Лариса Петровичева "Обрученная с врагом"

– Воды… – прошептала Анна-Мария. Мартин нацедил стаканчик из кулера в углу, и девушка жадно приникла к пластиковому краю. Напившись, она откинулась на кушетку и сказала:

– Пожалуйста, поверь, я ничего не делала. Отпустила последнего пациента, заполняла документы, и вдруг…

Мартин заботливо поправил растрепавшиеся волосы Анны-Марии, смахнул крупную бисерину пота с виска. Спонтанный сброс печати – не редкость, это действительно случается, и конечно, весьма неприятно, но не более.

– Все хорошо, – ласково повторил он. Анна-Мария поймала его руку и благодарно сжала. – Сейчас придешь в себя, я отвезу тебя домой. А хочешь, в больницу. Как скажешь.

– Лучше в больницу, – откликнулась Анна-Мария. – Меня очень сильно тошнит.

Мартин вскинулся, словно собака, учуявшая дичь. В ее ситуации не могло быть тошноты – он схватил Анну-Марию за пострадавшую руку и, всмотревшись в сияние печатей, ощутил озноб.

– Что там? – девушка приподнялась на кушетке, испуг Мартина передался и ей. – Что?

– Ты была Каппа, – сказал Мартин, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – А теперь ты Мют. Прыжок через пять ступеней.

Анна-Мария откинулась на кушетку и заплакала.

***

Весь день Эльза ловила себя на мысли о том, что о такой свадьбе мечтают все девушки королевства. Да что там, все девушки на свете хотели бы, чтобы элегантный красавец вел свою избранницу к алтарю, гости были бы исключительно достойными и интересными, а погода радовала. Солнце светило совсем по-летнему, небольшая старинная часовня, которую Эрих предложил для венчания, оказалась очень уютной и какой-то домашней, а гостей было немного, всего двадцать, и половину из них Эльза видела по телевизору.

Конечно, часть из них явно сомневалась в выборе Мартина. Девчонка из деревни, которая приехала в столицу всего две недели назад и умудрилась отхватить самого завидного жениха, при чинах, связях и капиталах! О том, что жених вчера ушел к какой-то подруге и даже не счел нужным этого скрывать, они, разумеется, не знали.

– Как подруга? – язвительно спросила Эльза, когда они с Мартином сели в автомобиль, чтобы ехать в часовню. Эльзе хотелось быть злой. Не то что бы она сердилась на Мартина – в конце концов, у него своя жизнь, и он не обязан вычеркнуть из нее всех из-за брака по расчету. Ей просто было не по себе.

Мартин заглянул в смартфон, проверил сообщения и ответил:

– Все в порядке. Продолжишь поддевать – венчание закончим в допросной.

И Эльза поняла, что он не шутит.

Обручальное кольцо село на палец идеально. Золотой ободок с небольшим бриллиантом казался Эльзе кандалами. Когда священник закрыл святое писание, объявил их мужем и женой и предложил жениху поцеловать невесту, Эльза почувствовала тошноту. Похоже, Мартин разделял ее чувства – он быстро прикоснулся губами к ее губам, и на этом церемония закончилась.

На банкет они не остались – по традиции столы накрывались для гостей, а молодожены отправлялись домой, делать наследников. Когда Мартин впустил Эльзу в квартиру и закрыл дверь, то девушке подумалось, что старая жизнь кончилась, а новая начинается странно и горько.

– Вот здесь я и живу, – равнодушно сказал он. Квартира Мартина располагалась на предпоследнем этаже небоскреба в деловом сердце столицы. Эльза сбросила давно ставшие неудобными туфли и, босиком пройдя к окну, увидела огромный, раскинувшийся перед ней город, пульсирующие нити дорог, парк, похожий на спину лохматого зверя…

– Очень красиво, – промолвила она. Не потому, что хотела похвалить дом из вежливости: Эльзе всегда нравилось смотреть на мир так, чтобы взгляд не натыкался на преграду и свободно летел вдаль. Мартин скептически ухмыльнулся, и Эльза услышала, как пиджак его свадебного костюма упал на диванчик.

