Алина
Утром следующего дня я, как обычно, собираюсь на смену в магазин.
Это моя основная работа. Со стороны, наверное, кажется, что это очень просто: щелкаешь себе товары на кассе и в ус не дуешь. Даже голову напрягать не надо, ведь за тебя все считает кассовый аппарат, да и большинство покупателей расплачиваются пластиковой картой.
Я тоже так думала, пока не отработала первую смену. Потом ног не чувствовала. Как пришла домой, так и упала. Прямо рядом с малюткой Катей, которой тогда только годик исполнился.
Со временем я привыкла к постоянной усталости в конечностях и бесконечному хамству. Но от этого моя работа легче не стала.
Иногда выкладываю товар на полки и думаю, что все обязательно будет хорошо. Вот раздам все долги, и свободного времени станет больше. А пока аккуратно расставляю макароны, банки с маринованными огурцами и влажные салфетки, чтобы позже побежать на другую работу, в больницу.
Катюшку забираю из детского садика перед самым закрытием. Обычно они с воспитательницей в это время уже ждут меня у ворот, потому что в саду больше никого не останется.
– Опять последняя… – горестно вздыхает моя малышка, и у меня сердце разрывается.
Я хотела бы дать ей лучшую жизнь, положить к ее ногам весь мир. Но пока обстоятельства загоняют меня в угол.
– Прости, зайка, – обнимаю доченьку и только сейчас замечаю, что передо мной не опрятная маленькая девочка, а какой-то шахтер из подземелья. – Это что это с тобой? – хмурю брови.
– С мальчишками опять бегала, – поясняет воспитательница. – Я уже не знаю, что с ними делать. Не успела оглянуться, а те все грязные, как поросята. Хоть на улицу не выводи, – разводит руками пожилая женщина. – Где только грязь находят посреди лета!
– Ладно, ничего страшного! – заключаю я. – Не отмоемся что ли?! – с улыбкой смотрю на свою девочку, а та тыльной стороной ладони вытирает нос, отчего оставляет на щеке пыльный след.
А мне даже ругать ее не хочется. Да и за что? Это же детство! И надо брать от него все.
– Мамуль, шоколадку будешь? – Катя протягивает мне грязной ручкой маленькую «Аленку».
– Это откуда? – спрашиваю.
– Это угощения. У Макара день рождения было, он нам раздавал. Еще был чупа-чупс, но я его Даше Петровой отдала. Ну, раз ты не будешь, я тогда сама съем, можно? – вертит шоколадкой и уже чуть ли не откусывает ее прямо с фантиком.
– Нет, ты что! – выхватываю из сжатой ладошки дочери «Аленку». – Только не такими руками! Вот придем домой, отмоемся, тогда съешь.
Прячу угощение в маленькую плюшевую сумочку, которую дочка всегда и везде таскает с собой.
– Так, что мы с тобой будем на ужин? – спрашиваю у Катюши, открыв холодильник.
– Может, яичницу? – предлагает ребенок.
Дочь даже складывает свои маленькие ручки в молящем жесте и наиграно строит жалобное лицо. Знает хулиганка, что это работает.
– С помидорами? – уточняю у нее, хотя ответ мне прекрасно известен.
– Да! – кричит Катя, вскинув руки. – Только, чур, я их буду резать!
– Есть, начальник! – прикладываю пальцы к виску, а Катюшка хохочет.
Я привлекаю дочь к готовке с самого раннего детства. Еще совсем малышкой, она помогала мне мыть овощи, например, и всегда играла рядом, пока я возилась с ужином или обедом.
Я много читала о раннем развитии детей, и в книгах и статьях часто писали о необходимости собственного примера.
Я люблю готовить и делаю это довольно неплохо. Вот только любимым блюдом моей дочери до сих пор остается яичница с томатами. Катя готова ее хоть каждый день есть!
Но больше всего меня поражает ни это. Артур тоже ее любил. Именно такую, взболтанную и с мелко порезанным помидором.
Совпадение? Не думаю…
Артуру вообще нравилось, когда я готовлю. С удовольствием уплетал любое блюдо. Даже экспериментальное.
