Уилки Коллинз "Дочь Иезавели"

– Я спокоен, сэр, – проговорил он, прежде чем смотритель успел что-то предпринять.

Тетка тоже заступилась за него.

– Джек обещал не пугать меня, и я уверена, что он сдержит слово. А у вас были родители или друзья, которые были добры к вам? – спросила она, вновь обращаясь к больному.

Тот поднял на нее глаза.

– Никогда, – ответил он, – пока вы не пришли. – В исполненных благодарности глазах мелькнула искорка разума. – Спросите меня еще о чем-нибудь, – умоляюще произнес он, – и вы увидите, как спокойно я могу отвечать.

– Правда, что вы случайно отравились и чуть не погибли?

– Да.

– Где это случилось?

– Далеко. В другой стране. У доктора в большой комнате. Я тогда был у него слугой.

– Кто этот доктор?

Больной приложил руку к голове.

– Дайте подумать, – сказал он. – У меня голова болит, когда я пытаюсь что-то вспомнить. Лучше я сплету шляпку. Когда ее закончу, подарю вам. Я ловко орудую пальцами. Смотрите сами.

Он возобновил работу над шляпкой, счастливый тем, что тетка смотрит на него. Но тут все испортил адвокат. До сих пор он хранил молчание, но теперь, верно, решил, что для упрочения своего положения должен принять решающую роль в происходящем.

– Тут пригодится мой профессиональный опыт, – сказал он. – Я буду обращаться с ним, как с нежелающим идти на откровенность «замкнутым» свидетелем. И вы увидите, что таким образом нам удастся из него кое-что вытянуть. Джек!

«Замкнутый свидетель» продолжал работать. Адвокат, по-прежнему держась на недосягаемом расстоянии, повысил голос:

– Эй, вы там! Случаем, не оглохли?

Джек поднял голову. В его глазах загорелся злобный огонек. Для человека не столь самодовольного это было бы предупреждающим знаком, что стоит замолчать. Но адвокат упорствовал.

– Эй, молодой человек! Давайте немного поболтаем. Джек Строу не может быть вашим настоящим именем. Так как вас зовут?

– Зовите как хотите, – сказал Джек. – А вас как называть?

– Нет, так не пойдет. У вас должны быть родители.

– Ничего об этом не знаю.

– Где вы родились?

– В канаве.

– Как вас воспитывали?

– Подзатыльниками.

– А в другое время?

– Пинками под зад. Да помолчите вы! Дайте закончить шляпку.

Адвокат в замешательстве прибегнул, как ему показалось, к надежному способу – взятке. Он вытащил шиллинг.

– Видишь это?

– Нет. Я смотрю только на шляпку.

Этот ответ привел допрос к концу. Адвокат обратил взор на смотрителя со словами:

– Совершенно безнадежный случай, сэр.

– Полностью безнадежный, – согласился смотритель.

Джек завершил работу над шляпкой и протянул ее тетке.

– Теперь, когда шляпа готова, она продолжает вам нравиться?

– Даже очень, – ответила тетка. – В ближайшее время украшу ее лентами и буду носить в память о вас.

– Только взгляните, – обратилась она к смотрителю. – Все соломинки на своем месте. У бедного Джека хватает разума на такую сложную работу. Почему же вы считаете его неизлечимым?

Смотритель отмахнулся от последнего вопроса.

– Работа чисто механическая. Она ни о чем не говорит.

Джек коснулся руки тетушки.

– Хочу кое-что шепнуть вам на ухо, – сказал он. Тетка склонилась к нему, и я видел, что она заулыбалась. На обратном пути я спросил, что ей прошептал Джек.

– «Не обращайте на него внимания, госпожа. У бедняги совсем мозгов нет. Да он еще и коротышка – всего на шесть дюймов выше меня», – высказал он свое мнение о смотрителе.

Но тетка еще не разделалась с врагом Джека.

