– А вы не мой папа? – вдруг спрашивает она, заговорщически сузив глаза.
При этих словах что-то екает внутри. Но я не показываю вида.
– Нет. А что есть такие подозрения? – тоже щурюсь. Эта игра в гляделки мне нравится.
Но ее резко приходится прервать, потому что в палате неожиданно возникает моя Алина.
– Малышка просто обозналась, – она спешит схватить девочку и вытащить ее за дверь.
Глава 8
Алина
– Пойдем, – кивком указываю дочери на выход.
– Мамуль, ну, можно я останусь? На пять минут? – дочка складывает ладошки в молящем жесте.
Она делано надувает губки, как поступает обычно в таким случаях, и трясет передо мной прижатыми друг к другу ладонями.
И это частенько у нее срабатывает, потому что я мягкая и постоянно ведусь, не желая, чтобы мой ребенок расстраивался.
Но сейчас совсем иная ситуация. Кардинально другая.
Я не хочу оставлять ее с отцом, даже учитывая, что Артур ничего не помнит.
А вдруг Катюша привяжется к нему?
Что, если после начнутся ненужные вопросы?
Да и вообще моя девочка разочаруется, как только Чернов укатит в свою Москву.
А он уедет. Обязательно. Скорее всего, за ним пока просто не прислали охраняемый кортеж. Уверена, как только машина будет, мой бывший свалит в туман, потеряв ко мне и моей малышке всякий интерес.
– По-моему, надо соглашаться, – подначивает меня мужчина.
Он крутит в пальцах «Аленку», подаренную дочерью, а смотрит прямо на меня.
– Разберусь без ваших советов, – с раздражением отвечаю ему.
На самом деле, я просто боюсь. И очень. Чувствую, что если Артур меня вспомнит, а это может случиться в любой момент, ничего хорошего из этого не выйдет.
Страшно, что он надумает забрать себе дочь.
Когда-то мы мечтали о малыше, и мне казалось, что, когда узнаем о беременности, не будет никого счастливее.
Артур тогда сказал, что первой, непременно, должна родиться дочка. Он бы назвал ее Катей. «Екатерина Артуровна Чернова. Звучит ведь?» – примерялся он, воображая, что дочь будет обязательно похожа на меня. А после родится и сын. Наследник. А, может, и не один. Но сначала принцесса.
Сказать, что я была вне себя от счастья после таких разговоров – ничего не сказать. Я даже дышать боялась, чтобы не спугнуть эту эйфорию. Будто Камаз с апельсинами перевернулся именно на моей улице.
А в итоге…
В итоге я узнала о том, что беременна, когда вернулась в родной город полностью сломленной. Сидела на унитазе и рыдала. Казалось, что остатки моего мира, еще не добитые расставанием с Артуром, рушатся окончательно.
Я в буквальном смысле видела, как они на моих глазах превращаются в пыль.
И тогда мне стоило огромных усилий собрать все остатки и сказать уверенное «да» своей дочери. «Да» нашей с ней новой жизни. Разве я смогла бы избавиться от малышки? Нет. Никогда.
– Ну, мааамааа… – тянет дочка. – Мне в коридоре весь день тебя ждать? Я ведь устану, – маленькая манипулятора еще сильнее выпячивает губы.
«А за коридор можешь сказать спасибо своему отцу!», – чуть не вырывается у меня. Каким-то чудом выходит сдержать этот порыв.
– Ладно, хорошо! – сдаюсь я в итоге.
Скорее помою тут все, и быстрее мы уйдем. А сейчас только время трачу, вступая в бесполезную борьбу с дочерью.
– А вы почему шоколадку не едите? – интересуется Катюша, но, даже секунды Артуру не дав, переходит сразу к следующему вопросу, который, наверное, кажется ей более важным: – А хотите, покажу свои игрушки?
– В гости меня приглашаешь? – мужчина вскидывает брови. Наверное уже прикидывает, как я приглашу его в свою квартиру.
– Нет в рюкзачке, – Катя поворачивается к нему спиной, демонстрируя поклажу.
– Ого! – слишком неправдоподобно удивляется Артур. – У тебя, наверное, спина устала такую тяжесть таскать?
– Нет. Пустяки! – отмахивается от вопроса дочка. – Они легкие! Вот, хотите, сами посмотрите.
Я мотаю головой, будто сбрасываю наваждение.
Наверное, мне стоит поторопиться, пока память не вернулась к хозяину, и Артур не сложил дважды два, чтобы понять все.
Потому выхожу из палаты, на свой страх и риск оставляя там Катю, и бегу за тряпкой и ведром. Такую скорость я, кажется, не развивала давно.
