Уже одни эти слова сработали как удар в живот. Кларе захотелось согнуться от боли. Она догадывалась, что некоторым женщинам приходилось терпеть кое-что и похуже, чем ей. Жертвы принудительной проституции из бедных стран, которых семьи еще маленькими девочками продали сутенерам, а те предлагали их в «полное распоряжение» клиентам-садистам. Но она надеялась, что в реальной жизни никогда не встретится с тем ужасом, на который даже сама, как жертва домашнего насилия, закрывала глаза.
– Я королева? – спросила она Мартина, в то время как у нее зрела идея.
– Да!
– И я могу решать?
– Совершенно верно.
Она сделала глубокий вдох.
– Хорошо. Тогда я хочу, чтобы вы ее немедленно отпустили.
Клара затаила дыхание в ожидании пощечины.
– О'кей.
К ее удивлению, муж не стал возражать, а трижды хлопнул в ладоши. Открылась обтянутая шелковой бумагой раздвижная дверь.
– Господин доктор, будьте так любезны. Королева решила, что для нашего инвентаря раунд V. Р. закончился.
Мужчина в такой же маске и медицинском халате молча выкатил из соседней комнаты кушетку.
Двое мужчин в смокингах подняли полуживую Шанику – или как бы ни звали тяжело раненную девушку, – как мешок картошки, с матраса и понесли к мнимому доктору.
Клара хотела последовать за ними, но Мартин схватил ее за руку.
– Куда ты, дорогая? – Он притянул ее к себе, как танцор свою партнершу в пируэте.
– Я позвоню в полицию.
Мартин энергично помотал головой в маске.
– О, я должен был объяснить тебе, дорогая. Конечно, наша V. Р.-сессия еще далеко не окончена.
Ее муж посмотрел вслед врачу и девушке – которые были уже в дверях, – продолжая крепко держать Клару за запястье.
– Отпусти меня!
– К сожалению, не могу. Наши правила гласят: если королева отпускает инвентарь, то сама становится инвентарем. А так как у тебя нет цветного браслета…
Дверь за «доктором» и девушкой захлопнулась.
Мартин схватил Клару за волосы и так сильно рванул к себе ее голову, что у нее на глазах выступили слезы.
– …это означает, мы можем делать с тобой все. У тебя нет табу.
Он подал знак мужчине с поводком, тот сделал шаг в сторону Клары и в первый раз – из многих, последовавших этой ночью, – ударил ее кулаком в живот.
9
Джулс
Сегодня
– Они могли делать со мной все, что угодно. Тушить об меня сигареты, мочиться на меня, пинать, кусать, бить… вырывать волосы – это еще самое безобидное. Разрыв селезенки не самое страшное.
– Боже мой. И они вас…
– Ослепили или наказали? Нет, мой муж все же не допустил, чтобы они выкололи мне глаз или изнасиловали горячим паяльником.
– А они вас по-другому…
– Изнасиловали? – снова Клара закончила за него предложение. – По сути да. В сексуальном смысле? Нет. Клуб садистов не про это.
Джулсу потребовалось какое-то время, чтобы переварить то, что рассказала ему Клара. А потом еще немного, чтобы подобрать правильные слова. Наконец он произнес:
– Большинство женщин, которые звонят мне, боятся идти ночью одни. Возможно, у вас все наоборот, Клара? Вы боитесь идти домой и поэтому блуждаете в темноте?
– Да.
– Вы боитесь своего мужа?
– Нет.
Джулс удивленно свел брови и почесал затылок там, где дужка наушников неприятно натирала между волос. Его голова была чуть больше, чем у Е[езаря, гарнитура была подогнана не под него.
– Разве вы только что не описали мне жуткий случай семейного насилия?
– Да. Но с этим я бы прожила еще какое-то время, – сказала Клара. – Хотя и никогда не думала, что смогу такое сказать. Тем более после того вечера в Le Zen, с которого, между прочим, осталось видео. Мартин загрузил его в интернет-форумах для гарнирования.
– Гарнирования? – спросил Джулс.
– Это сленг извращенцев, которые сидят на таких сайтах. Они смотрят, как издеваются над другими женщинами. Делают скриншоты некоторых сцен и распечатывают их. В основном это изображения женщин с открытыми от страха и боли ртом и глазами. Затем они онанируют на фотографию и снова загружают ее на сайт. Мартин радовался комментариям: «Смотри, как я гарнировал твою избитую до синяков потаскуху. Потрясная шлюха» или типа того.
Кларин голос зазвучал яснее – и причина была не только в отстутствии фонового шума. Видимо, она находилась уже не на улице. Джулс услышал металлический скрежет о камни – дверь, которую заклинило. Ворота жилого дома? Потом атмосфера изменилась, как и голос Клары. Он звучал теперь твердо и уверенно, что, однако, не сочеталось с последовавшими словами, после которых Джулсу стало казаться, что почва в любой момент может уйти у него из-под ног.
– Вот с чем я не хочу больше жить, так это с тем, что случилось после моего пребывания в клинике «Бергер Хоф».
Джулс сглотнул, но возникший у него в горле комок никуда не исчез.
Бергер. Хоф.
Эти слова вызвали у него больший ужас, чем описание Клариных мучений.
Он закрыл глаза, и картинки больничного каталога, который он только что держал в руке, когда искал пульт управления, замелькали, как слайды презентации, на экране его сознания. Джулсу потребовалось немного времени, чтобы успокоиться и суметь задать следующий вопрос:
– Как вас туда занесло?
