Ульяна Муратова "Его огонь горит для меня. Том 2"

От слов Шаритона мне стало невыносимо стыдно. Я-то как раз забыла о несчастном ребёнке!

– И ничего нельзя сделать?

– Мы пытались. Всю ночь здесь трудились все проклинатели столицы, я, команда лекарей, поддерживающая крупицы жизненных сил. Бесполезно. Тот, кто это создал – гений. Во всём мире есть только три мага, достаточно сильных для подобных штук – архимаг Ковена Араньяс, Второй Советник царя Минхатепа, Хунир Усалам и ещё один минхатепец, Арх Бахар. В связке с сильным старым проклинателем они могли бы создать нечто подобное. За такими проклятиями стоит не только сила, но ещё и колоссальный опыт.

– Шар, но зачем Архимагу или Второму Советнику избавляться от мальчишки? Тем более таким затратным образом?

– Не знаю, Эр, и это беспокоит меня больше всего. Проклятие полного забвения, проклятие исчезновения из материального мира, проклятие невидимости, проклятие абсолютного безмолвия… и так далее.

– Он должен был стать кем-то особенным?

– Даже в таком случае проще было бы нанять нескольких убийц. Проклятие полного забвения – вот что самое интересное. Как будто само упоминание, сама память о нём несёт угрозу. Я не уверен, что сам вспомню о мальчике спустя несколько дней. Я написал о нём в магически защищённом дневнике, но толку? Скорее всего, запись исчезнет, а я буду недоумевать при виде половины пустой страницы.

– Сколько ему осталось?

– Несколько часов, возможно, до вечера, но вряд ли. И знаешь, что самое любопытное? Проклятие было наложено в тот день, когда я вернулся из Тихерры.

– В тот день в этом мире появилась я. Богиня говорила, что в этом мире есть колдунья, которая закрыла себя от взора людей и богов. И что найти её смогу только я. И остановить тоже. Это может быть связано с мальчиком? Возможно, он её видел или нашёл? Нам необходимо вернуться в место, где он находился в тот день, и начать поиски оттуда!

– Что ещё говорила богиня, и почему ты молчала раньше? – нахмурился Ринар.

– Справедливость сказала, что я не могу вернуться на Землю… в смысле в Тихерру, потому что моё предназначение здесь ещё не выполнено. И что Истинная пара нужна мне, потому что сама я не в состоянии пополнять свой резерв. Но так как ты отказался от меня, то я могу разорвать нашу связь и найти другую пару. И если мы полюбим друг друга, то станем Истинными. И что меня ведёт Судьба, но она не всесильна. Колдунья из другого мира угрожает безопасности этого. Она настолько сильна, что смогла закрыться от всех людей и магов Карастели. Только я, как иномирянка, смогу её отыскать и остановить. И ещё что я почувствую, когда мой путь начнётся.

– И ты чувствуешь, что необходимо отправиться в дом Янины и Баркая?

Я прислушалась к своей говорливой интуиции. На этот раз она молчала.

– Если честно, то нет. Я чувствую, что Баркай важен и что это как-то связано со мной. И что я должна быть рядом, когда его не станет. А ещё я с самого начала чувствовала, что он умрёт, – я говорила тихо, но Шаритон и Ринар услышали. – Раньше о словах богини я не говорила, потому что обстановка не располагала к доверительным беседам.

– Итак, есть какая-то колдунья…

– Из другого мира.

– Колдунья из другого мира, невидимая для людей и магов Карастели. И ты можешь её отыскать и остановить. Ты предполагаешь, что проклятие наложила она?

– Возможно, мальчик увидел или узнал лишнее.

– Не вяжется. Если она необнаружима для обитателей Карастели, то для всех, – Ринар задумчиво погладил мою руку.

– Эр, знаешь, я думаю, что это не чужая колдунья, – сказал Шаритон. – Проклятие многоступенчатое и сложное, но состоит из простых и понятных частей, оно ощущается чем-то нашим. Да и энергия мага, его наложившего. Готов поклясться, что это мужчина. Женщины действуют изящнее, тоньше, линии сил и проклятий больше похожи на кружево, их работа всегда эстетична. А здесь – гениально? Да. Красиво? Нет. Кроме того, мальчик должен был умереть ещё полнедели назад. Дед сильно постарался и вложил в него очень много. Так много, что там от мальчишки-то ничего больше и нет, все жизненные силы чужие. У меня стойкое ощущение, что мы порушили планы этого мага. Мальчик не должен был оказаться тут, не должен был попасться мне на глаза.

