Теперь же я судорожно соображаю, что находится в ближайшей округе от бойцовского клуба, попасть в который было очень и очень непросто.
– Выходи, – бесцеремонно толкает меня в плечо охранник, щелкает замок, и кажется, я в машине остаюсь одна.
На ощупь справляюсь с ремнем безопасности. И едва собираюсь ползти в сторону открытой двери, как открывается та, что с моей стороны, и я слышу нетерпеливое:
– А ну шустрее! Или тебе ускорения придать?!
В итоге меня довольно грубо вытаскивают из машины. Вскрикиваю от того, что моя нога неожиданно подворачивается.
– Пошла, давай!
– Вам босс хвосты накрутит! – все же огрызаюсь на такое хамство. – Когда узнает, что вы меня так грубо привезли к нему!
Правда, в ответ раздается лишь мерзкий хохот.
– Слышь, Васян, хвосты, говорит, накрутит! Нам? Бес? За тебя? Да он тебя отымеет и на помойку выбросит. Или пацанам отдаст на потеху. Так что давай, переставляй ходули.
Еще один болезненный тычок. Так и тянет заявить, что я понятия не имею, куда идти. Но эту проблему решают просто – хватают меня за плечо и куда-то тянут.
Стискиваю зубы, переставляя ноги и стараясь успеть за громилой.
Не то чтобы я была мелочным человеком, но в своей жизни уяснила очень важную вещь – девушка должна уметь за себя постоять. Как моя мама.
Так что сейчас я, конечно, подчиняюсь, но обидчиков своих запоминаю хорошо.
– Это кто? – гаркает незнакомый голос.
– Босс сказал к нему привезти. Шлюха, наверное, очередная.
– То есть можно забрать? Когда еще Бес освободится. А тут такая цыпа.
– Ты не слышал? Босс сказал – к нему. Сам у него спрашивай, а я не смертник, чтобы трогать его вещи, – ухмыляется амбал и тащит меня дальше.
Мы заходим в какое-то помещение. При первой же попытке снять с головы мешок я получаю по руке.
– Не дергайся. А то знаешь… Мало ли, что может случиться, пока босс приедет.
Мысленно плюсую еще один пунктик в список прегрешений этого громилы и молчу.
– Тут посидишь пока, – заявляет он, подталкивая меня вперед, а затем я слышу, как лязгает замок.
Тут же сдергиваю мешок с головы и… удивленно охаю.
Комната вроде спальни, что ли. Я-то, честно говоря, уже готовилась к подвалу и цепям. Не то чтобы я этого хотела, но чего только не насмотрелась в свое время у отца на работе, куда пробиралась по поводу и без.
Прохожу дальше к окну, оценивающе осматриваю стеклопакеты и отсутствие ручек в раме.
Жаль, что привели меня в мешке, и то, что вокруг дома, я не видела. Тщательно исследую комнату – дергаться прямо сразу бессмысленно, но я все-таки прикидываю, чем можно будет отбиваться, если вдруг будет такая необходимость.
К сожалению, часов у меня не осталось – свои навороченные пришлось оставить дома, чтобы не спалиться перед отцом, что я куда-то уехала. Пока я тут помогаю Олесе, с ними ходит моя подруга Лера – чтобы наматывать километры для датчика слежения.
За окном темнеет, а ко мне никто так и не приходит. Как, собственно, и кормить меня тут тоже явно не планируют.
Достаю из сумочки шоколадный батончик, который сунула сегодня перед выходом – еще одна моя слабость. Я жуткая сладкоежка, и тут ничего не поделать.
Только устраиваюсь на постели, раскрываю обертку и успеваю откусить всего разок, как дверь распахивается, и в комнату заходит Бессонов.
3 Вика
Под немигающим, тяжелым взглядом сложно наслаждаться любимым шоколадом.
В общем, и батончик у меня в руке, и то, что мой рот занят, Марат, естественно, замечает. Многозначительно хмыкает и прикрывает за собой дверь.
Причем делает это так весомо, что мне становится не по себе.
Совсем как мой отец. Ну, и друзья его. Тот же дядя Феликс умеет вот точно так же жути нагнать – вроде бы смотрит на тебя доброжелательно, ну а потом ррраз – и ты уже в его паутине увяз.
– Неплохо устроилась, – роняет Бессонов, вставая напротив меня.
Сейчас он одет иначе. Да и в принципе одет. В клубе на нем были лишь спортивные шорты – как был на ринге, так и явился тогда в ту комнату. Сейчас же Марат в рубашке и брюках. Даже и не скажешь, что этот приличный с виду мужик еще несколько часов назад выколачивал из противника последний дух.