Комок в горле Джулса вырос от размера мячика для гольфа до теннисного мяча. Джулс просто не мог не подумать о Даяне. Этом чудесном человеке, которого он всегда представлял как «моя жена», хотя официально они так и не расписались. Она тоже во всех формулярах ставила крестик в графе «замужем», как, например, в анкете для новых пациентов частной клиники «Бергер Хоф» в Шварцвальде, недалеко от Баден-Бадена.
– Вы проходили там психиатрическое лечение? – слабым голосом спросил Джулс.
Как Даяна…
– Нет, я была там по работе, – ответила Клара и, к удивлению Джулса, зевнула.
На полпути в коридоре он услышал характерный сигнал входящего эсэмэс. Так как во время разговора через программу телефонного сопровождения любые текстовые сообщения приходили бесшумно, а его мобильный не показывал никаких уведомлений, видимо, эсэмэс получила Клара.
– Значит, вы терапевт? Психолог?
– Почему вы шепчете? – спросила Клара, и лишь тогда Джулс заметил, насколько сильно понизил голос.
– Я медико-технический ассистент в психиатрическом кабинете. А в «Бергер Хоф» участвовала в одном научном проекте.
– И что там произошло? – спросил Джулс уже громче. Сквозящий в этой фразе основной вопрос он не озвучил: «Что могло превзойти ужас, который вы пережили со своим мужем?»
Клара пробормотала что-то, походившее на невнятное «Нет, нет».
– Простите, я вас не понял.
– Янник, – повторила она.
Джулс снова вошел в кабинет.
– Кто это?
Она тяжело вздохнула и ответила встречным, вырванным из контекста вопросом:
– Вы когда-нибудь принимали дезоморфин?
– Вы имеете в виду наркотик «крокодил»? – Он ответил отрицательно. Во время своих смен на телефоне службы спасения ему приходилось иметь дело с этим самым смертельным и дешевым наркотиком в мире, когда наркоманы вкалывали себе лошадиную дозу жуткой смеси, которую варили из кодеина, йода и красного фосфора. Потом санитары спасательной службы находили их в каком-нибудь вокзальном туалете – как правило, в состоянии зомби, с зеленоватыми изъязвлениями в местах инъекций, где кожа становилась похожей на крокодилью. Нередко в бреду они хотели съесть сами себя.
– Достаточно всего один раз вколоть себе этот наркотик, – без всякой надобности объяснила ему Клара. – Всего один чертов раз, и он уничтожит способность организма вырабатывать эндорфины. Вы знаете, что это означает?
– Что человек никогда не сможет почувствовать себя счастливым.
– Именно. Вот так и у меня было с Янником. Один-единственный контакт – и он навсегда и безвозвратно уничтожил мою выработку гормона счастья. Что бы ни случилось, я уже никогда не буду смеяться, любить, не смогу снова жить.
Джулс услышал, как смачно хлопнула дверь машины и скребущий звук стих.
– Вы в гараже, – заявил он, хотя и не знал, что сказать после того, как своим откровением о Яннике она затронула тему, требовавшую исключительной чуткости. Один неверный вопрос, одно необдуманное замечание – и Джулс чувствовал, что она тут же оборвет разговор.
Вместо ответа она, словно в подтверждение, завела мотор. Судя по звуку, это была малолитражка.
– Еще раз, я очень вам благодарна, – сказала она. – Без вас я бы не справилась.
Джулс стоял между письменным столом и телевизором, который все еще беззвучно работал. Выпуск передачи «Дело под номером ХУ» закончился, и теперь гости ток-шоу ссорились из-за вопроса, нужно ли запретить полеты на короткие расстояния и внедорожники.
– За что вы благодарите меня? За то, что я своим голосом проводил вас до дома?
– Глупый вопрос, и вы это знаете, Джулс. Мы же выяснили, что добраться «до дома» – последнее, чего я хочу на этом свете.
– Потому что там вас ждет Янник?
– Он ждет меня повсюду.
– Чтобы сделать что?
– Я ведь уже говорила вам. Он убьет меня. И я не могу себе представить, что он оставит вас в покое, если выяснит, что вы хотели мне помочь.
Джулс покачал головой из-за того, что их роли так резко поменялись. Еще никогда звонивший на горячую линию не предупреждал его об опасности, грозившей его собственной жизни.
– Почему он хочет вас убить? – И меня?.. – Кто этот Янник, расскажите мне о нем.
– Сейчас на это нет времени, – сказала Клара, и Джулс почувствовал, что может ее потерять.
Она снова поблагодарила его, и Джулс снова не понял за что.
– В чем я вам помог?
– Вы правда не знаете?
– Нет. Скажите мне. Пожалуйста.
Она сделала короткую паузу.
– Что вы сейчас слышите? – тихо спросила она, как будто была в кино или театре и не хотела мешать остальным.
– Голос – уверенный, но уставший. И работающий мотор вашей машины.
– А чего вы не слышите?
– Я…
Он задумался. Кроме монотонного гудения мотора, больше ничего не было слышно. Ни визга шин, ни гудков, ни авторадио, ни встречного ветра, ни…
Джулс остановился посреди гостиной, словно наткнувшись на невидимую стену.
– Вы стоите. Вы не едете.
Клара грустно рассмеялась:
– Абсолютно верно.
