«Почему-то я всегда надеюсь, что всё будет хорошо во время этих походов в город. Но всегда что-то идёт наперекосяк!», – сделала досадный вывод Инга с тенью грусти на лице и присела на корточки, оперевшись спиной о дерево.
«Господи, это так глупо!» – сказала Инга вслух, стукнув кулаком по коленке. – «Каждый раз я в глубине души знаю, что всё получится кошмарно, что снова попаду в какую-то дурацкую ситуацию и всё же иду на это!…».
Слеза обиды потекла у Инги по щеке, но она её быстро смахнула тыльной стороной ладони, оторвалась от дерева, в которое упиралась спиной, и пошла по тропинке домой.
***
Инга широким хватом зачерпывала зерно и вечером рассыпала его своим курам на заднем дворе, огороженном околицей, чтобы те не сбежали. Вокруг был лес, всё также сияющий осенней позолотой листьев. Вблизи стояли два больших крепких вяза, которые как будто ограждали курятник и жилище ведуньи от опасностей окружающего мира. На одном из них вокруг ствола был обвязан оберег в виде тетивы с желудями и сосновыми ветками.
Три белых и две бурых наседки, кудахча и хлопая крыльями, бегали и клевали зерно.
«А потом он громко крикнул и…», – рассказывала Инга курам о своих переживаниях. «Я ведь знала, что так и произойдёт, так всегда бывает!», – с досадой продолжила она.
Она была во всё том же тёмно-зеленом вязаном платье чуть выше колена, из-под которого виднелись её красивые белые ноги, одетые в калоши. Во дворе было довольно сыро.
Куры продолжали кудахтать и клевали зерно, только одна бурая наседка по имени Варя (так называла её Инга, потому что она была очень любопытная), повернула голову в сторону Инги и внимательно слушала.
«И… я знаю, что… пугаю людей, просто потому что я другая», – раскрывала Инга свою душу Варе, зажимая зерно в кулак, отхватив его сверху из тазика и веером рассыпая курам.
Она говорила громко, эмоционально, вскинув брови, широко раскрывая глаза и рот.
«Просто я хотела… хотела…», – кажется заканчивала свою речь Инга, держа обеими руками уже опустевшую миску ребром вниз.
Инга понурила голову и печально смотрела себе под ноги.
«Ох… неважно», – сделала неутешительный вывод Инга. Она всё также одиноко стояла в кампании кур в своем дворе, охраняемом двумя большими вязами, склонявшимися над ним и роняющими тень из-под своих тучных ветвей.
***
Тёмно-желтые листья липы колосились на ветру, бросая тень на зелёную траву. Солнечный свет, просеянный через густые охапки ветвей, растушёвывал краски осени, время от времени превращая всё вокруг в картины импрессионистов, до той поры пока ветер не нагонит чёрные дождевые тучи.
«Иногда… иногда ко мне приходит эта мысль, что здесь не всегда была только я одна, а рядом всегда была мама!», – так размышляла Инга, сидя под ветками липы, обняв колени руками, и смотря сквозь деревья на небо.
Брови её были подняты, уголки губ опущены, она была раздосадована и жалостливо смотрела наверх сквозь ветки, сидя в их тени.
«Это были я и мама…», – продолжала размышлять Инга. В этот момент ей почудилось, что её мама жива и также сидит рядом, обняв колени, и смотрит отстранённо на голубое небо через золотистую листву деревьев.
Инга выпрямила руки и упёрлась ими в травяной покров землю, усыпанной опавшими листьями. Она сжала кулак, собрав листья вокруг него в охапку.
«В такие дни я скучаю по ней больше, чем когда-либо», – озвучила Инга свои мысли вслух и откинулась спиной вниз на траву, разведя руки в стороны и повернув ладони вверх к небу.
«Она всегда знала, что сказать», – отметила про себя Инга смотря на калейдоскоп тёмно-рыжих и жёлто-зелёных листьев на верхушках деревьев, подпираемых их стволами и ветками словно кистями рук человека, тонкими и длинными, уходящими ввысь в светло-голубое небо.
Солнце было в зените, и ярко светило прямо в глаза, и Инга выставила руку вверх и перегородила его ореол своей пятернёй и по-прежнему предавалась своим размышлениям: «Да, я всё ещё крепко помню свою маму, у меня о ней настолько сильные и тёплые воспоминания, что я всегда могу просто представить её рядом и улыбнуться».
Инга лежала, зажмурив левый глаз, правый прикрыв ладонью с сомкнутыми пальцами и выставив руку вперед от себя. Её волнистые густые волосы были распластаны по траве словно клубок из дюжины чёрных змей. Медальон с портретом матери на груди сбился в сторону.
«Всё же я совсем одна в этом мире», – сказала вслух Инга. Она лежала на земле под золотистыми кронами деревьев, сложив руки на животе, приподняв одно колено и упираясь ступнёй в траву. «И я совсем не знаю, что с этим делать», – добавила она про себя.