Невольно вспоминаю, как со всех сторон посетители скандировали всего одно слово:
– Бей! Бей! Бей! Бей!
Никто не сомневался в победе Бессонова. Вообще. Когда его противник упал, толпа взревела. Он же возвышался над проигравшим. Зверь. Чудовище. Тот, кому нет дела до чужой боли, и кто одним движением лишает жизни.
Я тогда осторожно юркнула в сторону, чтобы не привлекать лишнего внимания и сохранить запись в облако.
Уже убрала телефон и собралась тихо покинуть зал, как меня остановил один из охранников.
– За мной иди, – приказал он.
– Вы чего? Как с гостями обращаетесь? – демонстративно скривилась я, показывая входной флайер, который сварганили для такого случая.
Тот взял бумажку, внимательно посмотрел, и я уже готовилась услышать извинения, но вместо этого бугай ловко схватил меня за локоть и быстро потащил в коридор. Я даже сказать ничего не успела, как уже сидела в небольшой комнатке.
А потом пришел он. Тот, из-за кого я там и оказалась.
– Язык проглотила? – насмешливо ухмыляется Бессонов.
Моргаю, приходя в себя. Хочется дать себе оплеуху за собственную дурость. Надо собраться и выстроить диалог так, чтобы свалить без последствий.
– Проголодалась очень, – мило улыбаюсь, решив попробовать по-хорошему для начала. – А ваши сотрудники мало того, что доставили меня сюда, угрожая физической расправой и причиняя увечья, так еще и накормить забыли.
Взгляд у Марата становится слегка удивленным. Он приподнимает брови.
– Повтори.
– Что повторять? – фыркаю и выставляю поврежденную ногу. – Вот, подвернула. Потому что тащили меня, да еще мешок вонючий на голову надели! – чуть привираю для убедительности. – Я, между прочим, пошла по доброй воле, чтобы прояснить все недоразумения. А сотрудник ваш, – намеренно выделяю последние слова, – угрожал мне. И лапал.
– Интересная интерпретация, – задумчиво выдает Бессонов.
– Не особенно, – жму плечами. Сердце колотится как сумасшедшее, но если уж играть, то до конца! Не зря же я на актерском учусь. Хотела вообще-то как раз на журналиста пойти, но папа… Стоп. Вот выберусь, доведу дело до конца и докажу ему!
– Но учитывая обстоятельства, я жду как минимум извинений и компенсации, – добавляю важным тоном.
Мужик явно обалдевает от моей наглости, и, откровенно говоря, я сейчас очень рискую. Ведь если он, как говорит мой папа – беспредельщик, то мне кирдык. Но что-то подсказывает, что Бессонов не такой.
Он, конечно, опасный, властный, угрожающий, и вообще такой, что стоит держаться от него подальше, но… Но я выросла среди таких, как он. Один только крестный чего стоит. Так что пасовать я точно не собираюсь.
– Компенсации… – протягивает он. Убирает руки в карманы и как будто бы реально задумывается о таком варианте. Но я понимаю, что ничего подобного. Сейчас главное – правильно отыграть наглую дурочку, которая не понимает, куда вперлась. – Ну, можно и про компенсацию поговорить, Вар-р-р-вара.
Так у него получается произнести мое липовое имя, что я на короткий миг прямо жалею, что никакая я не Варя.
– Чем будешь компенсировать?
– Я? Вам?
– Ну, ты же сделала запись в клубе, в котором такое запрещено, – вальяжно ухмыляется Марат. – Или ты сейчас убедительно соврешь, что не знала?
Мысли судорожно мечутся. Мне нельзя, чтобы меня раскрыли. Нет-нет-нет. Во-первых, не хочу подвести Олесю. Во-вторых… Зло должно быть наказано! Ну и в-третьих, я должна довести свое расследование до конца.
– Знала, – медленно киваю, поняв, что ложь сейчас сработает против меня. – Но я не удержалась. Вы были очень хороши на ринге.
Мужское эго – шутка такая. Мама всегда говорит, что мудрая женщина умело пользуется этой мужской слабостью. Главное – делать все грамотно.
На лице Бессонова появляется снисходительная ухмылка.
– Если так хотела, чтобы выебал, могла бы зайти ко мне без трусов.
– Вот так просто? – ошарашенно выдыхаю, ошалевшая от его цинизма.