– Простите за беспокойство, сэр, – сказала она. – Я хочу кое-что сказать вам наедине перед отъездом. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Смотритель любезно ответил, что всегда к ее услугам. Тетка повернулась к Джеку, чтобы попрощаться. Но внезапное осознание, что она вот-вот уйдет, потрясло больного, и он утратил над собой контроль.

– Останьтесь со мной! – умолял он, хватая ее за руки. – Будьте милосердны, останьтесь.

Тетка не утратила присутствия духа и не позволила никому вмешаться. Она не сделала ни шагу назад и даже не пыталась освободить руки, а просто спокойно заговорила.

– Сегодня нам надо расстаться, – сказала она. – Вы сдержали свое обещание, Джек, – были спокойны и милы. А теперь отпустите меня.

Больной упрямо качал головой и не выпускал теткины руки.

– Послушайте, – настаивала тетка, не выказывая никакого страха. – Я вот что хочу сказать вам, Джек. Вы больше не одиноки. Теперь я ваш друг. Взгляните на меня.

Ее спокойный, уверенный тон произвел на него впечатление. Он поднял голову, и их глаза встретились.

– А теперь отпустите меня, прошу.

Несчастный выпустил руку, а сам отполз в угол и разрыдался.

– Я никогда ее больше не увижу, – тоскливо повторял он. – Никогда! Никогда! Никогда!

– Вы уже завтра увидите меня, – сказала тетка.

Больной поднял на нее полные слез глаза.

– На самом деле она так не думает, – бормотал он про себя, – просто хочет успокоить меня.

– Я приду к вам завтра, – повторила тетка. – Обещаю.

Джек притих, не до конца убежденный, и, натянув цепь, прилег у ее ног, как верный пес. Она секунду размышляла и наконец придумала, как завоевать его доверие.

– Хотите, я кое-что оставлю вам на хранение до моего прихода?

Предложение его потрясло, он поднял голову и восхищенно посмотрел на тетушку. Та вручила ему нарядную сумочку, в которой обычно держала носовой платок, кошелек и флакон с нюхательной солью.

– Я доверяю ее вам, Джек. Вернете завтра при встрече.

Эти простые слова не только примирили больного с ее уходом, но и польстили его самолюбию.

– Завтра вы получите разорванную в клочья сумочку, – шепнул смотритель перед открытой дверью.

– Позвольте не согласиться, сэр, – возразила тетка. – Не сомневаюсь, что найду ее в полном порядке.

Обнявший сумку и покрывающий ее поцелуями Джек – последнее, что мы видели за закрывшейся дверью.

Глава VI

Вернувшись домой, я нашел Фрица Келлера в закрытом саду позади дома, он курил трубку.

Будет нелишним добавить, что в те времена торговцы старой закалки жили на верхних этажах своих контор. Владение покойного мистера Вагнера состояло из двух просторных строений, соединенных между собой проходом. В одном доме располагались офисы и складские помещения. В другом – частная резиденция с закрытым садом.

Франц встал и пошел мне навстречу, но неожиданно резко остановился.

– Что-то случилось! – сказал он. – Вижу по твоему лицу! Умалишенный имеет к этому отношение?

– Да. Хочешь, расскажу?

– Ни в коем случае. Мои уши не созданы для выслушивания всяких ужасов. Сумасшедшего я и так могу представить… давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.

– Ты скоро сам увидишь умалишенного (как ты его называешь). Пройдет всего пара недель.

– Не хочешь ли сказать, что он появится в вашем доме?

– Это еще самое малое, что может случиться.

У Фрица был вид человека, пораженного громом.

– Некоторые известия тяжело выслушивать на ногах, – произнес он в своей эксцентричной манере. – Давай лучше присядем.

Фриц повел меня в беседку в конце сада. На деревянном столе я увидел бутылку полюбившегося ему английского пива и два стакана.

– Я предполагал, что нечто подобное может понадобиться, – сказал Фриц. – Наливай себе, Дэвид, и выложи все как есть, пока мы не прикончили бутылку.

