Матвей Курилкин "Подземный Нижний"

– Маренин день, – вставил Демьян. – Среди многих рас не принято в этот день праздновать и веселиться – дескать, смерть славить нельзя. Мы, упыри, к этим расам не относимся, потому что многие обращённые сородичи как раз и переходят в своё время через условную смерть и перерождение. Марена нам не враг. Но я отвлёкся. Смысл в том, что нашу бедную Алису специально лишили праздника – даже двадцать девятого февраля родиться и то лучше, тут хотя бы каждые четыре года можно подарки получать и праздновать. Рождённым же в Маренин день приходится обходиться вовсе без празднования своего рождения. Который раз убеждаюсь – в родственники нашей Алисе достались совершенно безнравственные твари. Так себя вести с родной кровью могут только моральные деграданты!

– Это наплевать, я уже привыкла, – ответила девушка. – Тем более, приёмная мать мне даже иногда подарочки дарила, на следующий день уже. Так, чтобы отец не видел. Она меня жалела иногда… когда не злилась за измену отца. Я не о том. Я о том, что наш безумный домовой отчего-то никак не хотел оставлять меня в покое! Всё допытывался, когда же я на самом деле родилась! И непременно ему это надо было ночью узнать!

Сам домовой отчего-то не стал комментировать слова Алисы, так что пришлось Валерке. Он-то отлично понимал, чего этому неугомонному так приспичило.

– Ладно, не обращай внимания, не думаю, что с ним что-то не так. И потом, видишь, какие оладушки вкусные? Я попрошу – он больше не будет тебя напрасно ночью будить. И потом, какая разница? Двадцать пятого, так двадцать пятого. Лично у меня никаких предубеждений перед этим днём нет. Я вообще-то тоже побывал уже за речкой Смородиной, так что и плохих отношений с госпожой Мареной у меня быть не может. Интересно, она к тому же народу принадлежит, что и баба Яга? – Валерка тряхнул головой, отметая несвоевременные мысли. – Не важно. Важно то, что в документе именно так написано, а уж как фактически… если доведётся когда-нибудь узнать – будет хорошо, а нет, так и ладно. Главное, день рождения мы будем праздновать именно двадцать пятого ноября. Если ты не против, конечно.

Слова «в документе именно так написано» Птицын отдельно выделил интонацией, и очень надеялся, что до истинного адресата намёк дошёл.

– Не против, – девчонка слизнула длинным язычком варенье с губ. Алисино настроение по мере поглощения оладушков, явно исправлялось, – Только Валера, у меня-то нет хороших отношений с Мареной?

– Почему нет? Ты же всё-таки в моём клане. А значит, у нас у всех с ней хорошие отношения. Ну, надеюсь. В любом случае, я договорюсь, если что. У меня среди её подчинённых знакомые есть, не забывай.

После этого парень решил заткнуться. Дело в том, что по спине будто сквознячок прошёлся. Как будто кто-то очень могучий и чуждый вдруг скользнул по тебе заинтересованным взглядом. Может, показалось, но Птицын решил тему не развивать, во избежание.

В общем, мир в семье был восстановлен, и группа отправилась в поднадоевший Дзержинск, разговаривать с бывшей «детской работницей», что бы это ни значило. Нет, в целом понятно, но зачем такой работник нужен в кинотеатре, Валерка решительно не понимал – что ей там делать-то? «Наверное, в Союзе как-то по-другому принято было в кино ходить», – решил Птицын.

Явиться к Ирине Степановне просто так, без приглашения, было бы странно. На месте старушки Валерка решил бы, что к нему заявились какие-то мошенники и сейчас начнут лишать честно заработанной пенсии. Поэтому поступить решил так, как поступают все мошенники – замаскироваться под мелкого чиновника какого-нибудь государственного учреждения.

– Здравствуйте, Ирина Степановна! – улыбнулся парень. Улыбка была искренняя, потому что старушка, вопреки опасениям, дверь открыла сама, и выглядела вполне прилично для столь почтенного возраста. Во-первых, радостно, что человек сохраняет относительно цветущий вид после девяноста, во-вторых – гостям тоже хорошо. Намного проще общаться с человеком в здравом уме и твёрдой памяти.

– Здравствуйте, молодые люди, – слегка настороженно кивнула старушка. – Не припоминаю, чтобы мы были знакомы.