– Тебе или Алине?

– Понятия не имею! Я тебе тысячу раз говорил: нужен сильный провидец! Тычемся, как котята, ничего толком не знаем. Суд прошёл больше недели назад, а мы только сейчас узнаём о словах богини.

– И где я тебе этого сильного провидца возьму? Я тебе тысячу раз отвечал, что готов платить любые деньги, а толку? – развёл руками император.

– Пойдём, Эр, надо рассказать нашим и обдумать. Есть у меня чувство, что со смертью мальчика что-то случится, нужно воспользоваться теми крохами времени, что у нас остались и попробовать подготовиться. Кроме того, его убийство нужно расследовать. Ах да, я рад, что вы нашли общий язык. Чтобы ни случилось дальше, эта связь усилит вас обоих, – пожилой маг отвернулся от нас и позвал: – Тиссей?

– Да, Шаритон.

– Ты можешь пойти с нами?

– Не хочу оставлять Янину одну. Чем я могу вам пригодиться?

– Если бы я знал. Я бы хотел, чтобы ты поучаствовал в совещании и расследовании, которое касается твоего внука. Нам нужны будут ответы, не думаю, что Янина в состоянии их дать.

Мужчины ушли, не позвав меня с собой, и я сначала рассердилась, но потом поняла, что быть здесь – тяжелее и правильнее. Сев рядом с Яниной, я аккуратно накрыла её плечо ладонью, и молчала, не находя слов поддержки.

Янина заговорила сама. Сначала рассказывала мелочи о том, что любил делать Баркай, потом делилась важными только матери деталями – начиная с того, как смешно топорщились волосики у него на макушке, и заканчивая тем, что однажды Янина сказала ему, что когда он обманывает, то на лбу у него горит красная точка. С тех пор он всегда закрывал ладошкой лоб, когда хотел приврать.

А дальше Янина рассказала свою непростую историю. Родилась и выросла она в небольшом городке. Вполне себе благополучное местечко, вот только городской маг постепенно начал сходить с ума, становясь всё более взбалмошным и властным. И надо же было такому случиться, что он положил глаз именно на неё.

Янина, хоть и не принадлежала к аристократической фамилии, происходила из семьи потомственных лекарей, да и сама родилась талантливой магичкой. Юной лекарке не понравился резкий и жёсткий до жестокости зрелый мужчина, чьи ухаживания быстро перешли в угрозы, угрозы – в преследования, а преследования – в преступления. В один далеко не прекрасный день их с отцом дом выгорел дотла за пару часов, пока они навещали одного из пациентов.

Оставшись без дома и всего имущества, Тиссей разозлился, но управы на городского мага не нашёл. С разбушевавшимися колдунами обычно справлялся Магистрат, но в этом случае они решили, что произошёл личный конфликт, и не стали вмешиваться в происходящее. Решив ехать в Магистрат с жалобой лично, лекарь столкнулся с тем, что все его счета оказались пусты. Семья осталась без сбережений. Дом сгорел, деньги исчезли, и у них не было ни медяшки, кроме небольшой платы от последнего пациента, лежавшей в походном лекарском чемоданчике.

Никто не вступился за них.

Люди, охотно пользовавшиеся помощью и лекарскими услугами семьи Шарвин, оказались слепы и глухи к ситуации, когда помощь понадобилась самим целителям. Большинство боялись гнева неуравновешенного мага, тем более что к тому моменту его власть в городе стала абсолютной – он под разными предлогами избавился от нескольких заместителей и почти всего штата городской управы, оставив на постах только верных себе людей.

Из бывшего родным города Янина и Тиссей убегали под покровом сильнейшего ливня. Он помог замести следы и спрятаться в лесу. Спустя несколько голодных дней они вышли к поместью Д’Вельсордов. Будучи магом, младший из проживающих там братьев не только знал преследователя Янины, но и встал на её защиту в обмен на рождение наследника. Под гнётом обстоятельств Янина приняла брачное предложение и осталась в поместье, обеспечив семье защиту, кров и покой. Муж был сильно старше, и она никогда не испытывала к нему романтических чувств, но уважала как человека и хорошего отца. Между ними установились тёплые дружеские отношения.

Несколько повторных жалоб в Магистрат имели тот же эффект – городской маг выполнял свои обязанности, его не сочли опасным и пустили дело на самотёк. Что до ссоры из-за женщины, то они случались и раньше, не в каждую же должен вмешиваться Магистрат.