Ей почему-то было страшно повернуться.

– Наши гости исключительно благоразумны, – судя по звукам, Мартин сел на диван и налил в бокал очередную порцию спиртного. – Вместо всякой ерунды нам с тобой подарили деньги. Иди сюда, Эльза.

Она обернулась. Мартин действительно сидел на диванчике с бокалом коньяка в руке, смотрел вроде бы мягко, но под таким мягким взглядом обычно послушно выкладывают все, что знают и чего не знают.

– Мне не нужны эти деньги, – промолвила Эльза. Лицо Мартина дрогнуло.

– Если я прошу тебя подойти, – теперь в его голосе звучал металл пыточных, – то ты не споришь и подходишь.

Эльза решила не доводить до греха.

Когда она послушно села на диван, Мартин протянул ей бокал – коньяка там было на донышке – и сказал:

– Гостевая спальня полностью в твоем распоряжении. Три раза в неделю приходит домработница, делает уборку и заполняет холодильник. Белье бросай в корзину в ванне. Когда я дома, не включай музыку. Вот вроде бы и все правила нашего общежития.

Коньяк пах дубом и медом. Эльза подумала, что теперь будет ненавидеть коньяк. Вспоминать ночь в гостинице аэропорта и ненавидеть.

– Хорошо, – кивнула она. Пожалуй, быть покорной не так трудно, как кажется. – Хорошо, я поняла. Что-то еще?

Мартин пожал плечами. Сейчас он выглядел очень красивым и очень усталым, почти неживым.

– Мне уходить, когда ты будешь приводить баб? – все-таки покорной быть не получалось, язвительная реплика сама соскользнула с языка.

– Я не привожу сюда баб, – равнодушно ответил Мартин, и Эльзу внезапно качнуло. Она попробовала вскрикнуть и не смогла, левую половину тела словно парализовало. Эльза смотрела на раскрытую ладонь, где печать наливалась ядовитым зеленым огнем, и не могла понять, почему рука не слушается.

«Вот и все, – мелькнула ленивая отстраненная мысль. – Вот и все…»

Гостиная качнулась, и Эльза увидела потолок и изящную витую лампу. Правое плечо, еще сохранившее чувствительность, коснулось дивана.

– Я не хочу ссориться, – в поле зрения появилось лицо Мартина: склонившись над Эльзой, он ласково погладил ее по щеке. – Я вообще достаточно спокойный и мирный человек. Но запомни, пожалуйста: это только в плохих романах бойкие провинциалки выбивают стулья из-под кавалеров. Я за такое удушу.

Эльза не сомневалась в серьезности его намерений. Удушит и разрежет на кусочки. Тело постепенно обретало чувствительность, и левую ладонь стало безжалостно жечь. Очертания печати пульсировали, дергая кожу.

– Прости, – прошептала Эльза. Желание спрятаться и закрыть голову стало невыносимым. – Я все поняла.

Мартин улыбнулся. Провел кончиками пальцев по шее и ключицам.

– Меня это радует, – сказал он. – Очень.

Глава 4

Первый день занятий начался спокойно. После училища Эльзу зачислили сразу на второй курс, кураторша представила ее группе, и, заняв свободное место у окна, Эльза подумала, что вроде бы все не так уж и плохо. Лекция по введению в социологию казалась интересной, и Эльза обрадовалась: есть ведь что-то в жизни и кроме ведьм и инквизиторов.

Вскоре ей подсунули записку. Развернув листочек в клетку, выдранный из блокнота, Эльза прочла крупные буквы с резким наклоном влево:

«Ты ведьма, да?»