– Мы из социальной службы! – так же радостно доложил Птицын. – У нас обход тех, кто старше девяносто.

– Всё ясно, – вздохнула женщина. – Что-то всё более неуклюже, даже обидно! Что ж, в таком случае, могу сообщить, что вы напрасно стараетесь. Накоплений дома не держу, карточка хранится у моих детей. Предлагаю не тратить время, а употребить его на то, чтобы убраться отсюда подальше, потому что я сейчас же вызываю полицию. Предполагаю, что вам ничего не будет, но зачем вам потраченные время и нервы?!

С этими словами старушка закрыла дверь, и троица «мошенников» осталась разглядывать металлическое полотно. Валерка чувствовал себя ну очень глупо.

– А я говорил – начинать знакомство с обмана – неконструктивно, – не замедлил прокомментировать Демьян. – Это просто неуважение к пожилому возрасту собеседника.

– Признаю, был не прав. Но у настоящих мошенников же как-то получается!

– Настоящие мошенники этому долго учатся, – ответили из-за двери. – А ещё не стоят и не мнутся перед визитом к потенциальной жертве, переговариваясь приглушёнными голосами. По вам, молодой человек, невооружённым взглядом видно, что вы такой же чиновник, как я – балерина.

– А вы всё слышали, да? – расстроено уточнил Птицын, и подумал, что на балерину-то дама как раз очень похожа. По крайней мере, осанкой – как у Майи Плесецкой.

– Да, у меня очень острый слух, особенно, когда я пользуюсь слуховым аппаратом.

Дверь снова открылась, и троицу настороженно оглядели:

– Так всё-таки, с чем пожаловали, молодые люди? Разбередили вы моё любопытство.

– Да мы так и не придумали, – расстроено сказал Валерка, и тут же, мысленно обозвав себя идиотом, поправился: – В смысле, если скажем правду – вы нас за ненормальных примете, или испугаетесь. Скорее, испугаетесь, потому что доказать, что говорим правду, мы можем. Но хотели как-нибудь без крайних мер обойтись, и просто расспросить вас о прошлом. О работе в кинотеатре Родина.

– Вот как? – Женщина ощутимо помрачнела. – Стало ещё интереснее. Что ж, проходите.

Троица зашла внутрь. Птицыну пришлось неловко повернуться в дверях – парень и без того широк в плечах, а тут ещё в руках пара пакетов с подарками. Ну, что обычно требуется небогатым старикам – молоко, кефир, творог, всякие сладости к чаю, немного колбасных изделий. Он собирался представить это как помощь от социальной службы, а теперь как-то даже неловко было предложить. Ещё воспримет как подачку, некрасиво получится. И ведь судя по обстановке – помощь бы не помешала! Довольно чисто и опрятно, но всё очень, очень почтенного возраста. Такое ощущение, что с начала двухтысячных квартира стояла запечатанной – ни одной новой вещи. Ладно, телевизор с электронно-лучевой трубкой, но ведь даже домофона нет! Ванная и та – старая, чугунная. Ирина Степановна отправила гостей в уборную – руки помыть, вот Валерка и рассмотрел. Советское качество, конечно, но эмаль давно облупилась. Грустное зрелище. Чайник, который женщина поставила на плиту, тоже разменял уже не первый десяток лет.

– Итак, чем же вас заинтересовала моя работа в кинотеатре? И, самое главное, отчего вы решили, что я не поверю в ваши резоны?

– Понимаете, мы выяснили, что кинотеатр проклят, – Валерка решил, что со столь проницательной старушкой лучше быть честным. – Точнее, что там завелась тварь нави. Чтобы поймать, нужно выяснить, какая именно, а для этого нужно поговорить с теми, кто на себе ощутил действие проклятья.

– Согласна, звучит, как полный бред. И как же вы хотели доказать, что не являетесь беглыми пациентами психиатрической клиники?

– Просто Демьян – упырь, а Алиса – оборотень.

Пока говорил, Демьян медленно принял свой истинный вид, а Алиса просто сняла понравившуюся шляпку, выпуская на свободу пушистые ушки.

Ирина Степановна долго молчала. Птицын даже переживать начал, как бы какого-нибудь сердечного приступа от удивления не случилось. Но старушка оказалась гораздо крепче.