Я рассказал ему кое-что из того, о чем говорилось на предыдущих страницах. Фриц выслушал мой рассказ с интересом, сочувствовал Джеку, но в результате остался при своем.

– Джека в высшей степени жалко, – заметил он, – но нельзя забывать, что он тлеющий вулкан, а такие вулканы, согласно законам природы, просыпаются. Вся надежда на смотрителя. Он, конечно, не выпустит из лечебницы душевнобольного, с которым может справиться только твоя тетушка. Что она все-таки сказала тебе наедине в приемной, распрощавшись с Джеком? Одну минуту, друг мой, пока не начинай, – сказал Фриц, запустив руку под скамейку, на которой мы сидели. – У меня было предчувствие, что одной бутылки будет мало, – и вот вторая! Налей себе, и займем соответствующие позиции: ты будешь вещать, а я – переживать сильнейший моральный шок. Мне кажется, Дэвид, что пиво из второй бутылки более изысканное и отлично бодрит. Так что же сказала тетушка?

Тетка сказала гораздо больше, чем я собрался ему рассказать.

Короче говоря, увидев плетку, цепи и самого несчастного, она приняла решение пойти на опасный эксперимент, на который мог отважиться только ее муж, останься он в живых! Что касается освобождения Джека Строу, высокопоставленная особа, которая добилась, чтобы, нарушив все правила, его поместили в больницу, могла бы с тем же успехом настоять на его выписке. Мог оказать содействие и официальный чин, заинтересовавшийся опытом, который собирался провести мистер Вагнер под конец жизни.

Изложив своими словами планы на ближайшее будущее, тетка обратилась к адвокату с просьбой придать ее словам и пожеланиям официальную форму и затем передать прошение попечителям лечебницы.

– И что ей ответил адвокат? – перебил меня Фриц.

Адвокат отказался выполнить ее просьбу, и вот что он ответил:

– Даже мужчине непозволительно так рисковать жизнью, а второй женщины, которой такое пришло бы в голову, в Англии не найти.

– Эти слова произвели на нее впечатление?

– Никакого. Она извинилась, что отняла у него драгоценное время, и пожелала хорошего дня. «Если мне никто не поможет, – сказала тетка, – сделаю все сама». И прибавила, обращаясь ко мне: «Ты сам видел, как аккуратно и старательно работает Джек, и еще видел, как он, будучи на грани нервного срыва, совладал с гневом в моем присутствии. И более того, когда он все же потерял над собой контроль, при ласковом обращении все обошлось. Неужели ты согласен, Дэвид, чтобы такого человека до конца дней держали в цепях и хлестали плеткой?»

Что я мог ответить? У тетки хватило такта не давить на меня, она просто предлагала мне подумать. С того момента я непрерывно об этом думаю – и чем дальше, тем больше меня пугают возможные последствия присутствия в доме сумасшедшего.

Фриц вздрогнул от такой перспективы.

– В тот день, когда Джек войдет в этот дом, я из него выйду. – Тут ему пришли в голову социальные последствия неразумного поведения моей тетки. – А что скажут друзья миссис Вагнер? – задался он вопросом. – Они перестанут к ней ходить – решат, что она не в себе.

– Пусть это вас не беспокоит, джентльмены, – мне все равно, что будут думать обо мне другие.

Мы оба, сконфуженные, вскочили на ноги. Тетушка собственной персоной стояла у входа в беседку, держа в руке письмо.

– Известия для вас из Германии, Фриц.

С этими словами она вручила ему письмо и удалилась.

По правде сказать, нам обоим было стыдно. Фриц с беспокойством взглянул на письмо и сразу признал знакомый почерк на конверте. «Это от отца!» – сказал он. Когда Фриц вскрыл конверт, из него выпало другое письмо. Подняв его с пола, он переменился в лице. Письмо с почтовой маркой Вюрцбурга было запечатано.