Эльза слегка обернулась, стараясь понять, от кого послание. Высокая девушка, сидевшая во втором ряду, улыбнулась и едва заметно махнула рукой в приветствии. Ее коротко подстриженные волосы были выкрашены в зеленый и синий, а с майки скалилось немыслимое чудовище.

«Да, я ведьма, – написала Эльза. – И что?»

«Да ничего, – пришел более развернутый ответ. – Меня зовут Андреа, и я тоже ведьма. Уровень Весс».

Несмотря на свою неформальность, Андреа писала без ошибок. Эльза подумала и ответила:

«А я Альфа. Как тут вообще к нам относятся?»

«Хорошо относятся, – ответила Андреа. – Пальцем не тычут».

Эльза хотела было написать еще, но в аудиторию снова заглянула кураторша и, извинившись, сказала:

– Доктор Штольц, я на минутку заберу Грюнн и Холле.

Эльза и Андреа вышли в коридор: кураторша отвела их в сторонку и негромко промолвила:

– Девочки, сразу после пар идете к курирующим инквизиторам. Грюнн, с вас свидетельство о браке, Холле, а у тебя я даже боюсь предположить, что.

Андреа завела глаза. Кураторша посмотрела на нее устало и с какой-то привычной заботой: так мать будет смотреть на дочь, которая в очередной раз отчебучила что-то невероятное.

– Госпожа Инга, я не колдовала, – призналась Андреа. – Ну выпили вчера с ребятами, погуляли…

Кураторша вздохнула, покачала головой.

– И это только начало учебного года… Ладно, девочки, не задерживаю.

Когда она скрылась за дверями деканата, Андреа задумчиво почесала кончик носа и спросила:

– У тебя кто курирующий инквизитор?

– Забыла фамилию, – призналась Эльза. – Лютер, триста семнадцатый кабинет.

– А, – понимающе кивнула Андреа. – Слышала о нем краем уха. Говорят, он добрый. А у меня господин Бернстайн. Лютый тип. Давно ты замужем?

– Только расписались, – мрачно сообщила Эльза. Вчера, когда наведенный паралич растаял, Мартин заперся у себя в комнате и не выходил. Эльза слышала, как через стену долетают обрывки классической музыки, кажется, семнадцатая соната Альетте, и думала, что в ее ситуации отсутствие брачной ночи скорее плюс, чем минус.

– Совет да любовь, – улыбнулась Андреа.

«Для любви тут нет места», – подумала Эльза.

В первый учебный день в расписании было всего две пары, так что уже в полдень студенты были свободны, как ветер. Сняв на всякий случай еще одну ксерокопию со свидетельства о браке, Эльза дождалась Андреа, и они отправились в управление по делам ведьм. Надо сказать, Андреа производила неизгладимое впечатление на окружающих: конечно, никто не видел печати и не знал, что она ведьма, но пассажиры в троллейбусе, в который сели девушки, едва не плевались. Какие-то молодые ребята лихо им подмигнули.

– За подружек нас приняли, – прокомментировала Андреа. Эльза поняла, какие именно подружки имеются в виду, и почувствовала, что краснеет.

Кабинет куратора Бернстайна располагался на восьмом этаже, когда девушки вошли в лифт, Эльза спросила:

– Тебя подождать?

Андреа только рукой махнула.

– Не стоит, он обычно долго мне мозги конопатит. До вечера будет нервы мотать.

Эльза только вздохнула.

На улице было по-летнему жарко, а здесь, в коридоре третьего этажа, царила приятная прохлада. Эльза вышла из лифта, и услышала, как по лестнице кто-то бежит. Должно быть, очередная ведьма отделалась легким испугом. Дверь в нужный кабинет была приоткрыта. Эльза заглянула внутрь, и увидела, что Лютер лежит на полу возле стола, безжизненно раскинув руки. Лицо инквизитора было окровавлено.