Он, кстати, всегда говорил, что не пробовал ничего лучше. Что даже повара из самого крутого ресторана с миллионом звезд «Мишлен» не смогут посоревноваться со мной в кулинарии.
Но при этом Артур часто предлагал взять помощницу по дому. Говорил, я могу заниматься всем, чем захочу и не тратить время на то, что за меня могут сделать другие.
Чернов никак не мог понять, что наводить уют в нашем доме и вкусные ужины для него – то, что мне действительно нравилось делать.
А теперь все в прошлом… Мы в прошлом…
И то, что после неожиданной встречи так сильно заныло сердце – лишь фантомная боль, которую просто-напросто нужно перетерпеть.
– Мама, так фто, – начинает дочка, уплетая свое любимое блюдо, – завтра ты возьмефь меня с фобой в больницу?
Как же мне хочется ответить «нет». Это ведь вовсе не то место, где полезно бывать маленьким девочкам. Но я понимаю, что должна сдержать слово. Выполнить это дурацкое обещание.
– Конечно, зайчик.
– Ура! Тогда я доем и пойду собирать вещи! – радостно выпаливает дочь.
– Какие еще вещи?
– Мам, ну, ты чего? Обычные вещи. Игрушки там всякие. Раскраски. Ты же мне сама всегда говоришь брать.
– Ах, да. Конечно, собирай. Только не набивай рюкзак, как в прошлый раз, а то молния опять сломается.
– Не буду, – уверяет меня малышка. – Только самое необходимое, – растягивает она, будто бы передразнивая мои когда-то сказанные слова. А потом быстро запихивает остатки яичницы в рот и бежит в комнату собирать игрушки на завтра.
А я принимаюсь мыть посуду, еще не зная, какой сюрприз меня завтра ждет.
Глава 5
Алина
Утром мы с Катюшей просыпаемся рано. Сначала дочь не хочет вставать, хнычет и жмурится, но стоит только упомянуть, что мы собираемся ко мне на работу, как она подскакивает на ноги, в миг оказавшись самым бодрым ребенком на свете.
Перед самым выходом я беру в руки сумку и пакет с обедом для нас обоих, а Катя накидывает на плечи раздутый от игрушек рюкзак и маленькую сумочку, что бессменно висит у нее через плечо, если мы выходим куда-то из дома.
– Я же просила ни пичкать столько вещей в рюкзачок, – журю дочку, вспоминая, как в прошлый раз молния просто не выдержала и лопнула.
– Ну, мамааа, – тянет Катя, – это все очень, очень нужное. Все пригодится. Я еще набор доктора взяла. Буду лечить кого-нибудь. Даже шапку взяла и халат. Как настоящий врач!
– Ладно, хорошо, – сдаюсь я, но только потому, что возиться с игрушками сейчас совсем нет времени. – Но в следующий раз…
– Хорошо, мамочка, я обещаю.
В больницу мы приезжаем впритык. Я бегу скорее переодеваться, оставляя дочь в холле, а когда возвращаюсь, она уже во всю болтает с какой-то бабушкой, без умолку рассказывая той свои бесконечные истории.
Только хочу извиниться за незамолкающего ребенка и отвести дочь в сестринскую, как меня неожиданно зовет старшая медсестра.
– Алина, зайди! – просит она, а я удивляюсь, что такого срочного может понадобиться ей именно от меня, да еще и с утра пораньше.
Может, разлила что-то? Или окно почистить нужно?
– Сейчас иду, – отвечаю ей. – Малыш, пожалуйста, никуда не уходи, я быстро.
– Не волнуйся, я за ней присмотрю, – обещает мне добродушная бабушка, и я отвечаю ей благодарностью.
– Алин, тут такое дело, – начинает старшая будто бы издалека. – Ты садись, – женщина машет рукой в сторону небольшого диванчика. – В общем, придется тебе какое-то время в реанимации поработать. Я все оформлю, перевод сделаем через отдел кадров…
– В смысле перевод? – не совсем понимаю. Что за необходимость такая, и почему я?
– Не волнуйся, это временный перевод будет, в деньгах ничего не потеряешь.
– Да у нас тут рук не хватает! – начинаю было возмущаться.