Жутко нервничаю. Вода наливается слишком медленно. Я нервно стучу себя по бедру ладонью. Надеюсь, я все правильно сделала, позволив Катюше остаться. А то вдруг пока я тут с ведром вожусь, люди Чернова уже увозят мою дочь в неизвестном направлении.
От этих мыслей даже дурно становится. Еще больше ускоряюсь, едва не расплескивая всю воду из ведра на ходу.
А когда возвращаюсь в палату Артура, наблюдаю там интересную картину.
Глава 9
Алина
– Боже, Катюша! – вздыхаю, глядя, как мой ребенок пытается закрепить на макушке у Артура резинку с маленьким красным сердечком.
На нем уже красуются несколько заколок из одного набора, который дочь выпросила у меня в магазине буквально на днях.
Я еще думала, куда такие мелкие можно пристроить, но вот и пригодились, можно сказать.
Эти двое сидят на кровати, точнее, сидит Артур, а дочка стоит, склонившись над головой мужчины и прилагает все свое упорство, чтобы сделать из него «красавца».
– Что, мам? – откликается Катя, но тут же опять высовывает язык, изо всех сил стараясь навести «стильную» прическу.
– Ничего, – вдруг передумываю ругать ребенка.
В конце концов, Артур сам на это согласился. Пусть теперь сидит и терпит. А я не хочу лишний раз вступать с ним в диалог. Помню, слышала где-то, что память в таких случаях может возвращаться, когда пациент видит знакомых людей или предметы, слышит голос родных или какой-то разговор, наталкивающий его на определенные мысли. Так что пусть Чернов просто уедет в свою Москву, так ничего и не поняв.
Принимаюсь за мытье пола. Начинаю с дальнего угла палаты и собираюсь идти в заданном направлении, чтобы только не видеть. Кажется, ему понравилась моя задница? Вот пусть и смотрит.
Дочка спокойно рассказывает Артуру о том, какой он теперь красивый. Мужчина охотно верит, предлагая Катюше добавить ему на голову еще чего-нибудь.
– Так, я в туалет! – громко заявляет Катя. – Только никуда не уходите! У меня есть еще заколки! Мамуль, а где тут туалет?
– В конце коридора есть. Нужно повернуть направо. Справишься?
– Направо?! – дочь морщит носик, вспоминая правила.
– Правая рука – это та, который ты кушаешь.
– А! Поняла! – с воодушевлением отвечает ребенок. – Я сейчас! Быстро!
Малышка убегает из палаты, а обстановка становится напряженной.
Я прямо чувствую, что вот сейчас должно что-то произойти.
В голове почему-то нарастает навязчивый шум, а потом…
Наталкиваюсь на препятствие позади себя.
– Артур… – выдыхаю его имя, стараюсь увернуться.
Он так пахнет…
Я помню его запах. Помню каждое прикосновение. Горячее, жадное. От которого воспламенялась кожа.
Я еще я помню, как плохо было потом. Само ужасное, что только со мной случалось. Самое болезненное.
И я запомнила ту ненависть, с которой мой любимый мужчина смотрел на меня. Жгучую, выворачивающую все внутри меня. Испепеляющую до мелкой серой пыли.
Стараюсь увернуться, но Артур держит крепко.
Его руки уже на моей талии. Ненавистно и так желанно, что хочется задохнуться.
Мне требуются усилия, чтобы оттолкнуть его.
Высвободиться.
Сделать шаг назад.
Он просто не понимает!
Не знает всего!
Но стоит только вспомнить, как все изменится… Артур не захочет меня видеть.
– Ты знаешь, как меня зовут? – с удивлением интересуется мужчина.
Понимаю, что совершила ошибку, но спешу быстро исправить ее.
– Вся больница знает. Артур Чернов – бизнесмен из Москвы. Богатенький Буратино, и многие бы хотели… – недоговариваю. И так ясно. – Советую присмотреться к местным медсестричкам.
Он слишком близко.
Черт возьми!
Больше не удерживает, но я будто ощущаю его руки на своем теле.
– Я уже присмотрелся, – плотоядно разглядывая меня, сообщает Артур.
Мне нужно бежать!
Боже, я хочу убраться отсюда!
Делаю шаг назад и неуклюже задеваю ведро с водой.
Оно опрокидывается, заливая несвежей водой половину палаты. А я сама чуть не падаю, но вовремя оказываюсь подхваченной сильными руками Артура.
Близко.
Очень.
Слишком!
И смотрит прямо в глаза, оживляя в один миг все потаенные воспоминания.
– Красивые сережки, – вдруг произносит Артур.
– Могу подарить, если так нравятся, – трезвею я и снова пытаюсь высвободиться из его рук.
Позволяет.
Прикосновения так и горят на коже.