***
В гараже у Артёма раздавался гул, который было слышно на всю округу.
Он методично наносил удары кувалдой, выправляя покрышку из-под колеса.
Артём задумался, вспоминая встречу с Ингой, как она упала, уронив ящик с апельсинами, как она была напугана, как она тянулась за своим лукошком.
«Вот ведь жизнь, постоянно удивляет своими поворотами», – заметил про себя Артём, в очередной раз замахиваясь кувалдой по покрышке. Он остановился, поддев покрышку монтировкой, снял её и размял шею рукой, поворачивая голову влево и вправо, выпрямившись.
– Думаю, на сегодня хватит, – сказал вслух Артём.
– Надо, пожалуй, пойти развеяться, зайду к Ване в магазин и посмотрю, чем он там сейчас занят, – рассудил Артём про себя и направился к выходу из гаража.
У Вани был небольшой, но вместительный магазин в форме крытого павильона по продаже колёс и автожидкосткей. Он по роду своей профессии продавца всегда выслушивал приходящих к нему людей и был отчасти тонким психологом по своей природе. Ведь только так можно сделать хорошие продажи!
Артём открыл дверь и зазвенел колокольчик специально прикреплённый над дверью для того, чтобы уведомлять о приходе посетителей.
– Привет, Артём!
– Здравствуй, Ваня!
– Как дела!? Что нового за день? – приветливо поинтересовался хозяин павильона.
Артём облокотился о высокий прилавок и заложи одну руку в другую начать рассказывать на фоне стенда с зимними шипованными колёсами о том, что у него на душе: «Понимаешь, Вань, я иногда думаю, почему люди такие, то ли просто недалёкие, то ли на самом деле жестокие, как звери! Вот живёшь ты себе, никого не трогаешь, делаешь свою работу хорошо, так обязательно, найдется какой-то негодяй, который захочет тебе нахамить или обмануть!».
– Возможно у людей есть какие-то негативные паттерны поведения в обществе в целом, но для каких-то других людей, например, своих близких они могут оказаться вполне вежливыми и добрыми людьми! – философски отметил Иван.
– Вань, вот откуда ты такие умные слова-то знаешь… паттерны поведения… наверное книжки читаешь! – продолжил беседу Артём. – Кстати про поведение, сегодня некрасиво себя повёл наш сосед по гаражному кооперативу, Жора, выносил он свои апельсины в ящике, а тут девушка шла и его случайно задела, апельсины его рассыпались по пыльной улице! Ругани, было ты не представляешь! Вот спрашивается, откуда у человека столько злости!».
– Знаешь, так достают иногда все эти сплетни и комментарии посетителей моего шиномонтажа. Вечно всё обсуждают друг друга, у кого машина сломалась, кого жена бросила, как будто им от этого легче, если у соседа корова сдохла! – возмущался Артём. – Представляешь приходит ко мне один такой кадр и говорит, а я думал, ты будешь ниже ростом!
Говоря эту последнюю фразу гость павильона автошин активно жестикулировал и показывал пальцем на владельца магазина, от чего тому стало неуютно так, что он съёжился, сделал кривую гримасу, зажмурив один глаз и сделал отталкивающий жест рукой.
Справедливости ради надо отметить, что Иван был выше Артёма на голову и моложе его, поэтому, с одной стороны не разделял его пессимистических взглядов на жизнь, а с другой, понимал, что возможно Артём, как-то переживает то ли из-за роста, то ли из-за своей неустроенности в жизни.
«Послушай, Артём, а может тебе стоит, не принимать это всё близко к сердцу! Из того, что ты сейчас сказал, следует сделать, как минимум два положительных вывода: во-первых, тебя знают и уважают, как профессионала по автоделу и шиномонтажу, а во вторых, люди тебе доверяют, раз рассказывают всякое!», – высказал своё мнение Иван, левый локоть положив на прилавок, обхватив его ладонью правой руки. При этом он придвинулся вперёд с доброй улыбкой, ободряющим взглядом и немного вскинутыми бровями, стараясь ещё больше убедить оппонента в правдивости своих слов.
«А знаешь, может ты и прав, Иван, что-то я разошёлся не на шутку со всей этой критикой человеческой натуры! Да, и действительно, что же это я так переживаю, ведь не детей же, мне с ними крестить!», – согласился гость с хозяином павильона. Порядком успокоившись, он облокотился на стойку магазина спиной, кулаки у него уже были разжаты, кисти рук расслаблены и смотрели вниз.
«Да, почему бы и нет… почему бы и не смотреть на жизнь с такой стороны! Раздражают, конечно, отдельные индивидуумы, но ведь всё это диалектика окружающего нас мира! Или как там в твоих книжках по философии пишут, а Вань?», – продолжил Артём, слегка повернув голову в сторону собеседника.
– Послушай, Артём, а как же та девушка, которая попала под натиск Жоры с его апельсинами?
– А что девушка!?
– Что произошло дальше? Что с ней стало?