Война её немолодого мужа и одурманенного безнаказанностью мага длилась ещё четыре года и закончилась смертью обоих участников на дуэли.

Смерть мужа для Янины трагедией не стала, сердце болело только за маленького Баркая, лишившегося заботливого и любящего отца в столь юном возрасте. Дядя и дед старательно заменяли мальчику папу, пока месяц назад в их размеренную жизнь не вмешалось проклятие…

Как-то так само собой вышло, что в ответ я рассказала свою историю. Обнявшись, мы долго плакали, прижимая к себе Баркая, из которого по капле утекала жизнь. К обеду он перестал дышать, а Янина впала в пугающий ступор. Я отправила слугу за Шаритоном и Ринаром, а сама держала её за плечи, боясь отпустить. Она больше не плакала, но в глазах плескалась такая боль, что я не могла не думать, что проклятие забвения – это избавление от страшной участи помнить смерть своего ребёнка, сходить с ума от боли потери и горя.

В момент, когда умер Баркай, я думала только о том, что желаю забыть это, и желаю, чтобы это забыла Янина.

Оказалось, что в Карастели мёртвых не хоронят, а сжигают, причём традиции требовали сделать это как можно скорее. Спустя какой-то час после смерти Баркая мы все собрались во дворе, наблюдая, как строится погребальный костёр. Шаритон и Ринар со своей верной десяткой стояли отдельно, тихо переговариваясь с Эддаром. Я держала за руку Янину, замершую в стороне ото всех.

– Ты знаешь, ко мне магия вернулась. Словно ничего и не было.

Голос у Янины был мёртвым, как и глаза. Пустым взглядом она наблюдала, как складывают костёр, и меня не покидало ощущение, что она хочет взойти на него вслед за сыном. Равнодушная и выжженная изнутри, она спокойно смотрела, как суетятся слуги и как Тиссей несёт тело мальчика, укладывает его сверху, поправляет саван, прощальным жестом гладит тёмные прядки волос и поджигает политые зельем дрова. Костёр занялся очень быстро, огонь с рёвом вознёсся к небу и ярко осветил собравшихся.

– Ох, и сюда добралась сонная лихорадка! Горе-то какое! Лишимся деток, всех деток лишимся! – надрывно взвыла неподалёку пожилая служанка.

Что-то в её словах заставило обернуться и найти глазами скорбное лицо. Женщина не выглядела ни сумасшедшей, ни одержимой. Её слова странно царапали слух, занозой застряли в душе, и я никак не могла от них отмахнуться. Пришлось подозвать её жестом. Отпускать Янину я побоялась, а тащить за собой было бы кощунством.

– О чём вы?

– Так сонная лихорадка, магическая хворь, – затараторила пожилая женщина, теребя край передника. – В бедных кварталах-то сегодня уже два костра сложили, так и до дворца болезнь добралась! Теперь токмо смерть нас ждёт, молодая госпожа. Семьдесят лет назад я была совсем юницей, но всё помню, как сейчас. Да как такое забудешь? Разве забудешь-то? Горе-то какое! Все дети погибли, на весь наш район тогда семеро малышей токмо и выжило, кто уродился со способностями. Остальных развеяли по ветру. Такое горе, госпожа Алина, несколько лет после этого Итарь как мёртвая стояла. Закрыли нас тогда, запечатали, да и к лучшему это, не вырвалась хворь из Ита?ри, удержали её. Кострами ли, колдовством ли, жертвами ли. Но удержали. Я видела сонную лихорадку, знаю, как она выглядит, вот и сейчас видела – она это! Дворцовый мальчик ещё отличается, хоть и похож, а в бедных кварталах, уж верно она это, магическая хворь. Я уж и страже вчера сказала, и к городскому магу ходила, чтоб ворота закрыли, значит, до дальнейшего выяснения. А что тут выяснять, спасения от неё считай что и нет, сонная лихорадка токмо магией и лечится, но в городе тысячи детей, а лекарей-то едва четыре десятка наберётся.

С трудом вклинившись в короткую паузу, я спросила:

– Погодите… Вы говорили с Шаритоном?

