксклюзивные заграничные штуки, которые у нас продавать или смысла нет, или «партнеры» еще не поняли, что к нам любую фигню можно везти с неплохим наваром.

Изначально правительство ФРГ хотела нам впарить поездку в замок Нойшванштайн. В замок мне хотелось, но испугала логистика: три часа туда, три – обратно. Считай целый день, и «домой» бы вернулись поздним вечером. О результативной игре невыспавшейся сборной нечего и мечтать, поэтому экскурсию выстроили вокруг не таких клевых как замок, но более доступных объектов.

Доблестная «Девятка» конечно же с нами – четыре товарища и Михаил Сергеевич, у которого как бы выходной, поэтому он окучивает сидящую рядом с ним Соню. Я никого не окучиваю – дома жена ждет, ух соскучился! – но неплохо убиваю время разговорами с неграми.

Мы проехали мимо бредущей по тротуару за ручку однополой немецкой пары, и Тайрон задал крайне философский вопрос:

– Зачем кому?то становиться геем?

– В Африке геев убивают за то, что они пихают бананы в задницы, – поделился тамошними традициями Джим.

– Щит, эти нигеры оскорбляют еду! – догадался Тайрон.

Интересно, как бы прокомментировал это товарищ Крылов, главный мой специалист по Африке?

– Должен ли я называть их «мистер»? – ткнув пальцем за спину, гоготнул Джим.

Поржали, я пересказал диалог рядом сидящим спортсменом. Поржали еще раз – шутки про геев у нас любят, в отличие от самих представителей меньшинств. И правильно – для государства приверженность гражданина к не способствующим воспроизводству новых граждан извращениям прямо вредна. Но вредна не настолько, чтобы за это сажать – лишь бы парадов не устраивал и не призывал остальных разделить его увлечения.

Автобус подъехал к Церкви Святого Духа, и мы выбрались в вечернюю прохладу. Воздух приятно пах съестным из расположенных неподалеку кафешек, ветер добавлял совершенно осенние, почти как с Родины, грозящие скорым похолоданием оттенки, и я с удовольствием представлял себе, как где?то там, за городом, баварские крестьяне засаживают поля озимыми. Ну немцы, ну и что? Мне сельское хозяйство во всех его проявлениях нравится, а жалости больше всего я испытываю к американским фермерам, которых сам же больше всего и «шатаю». Земледелие – это основа бытия, и для планеты условный фермер Ганс или колхозник Иван несоизмеримо полезнее всех этих дорогущих и пафосных Олимпиад, ведь никакой Олимпиады без Гансов и Иванов не будет. Почет и хороший уровень жизни Человеку Труда, позор и раскулачивание финансовым спекулянтам, которые вообще непонятно как и почему ворочают взятыми из ниоткуда миллиардами!

Песенка «Люди Труда», кстати, без моего участия взяла и масштабировалась Минкультом до полноценной оперы о борьбе рабочего класса за свои права. В Китае пользуется огромной популярностью, потому что попадает еще под старые, времен Культурной революции, критерии «качества». Адаптацию на китайском азиаты себе сделали, и теперь всей Поднебесной смотрят, напитываются классовой ненавистью к буржуям.

Прикрепленный к нам, шпарящий на русском с комичным акцентом, немец принялся рассказывать:

– Хайлиггайсткирхе биль основан в 1208 году…

Под его бубнеж мы сфотографировались, прошлись по двору и вернулись ко входу.

– …Биль отреставрирован после фойна, алтарь биль освящен заново в 1955 году. А сейчас мы смочь посмотрьеть выступление победитель конкурса церковный хор тля мальчик.

В церкви было людно: выступление хора?победителя хотят посмотреть как минимум родители участников, как максимум – завсегдатаи церкви и случайные прохожие, заметившие на информационном щите у ворот объявление. Безопасность мероприятия обеспечивается великолепно: привалившись к стене слева от входа, на нас и других гостей скучающим взглядом смотрит толстый и усатый полицай возраста «сильно за сорок».

Не удержавшись, я подошел к нему и поинтересовался:

– Гутен таг, херр офицер. Как долго вам осталось до пенсии?