– Господи боже… – прошептала Эльза и, отбросив сумочку, кинулась к нему. Почему-то ей не пришло в голову, что если Лютер мертв, убит, то ее наверняка арестуют, когда обнаружат рядом с его телом. – Лютер! Господи боже, Лютер… Вставай!

К счастью он был жив, только оглушен. Эльза похлопала его по щекам, помассировала точку на правой руке между большим и указательным пальцем, и глаза Лютера шевельнулись под веками.

– Слава богу! – воскликнула Эльза и попробовала усадить его. Не получилось – комплекция не позволяла таскать молодых здоровых мужиков.

Откуда-то послышался хлопок. «Выстрел», – как-то отстраненно подумала Эльза, и в это время Лютер открыл глаза. Некоторое время он всматривался в Эльзу, и девушка вдруг обнаружила, что гладит его по щеке. Мягко и ласково, словно он был ее другом.

– Ты жив? – спросила Эльза, понимая, что вопрос, конечно, дурацкий. Лютер смущенно улыбнулся, и улыбка на окровавленном лице выглядела очень впечатляющей.

– Вроде жив, – произнес он и медленно поднялся с пола. Протер ладонью по лицу, размазав кровь. Эльза встала и уточнила:

– Точно жив? Что случилось?

Послышался еще один хлопок, теперь уже с улицы. Лютер медленно подошел к окну и поманил Эльзу.

– Иди сюда. Смотри.

Окна кабинета выходили на улицу, и Эльза увидела, что на ступенях, ведущих к высоким входным дверям, лежит женщина. Взгляд дрожал, выхватывая то стройные ноги в джинсах, то белоснежную блузку, то растрепанные волосы… Женщина лежала лицом вниз, и из-под головы медленно растекалась лужа крови. Двое мужчин в форме инквизиционной охраны стояли рядом, держа лежащую на прицеле, словно женщина могла подняться и напасть.

– Тати, да? – вдруг поняла Эльза. – Тати с уровнем Окулус. Она на тебя напала, да?

Лютер угрюмо кивнул. Было видно, что он крайне потрясен и расстроен, и Эльза вдруг подумала, что не ожидала подобной реакции от инквизитора.

– Напала, – глухо ответил он. Снова провел ладонью по лицу. – Понимаешь, странное дело. Печать почти сбросилась, а это редкость. Позавчера только проверял и обновлял. Ну и… – Лютер вздохнул и устало махнул рукой.

– Как ты? – спросила Эльза. – У меня лекарство есть от сердца, эленол. Дать?

– Не надо, – откликнулся Лютер. – Я нормально. Ты ведь документы привезла?

Эльза кивнула и, отойдя от окна, взяла сумку. Ксерокопия свидетельства о браке легла на стол. Лютер не обернулся.

– Спасибо, – сказал он. «А ведь мне сейчас придется выходить мимо Тати», – подумала Эльза и спросила:

– Извини, а тут есть запасной выход? А то я… – она сделала паузу и призналась: – Я покойников боюсь.

– Есть, – кивнул Лютер. – Подожди меня в коридоре, вместе пойдем.

***

Лютер водил небольшой седан, и Эльза, опустившись на пассажирское сиденье, вдруг почувствовала себя уютно. Она и сама не знала, откуда пришло это непривычное ощущение – ей давно не было так хорошо и спокойно, к тому же в компании инквизитора, на светлой рубашке которого до сих пор темнели пятна крови. Умывшись и приведя себя в относительный порядок, Лютер отпросился у начальства – сказал, что отправится к врачу, хотя Эльзе было ясно, что не поедет он ни в какую больницу.

– Покорителей, сорок два? – удивленно уточнил он, когда Эльза назвала адрес. – Вроде Хольцбрунн не там живет.

– Это моя квартира, – призналась Эльза. – Не хочу к нему идти.

Лютер вопросительно поднял бровь. Скользнул рукой по приборной панели, включая радио, и этот мягкий жест почему-то заставил Эльзу подобраться и напрячься.

– Что так?