– Да к нему разве попадёшь? – всплеснула руками женщина и снова принялась строчить словами: – Я и сейчас подходила, так стража не пустила. С магом говорила, выслушал он меня, обещал дороги перекрыть, но чует моё сердце, что не поверил он мне. Да и неудивительно, как в такое поверишь-то? Токмо один раз вспыхнула сонная лихорадка, мало кто её видел, мало кто в живых остался, тем паче тут, в Арластане. В Ита?ри уж признали бы, а тут, да в бедных кварталах, кто ж её знает-то? Но я-то видела, госпожа Алина, как есть видела. Точно вам говорю: она это!

– Подождите, можно как-то помедленнее? Что за лихорадка и как она лечится? – встревожилась я.

– Дак сонная лихорадка, говорю же! Магическая хворь, токмо колдунством её и лечат, ни трав нет, ни даже зелий, хоть и колдунских! Токмо магией, токмо целители и могут, да где ж взять на всех целителей-то? Ни настойки, ни снадобья не помогают, детки просто засыпают, мучатся от лихорадки и горячки, да так и помирают, не просыпаясь.

– А взрослые как переносят?

– Это уж как получится – тоже и лихорадка может быть, и в костях ломота, но взрослые в спячку не впадают, болеют, но перебарывают заразу эту. Слабые кто, больные али беременные, старики… могут и не выдюжить, но в остальном как простуда проходит, сонливость токмо сильная да жар сильный, вот и все отличия.

– И вы уверены, что в бедных кварталах это именно оно?

– Жизнью клянусь! – женщина неожиданно замолчала и требовательно уставилась на меня.

После потока слов её молчание придавило плитой.

Кровь вскипела, сердце забилось чаще. Слова пожилой женщины звучали искренне. Она не врала, да и к чему ей врать-то? В голове мучительно стала оформляться какая-то мысль, но я тщетно пыталась поймать её за хвост. Янина стояла рядом и безучастно смотрела, как догорает тело любимого сына, а у меня в голове внезапно начал складываться план.

– Пойдёмте со мной. Янина, Тиссей, вы мне нужны.

Янина обернулась и посмотрела пустыми глазами.

– Зачем?

– Знаешь, в нашем мире, если родители теряют детей, то они создают благотворительные фонды или стараются организовать помощь для других детей. Говорят, что единственное спасение в горе – это помощь другим. А у нас, кажется, эпидемия на руках.

– Какая эпидемия? – эхом повторила Янина.

– Сонной лихорадки, если эта женщина не ошибается. В любом случае ты обещала, Янина.

– Что обещала? – в её голосе послышались нотки раздражения, и меня отпустило.

Пусть вызверится на меня, пусть ненавидит, пусть что угодно, лишь бы не это мёртвое молчание и пустые глаза. Тиссей посмотрел странно, но вмешиваться не стал.

– Ты обещала, что я могу просить что угодно. К тебе вернулись лекарские способности, а у нас тут, возможно, эпидемия на руках. Я прошу тебя помочь с ней справиться.

– Я не могу. Я не смогу, – прошептала она.

– Пойдём со мной, нужно сначала понять, что происходит и что мы можем сделать. Но чую, что женщина не ошиблась. И Шаритон говорил, что со смертью Баркая начнётся буря. Кажется, мы её нашли.

– Я не могу.

– Чем-то ещё занята?

Я нарочно спросила резко, хотела, чтобы Янина разъярилась в ответ, но она лишь опустила голову и покорно пошла следом, когда я потянула её за руку. Тиссей подхватил её за другую руку, а на меня смотрел странно, со смесью негодования и затаённой надежды.

На этот раз пожилую женщину, назвавшуюся Кардой, выслушали все. Выслушивать пришлось долго, она несколько раз сбивалась, перескакивала с одного на другое, впадала в ненужные подробности или, наоборот, отвечала невпопад, но в итоге картина становилась ясна. По мере повествования лица вытягивались, а Шаритон и Келай заметно побледнели. Выяснилось, что для магически одарённых хворь опасности не представляет. Болезнь случайно вывел один сумасшедший, пытавшийся создать смертельное оружие против магов.

Будучи нацеленной на взрослых магов, из-за ряда ошибок болезнь стала смертельной для детей без магических способностей, тогда как те, у кого способности имелись, становились от неё только сильнее. Создавший болезнь учёный покончил с собой, а Итарь на пять лет стала зоной отчуждения. К счастью, у матерей, перенёсших болезнь, дети тоже рождались иммунными. Со временем кордоны с города сняли, а дальше выяснили, что время жизни болезни всего месяц, да только распространяется она с бешеной скоростью и поражает всё население целиком. В Итари действительно погибло невероятно много людей, из десяти заболевших детей выживал хорошо если один.