– Девушка была очень пуглива, хоть и красива! Отряхнулась и убежала.. Пришлось правда за неё немного вступиться перед Жорой, а то уж больно он возмущался сильно…
– Хорошо, Тёма, мы с моим помощником Колей, хотим зайти в ближайший паб, выпить пару пива, составишь кампанию!? А то ведь ты оставил впечатление сильно загруженного человека, которому бы не помешало немного расслабиться!…», – говоря это Артём развёл руки в стороны, на лице его была ухмылка, и весь вид говорил о выражении сомнения, стоит ли отказываться от выпивки.
«Нет, Иван, сегодня я не готов к такому праздному времяпрепровождению…», – почесав затылок, сделал заключение Артём.
– Пойду, пожалуй, восвояси!… – сказал он, уже повернувшись спиной к Ване и направляясь к выходу. – Давай пока, может быть в следующий раз!
– Хорошо, пока Артём! – сказал Ваня, оставаясь позади за прилавком магазина, и махая правой рукой на прощание на фоне новеньких зимних шин.
Артём вышел из павильона по продаже новых автошин, который был на втором этаже, прямо над его мастерской. Вниз вела наружная лестница, и при выходе можно было встать на небольшой площадке и осмотреть всю улицу.
Вечерело. На другой стороне улицы шла молодая пара – мужчина с рюкзаком через плечо и девушка в симпатичной розовой блузке. Ближе на этой стороне в противоположную сторону шёл пожилой лысоватый мужчина в сером растянутом свитере, держа перед собой, обхватив обеими руками накрытую одеялом переноску для кошек. Справа от Артёма недалеко на скамейке сидел мужчина в зеленой ветровке, небритый, но с довольным выражением лица смотрящий на улицу с бутылкой почти допитого пива в руках.
«Да уж, наверное, каждому в этом городе, иногда просто стоит немного погулять и подышать вечерним воздухом! Фу-у-х…», – вздохнул, Артём и продолжил спускать с лестницы.
Он ещё не решил точно, куда отправиться, то ли домой, но спать-то ему совсем не хотелось, так как в голове вертелись какие-то мысли, которые не отбрели ещё свою смысловую форму и Артём боялся, что не сможет заснуть, то ли в мастерскую, чтобы позаниматься ещё какими-нибудь делами и нагнать сон. Немного помешкав, Артём выбрал второй вариант и отправился, охая, к себе в гараж.
Тягучее чёрное небо, усыпанное яркими ночными звёздами, возвышалось над мастерской Артёма, пока он раскладывал по полкам свои инструменты и укладывал запасный части по специальным ячейкам. Уже была середина ночи, весь город спал, и в окнах многоэтажек не было видно света, и только из окошка мастерской сочился холодный свет.
Артём решил отполировать диски для колёс от машины, которую ему пригнал недавно один старый клиент. Он уже долго возился с этой работой, и у него остался последний диск, который он уже обработал полировальной машиной и протирал тряпкой, с усталым видом, сидя на стуле.
Справа от него стояла настольная лампа, которая ярко освещала предмет работы, на столе были разложены несколько отвёрток разного назначения.
Артём отложил работу, и устало выдохнув, откинулся на спинку стула, положив свою левую руку на ногу, а правую ладонь себе на темя. Посидев так минутку, он опустил правую руку и немного привстал на стуле, упёрся костяшками пальцев в стул, развернув кисти рук тыльной стороной от бедра и уставившись в потолок сказал: «Есть шанс, что я посплю сегодня ночью?».
Артём продолжил протирать диск мягкой тряпкой, уже видя своё отражение в нём, когда вдруг увидел нечто пугающее!
В отражении на него посмотрела пугающая морда волка-оборотня, вурдалака с кроваво-рыжей густой шерстью, которая накрывала тёмные плечи словно царская мантия. Под большим чёрным волчьим носом виднелись крупные клыки, а над ним сияли в тёмных глазницах маленькие жёлтые глазки. Острые большие уши торчали сверху над густой копной шерсти на этой страшной голове.
Артём оторопел, но машинально ещё несколько раз с усилием прошёлся тряпкой по жуткой морде, отражающейся в диске.
Руки у него уже начали гудеть от усталости, он зажмурился и отвернул голову. Когда он открыл глаза, он увидел себя прежнего.
Артём стукнул кулаком по столу и выдал: «Да, что не так!? Почему это происходит именно со мной!?».
Он провёл ладонью левой руки по своему отражению в диске. Артём посмотрел на своё расстроенное побледневшее лицо, на вспотевший лоб, и снова откинулся на спинку стула, положив левую руку на левую ногу, правую ногу распрямил под столом. «Наверно, теперь не буду спать сегодня вообще!», – подумал про себя Артём, откинув голову и ладонью правой руки закрыв себе глаза.
На рабочем столе у него всё ещё лежал отполированный диск от колеса с тряпкой, стол освещал рассеянный тёплый свет лампы.