– Да знаю я! – разочарованно вздыхает старшая медсестра. – Но там на днях бизнесмена какого-то московского привезли после аварии, ну, ты слышала, я так понимаю, вот он хочет, чтобы ты у него в палате убиралась. Главный дал добро. Говорит, пока он тут, чтобы в задницу дули.
– В смысле? – мои глаза расширяются, а в груди разрастается отчаяние.
Неужели, Артур все вспомнил?
Но даже если и так, то зачем я ему? Когда он выгонял меня из дома шесть лет назад, процедил сквозь зубы, что больше не хочет меня видеть. Никогда. А теперь что? Душу мне потравить решил?
– Разве его родственники не забрали? – удрученно спрашиваю.
– Я подробностей не знаю, Алин, говорю честно. Но приказ свыше уже есть, и я не могу его игнорировать. Как начальство сказало, так и будет.
– А как же… Я с Катюшкой сегодня пришла – ее оставить не с кем. А в реанимацию ее нельзя.
Конечно, меня беспокоит больше всего не то, что Катю не пустят, а то, что моя малышка окажется так близко к человеку, которому о ней лучше не знать.
Потому я решаю еще поговорить с заведующим реанимации, ведь вопрос моего перевода – не уровня старших медсестер. И она все правильно сказала, мы – люди подневольные, должны выполнять, что начальник велит. Тем более, если это команда самого главного врача.
– Малыш, – обращаюсь к дочке, когда мы спускаемся на второй этаж, в реанимацию, – в этом отделении лежат люди, которые очень сильно болеют. Им очень плохо, а посторонних здесь быть не должно. Поэтому тебе стоит быть очень тихой и осторожной. Представь, что это такая игра, хорошо?
Дочка кивает.
– Я отойду буквально на пять минут, – предупреждаю ее, – а потом вернусь, и мы решим, куда тебя определить, пока я буду заниматься палатами.
Палатой, если быть точнее! Как я поняла, Артур попросил определить меня в личные служанки.
– А ты, чтобы стояла на этот самом месте, поняла меня?
– Конечно, мамуль. Только ты недолго, пожалуйста.
– Обещаю, – целую ее бархатистый лобик, и спешу к заведующему отделением, который, к сожалению, на все мои претензии и просьбы только разводит руками.
– Это приказ главного врача, Алина. Вам просто придется смириться. Да и что плохого, я не понимаю? Вам что нет разницы одну палату помыть или двадцать?
Конечно, он не понимает. У него нет огромной дыры в сердце, и оно так болезненно не ноет даже при упоминании имени Артура Чернова. И я понимаю, что мне просто не вывезти одной против всей этой махины, развернувшейся против меня.
Наверное, я могла бы плюнуть на эту работу, вот только при других обстоятельствах.
Когда возвращаюсь к тому месту, где оставила дочь, малышку там не наблюдаю.
Испугано оглядываюсь по сторонам, прикинув, куда бы дочка могла деться. Это мой самый жуткий страх – потерять ее.
– А вы не мой папа? – вдруг слышу ее тоненький, доносящийся из палаты. Из той самой палаты.
Мое сердце перестает биться, а я сама замираю в шоке.
– Нет. А что есть такие подозрения? – отвечает ей Чернов.
Мне при этом хватает пары секунд, чтобы из коридора оказаться в его палате.
– Малышка просто обозналась, – спешу вытащить ее из палаты и спрятать за спину.
Глава 6
Алина
Чернов внимательно смотрит на меня.
Я тоже зачем-то останавливаю на нем свой взгляд, хотя нам с Катюшей сейчас нужно бежать без оглядки. Ведь когда он узнает правду, может стать плохо. Плохо нам всем.
Спешу вытолкнуть дочку из палаты, но она, как назло, не торопится возвращаться в коридор.
Ловлю себя на мысли, что за эти годы Артур совсем не изменился. Все та же модельная стрижка, тот же цвет волос. Разве что черты лица стали грубее, но от этого не потеряли свой красоты.
Вспоминаю, как подолгу любовалась им, не веря своему счастью. Хотелось смотреть и смотреть, запускать пальцы в его волосы, нежно касаться колючей щетины на щеках.
Но теперь это все в прошлом. В прошлом, которое я не хочу вспоминать. Которому не место в нашей с Катей жизни. И я не хочу снова все испортить.