Держа Янину за руку, я следовала за Ринаром по пятам, поэтому в бедные кварталы мы отправились за ним.

– Нет, Алина, останься тут! – настаивал жених.

– И не подумаю! – я была непреклонна. – Идти с тобой мне велит чуйка, если ты не возьмёшь меня с собой, я пойду пешком и буду идти хоть всю ночь!

Ринар лишь скрипнул зубами в ответ.

Глава седьмая, о противоречивых приказах и играх в демократию

Горько признавать, но чуйка не подвела. Болезнь уже пустила свои корни в бедных кварталах, и в нескольких домах дети заснули беспробудным сном. К счастью, предупреждение Карды действительно возымело эффект, все ворота в город были закрыты. Почему об этом не знали Эринар и Шаритон? Так велели себя не беспокоить на время важного совещания. На учёт мгновенно поставили все вышедшие из города за последние дни обозы и корабли, магическое предписание вернуться получили все. Удалось установить, что хворь бушует лишь вторые сутки, и её жертвами пока стали четыре малыша, которые тяжело болели до этого.

Сильно мешал тот факт, что сегодня был первый день весны, и весь город охватили радостные гуляния. Как же невовремя! Когда в бедных кварталах горели погребальные костры, на главных площадях пили и смеялись, всё дальше разнося смертоносную болезнь. Маги кинули все силы на закрытие столичного периметра, а я осталась в компании отдающих команды Ринара и Шаритона, а также Янины, Тиссея и Карды.

– Шаритон, нам необходимо большое помещение, кровати, обеспечение. Всех детей нужно собрать в госпиталь, сюда же согнать всех имеющихся в городе лекарей, в том числе служащих во дворце и у аристократов. Необходимо создать центр помощи, где мы будем лечить самых запущенных пациентов. Здоровые должны оставаться дома на карантине, чтобы замедлить распространение инфекции.

Судорожно вспоминая всё относящееся к делу, я вываливала на Ринара и Шаритона требования и информацию. Буквально полчаса спустя они дали на выбор два здания. Одно обветшалое, заброшенное – бывший Городской Совет, переделанный из древнего имения. Второе – недавно достроенное здание крупного кузнечного цеха, с новенькими окнами и свежеокрашенными комнатами. Скрепя сердце, я выбрала первое, нежилое и стылое. И причиной тому стала вода. В кузнечном цеху водоснабжение имелось лишь на первом этаже, а канализация и вовсе представляла собой пару туалетов на нижнем, да общий сток для технической воды.

Здание Городского Совета при всех его недостатках, было построено как имение и радовало количеством ванных комнат и возможностью организовать горячую воду. Отопления там правда тоже не имелось, но почти во всех помещениях ждали своего часа заброшенные камины, которые тут же принялись прочищать по приказу Шаритона. Маррон пригнал служанок, кто-то заведовал продовольствием, кто-то расставлял кровати. Как-то само собой вышло, что все они приходили за распоряжениями ко мне.

Неожиданно для себя, я стала центром экстренной организации госпиталя и старалась применить те скудные медицинские знания и умения, что осели в голове во время учёбы и просмотра сериалов. Карда оказалась бесценна в плане управления хозяйственной частью, женщина смотрела на меня полными обожания глазами, и я невольно смущалась от её взора. Но вскоре стало не до этого.

В наше распоряжение прибыло тридцать два лекаря, включая полубессознательную Янину и ошарашенного Тиссея. По моей просьбе на здании появилась огромная красно-белая табличка «Императорский госпиталь имени Баркая Д’Вельсорда». Два сосредоточенных плотника повесили её прямо над входом, который я определила как основной. В отличие от задуманного проектом парадного крыльца, тут не было ступеней, зато был упрощённый подъезд для транспорта.

Первые пациенты начали поступать уже ночью. Я разделила врачей на три смены, организовала места отдыха для персонала с импровизированной столовой и отправилась навстречу болезни. На первый взгляд всё смотрелось очень безобидно. Сопящие дети выглядели так, словно их сморил жар при обычной простуде.

Келай и ещё двое опытных лекарей выдавали инструкции более молодым или менее одарённым, каждый из них взял на себя руководство сменой. Мы определили две основные опасности, сопровождающие лихорадку – обезвоживание и сепсис. К несчастью, детей мучила диарея, которая при ненадлежащем уходе вызывала язвы на теле.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72723640&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.