Приподняв на меня бровь, мужик ответил:

– Сегодня мой последний день на этой работе.

– Очень хорошо, – порадовался за него я. – Нет ничего лучше пенсии!

– Только юность, херр Ткачев, – улыбнулся он.

Узнал все?таки. Вернее – предупредили, что приеду.

Внутреннее убранство церкви разочаровало: большая часть стен и потолка были лишены так и просящихся сюда фресок, обшарпанные скамейки перед «сценой» были исцарапаны и исписаны вандалами?безбожниками (свастики в наличии), старенький орган царапал слух неудачно настроенными высокими нотами. Реставрация еще не закончена – так объяснил несоответствия фасада и внутренностей экскурсовод.

Немецкие деточки меня узнали! Потешные: двенадцать?тринадцать лет, одеты в гольфы, шорты на подтяжках – актуально для мальчишек – и белые рубашки. Девочки – в белых блузках, серых пиджачках, юбках и с бантиками в волосах. Не сильно?то от наших детей отличаются! Десяток минут ушел на общение и коллективное фотографирование с ребятами и их родителями. Не предусматривалось, но мне не жалко.

Нас, Советских граждан и примкнувших к нам негров, усадили в первые ряды. Дальше сели немцы. На сцену вышли ребята в сопровождении католического попа и тощего худого страшного мужика в круглых очках, по которому сразу было видно – огромного профессионализма педагог, типа Виталининой учительницы Брониславы Вацлавны Захерт.

Под мягкий органный перебор дети начали исполнять христианские гимны на немецком. Стараясь избавиться от ненужных ассоциаций – строчка Gott mit uns пару раз встретилась – я откинулся на скамейке и в целом получал удовольствие.

– Нигер, этот кусок так и просится на луп, – потыкал меня локтем Фанки Фанк.

– Просится, – подтвердил я. – Поговорю с очкариком.

Так?то прав: обмазанные фильтрами детские голоса будут хорошо смотреться на грустных битах.

В следующую секунду ситуация резко изменилась: музыку прервал оглушительно пронесшийся по церкви треск короткой автоматной очереди. Орган заткнулся, педагог из?за него бросился к растерянно замолчавшим детям, опережая попа, который стартанул из?за кулис.

Многоопытные – в Америке стреляют часто и много – негры бросились под скамейку, и Джим при этом не постеснялся схватить меня за шиворот и взять с собой. Сидящий с другой стороны от меня «Седьмой» ему в этом помог и придавил своей КГБшной тушей сверху:

– Лежи! Сука…

Последнее слово адресовано не мне, а гениальным немцам, изъявшим у «дядей» оружие и не предложившим ничего взамен. Видеть я мог только мельтешащие ноги, но звуков хватало с лихвой, чтобы понять: нас захватывают в заложники.

– Liegen!

– Halt den Mund des bastards!

– Barrikade, Zohan!

«Посмертная» месть Герхарда? Националисты? Какие еще у меня враги есть? Ах да, врагов примерно половина Земли. Придется сделать все, чтобы выжить им назло.

Спустя пару очередей – очень надеюсь, что в потолок – «взрослые» крики стихли, и стали четко слышны раздраженные крики террористов:

– Если эти вонючие свиньи не заткнутся, мы заткнем их сами!

Все?таки нацисты.

Раздались торопливые шаги – родители поспешили успокоить выигравших на свою голову конкурс хористов. Простите, ребята – косвенно, в роли объекта, я вас все?таки подставил.

– Десять, – шепотом поделился со мной инфой Седьмой. – Жиды какие?то.

– Что? – охренел я.

– Ну с пейсами, – ничуть не помог он. – Бородатые, в кипах. С УЗИ. Может и не по твою душу.

– Ни разу такого не было, чтобы не по мою, – буркнул я.

– Сюда идут. Не дергайся и терпи, понял?

– Понял, – честно ответил я.

Потому что нас всех покрошат.

– Встать! – раздался над ухом нервный, тщетно пытающийся казаться уверенным, голос.

Нервы могут обернуться дополнительными смертями.