– Почему нет? – пожимает он плечами. – Если еще и дырка не сильно растраханная, то, может, и второй разок отжарил бы. А там глядишь, и ребята мои бы потанцевали с тобой. В накладе бы точно не осталась. Они щедрые с теми, кто им заходит.
– В-вы серьезно?! – возмущенно вскидываюсь и даже с постели вскакиваю. Лодыжку простреливает болью, и я плюхаюсь обратно. – Да я не собираюсь с вами спать!
– Речь не про сон, куколка. Но ты вроде сама про компенсацию заговорила, – скалится он и подходит слишком уж близко. Так что его пах оказывается прямо напротив моего лица. – Так чего время терять? Приступай, Варвара.
4 Вика
Вот не так я представляла себе участие в раскрытии преступления. Бессонов, конечно, тот еще кадр – стоит настолько близко, что я с трудом подавляю желание отстраниться. Потому что, ну… Заславские не отступают!
Однако ситуация закручивается все сильнее, и мне надо бы срочно придумать, как выбираться из того угла, в который этот боец меня так ловко загоняет.
Марат нетерпеливо хмыкает и поправляет ремень на джинсах, красноречиво давая понять, чего именно ждет. И я, в общем-то, не дурочка. Хоть и девочка еще, но основы интимной жизни знаю. Пусть и чисто теоретически.
– Если вы намекаете на вот это, – киваю в сторону его паха, – то это как-то негигиенично, что ли. Да и не имею я привычки тащить в рот всякую гадость.
Бессонов снова хмыкает, скалится в ухмылке:
– Царевны не сосут член?
– Царевны? – теряюсь от его обращения.
Вместо ответа Марат вдруг протягивает руку к моему лицу, поддевает пальцами подбородок, вынуждая вскинуть голову. Его взгляд наливает темнотой – я буквально вижу, как тот меняется и становится глубже, чернее. Черты лица мужчины заостряются, а его пальцы бесцеремонно сминают мои губы.
Я же… Я просто терплю это, оглушенная той энергетикой, которую Бессонов щедро выдает вокруг себя.
Я выросла среди таких мужчин – брутальных, жестких и опасных. Порой тот уровень жестокости, что я видела, был запредельным. Но такова была моя семья. Я научилась находить в тех, кто был рядом, хорошее вопреки тому, что порой им приходилось делать, чтобы обеспечить безопасность нашей семьи.
Но никто, ни один из тех мужчин, что меня окружали, никогда не позволяли себе ничего подобного. Для всех я была папиной принцессой. Девочкой, которая вечно лезла под руку, и которую тщательно оберегали.
Если бы кто-то позволил в мою сторону хоть один косой взгляд, скорее всего, отец сразу вырвал бы ему кадык своими же руками.
В школе мальчишки меня не интересовали, потому что все они были маленькими и каким-то глупыми. Я мечтала, что моим мужем будет такой, как папа – да, опасный и жесткий. Но надежный. Тот, за которым будет спокойно. Именно так и мама всегда про отца говорит.
И я впитала это с ее молоком – мужчина должен быть тем, с кем не страшно. И с которым ты будешь готова воевать против всего мира. Возможно, для кого-то это покажется глупостью, но у наших с Витей родителей любовь именно такая – дикая, животная и… надежная.
Пока жила с родителями, ни о каких отношениях и речи быть не могло. Я потому и хотела вырваться на свободу, отвоевать себе право жить одной, чтобы найти того своего, с кем я пойду по жизни.
И потому все, что делает Бессонов, меня оглушает. Он позволяет себе то, что со мной не проделывал еще ни один мужчина.
Смотрит так, будто готов трахнуть прямо здесь. Не церемонясь. Но вопреки всему его взгляд не кажется липким и мерзким. Напротив, я сражена его бесцеремонностью и тем мужским желанием, которое явно считывается в его глазах.
– Так что? Может, сделаешь исключение, как истинная фанатка?
Его слова звучат насмешкой. Я, наконец, отмираю и с достоинством принцессы демонстративно убираю его пальцы от моих губ.
– Не сотвори себе кумира, слышали?
Марат хмыкает, но меня все же отпускает. Даже отступает на пару шагов, продолжая разглядывать меня, словно зверушку. Я получаю небольшую передышку и судорожно соображаю, как бы лучше выстроить общение дальше.
– Зачем ты пришла в клуб? – снова спрашивает Бессонов. А я опять хлопаю глазами.
– Я же сказала – интересно было посмотреть на бой.