– Упыри и оборотни – это ведь нежить? – уточнила Ирина Степановна.

– Не совсем, – ответил Демьян. – Я вполне живой. Дышу, наслаждаюсь солнечным светом, вкусной едой и вниманием дам. Но да, мне требуется кровь для продолжения жизни. Обращённым упырям действительно приходится пройти через смерть, но после наши тела и души возвращаются к жизни, а не остаются мёртвыми. Алиса же и вовсе так же далека от понятия «нежить», как чистокровные люди. Напротив, то, что поселилось в кинотеатре, является нежитью в полной мере.

– А вы, молодой человек? К слову, вы представили своих спутников, а себя забыли.

– Валера меня зовут. И я человек. Вроде бы. Но это не точно.

– То есть для людей эти существа не опасны. По крайней мере, для некоторых. Что ж, это действительно шокирующие новости, но они не объясняют, для чего вам понадобилась я.

Дальше объяснял Демьян, потому что Птицын чувствовал себя как-то не так. Глупо себя чувствовал. Ирина Степановна его ужасно смущала – общаясь с ней, он себя чувствовал, как нашкодивший ученик, причём ученик начальных классов, перед строгой учительницей. «Надеюсь, с детьми она была более сердечной и ласковой, – думал парень. – Иначе не хотел бы я оказаться на их месте! Тот ещё детский работник!»

Демьяна строгий вид Марковой, напротив, ничуть не смущал. Обстоятельно и подробно, упырь рассказал, что компании требуется от Ирины Степановны, и даже пересказал то, что уже удалось узнать. Объяснил, что она единственная почти не пострадала от проклятья, а также перечислил, каким из видов нежити может оказаться то, что поселилось в кинотеатре.

– Пожалуй, я могу вам помочь, – кивнула старушка. – Даже уверена, что моя помощь окажется действенной. Но у меня будет одно условие. А точнее – я потребую платы. Информация – наиболее ценный товар. Так ведь сейчас говорят?

Валерка немного разочаровался. Ну как же, они собираются исполнить столь благородную миссию, очистить мир от зла, а эта вредная учительница не хочет входить в положение и помогать бесплатно. «С другой стороны, деньги ей не помешают, это очевидно, – подумал Птицын. – И что ей делать, если другим способом заработать уже никак не получится? Так что нечего рожу кривить!»

Однако оказалось, что старушке нужны вовсе не деньги. Цена, которую она потребовала за помощь удивила не только Валерку, но и Демьяна с Алисой.

– Я тоже хочу стать упырём, – сказала Ирина Степановна. – Вы сами говорили, что есть обращённые упыри – если я правильно понимаю, это те, кто изначально рождён человеком. Значит, такое превращение возможно и даже распространено. Моя цена – стать обращённым упырём.

– Вы ведь понимаете, что с этим не всё так просто? – уточнил Демьян. – Бытие упырём сочетает в себе несколько сложностей. Прежде всего, жажда крови и мёртвой плоти, о которой я уже упоминал. Если их не перебороть, то новообращённый вурдалак вряд ли остаётся довольным своей новой жизнью. Впрочем, не могу сказать точно – такие существа довольно быстро теряют разум и поговорить с ними, чтобы оценить чужие ощущения, не получается. Это главный, но не единственный минус нашей формы существования. Для вас это будет значить, что вы вряд ли сможете в дальнейшем следить за жизнью детей и внуков. Подумайте ещё раз, нужно ли вам это? Я понимаю, близость смерти должна вас пугать, но смерть – это ещё не конец существования, а риски довольно велики.

– Вот как раз то, что это не конец существования, меня и пугает, – ответила женщина. – А детей и внуков у меня нет.

А потом объяснила свою просьбу.

– Это враки всё, что в Советском Союзе не верили в бога, – не торопясь помешивая ложечкой чай, объясняла женщина. – Да, не так лубочно и демонстративно, как сейчас, но верили многие. И я в том числе. А уж когда это началось… тут трудно было не поверить, правда? Но даже несмотря на знание, я оказалась слишком слаба. Он сам говорил мне, что если я попытаюсь свести счёты с жизнью, меня ждут вечные муки. Но он обеспечил мне эти муки во сне, и я не выдержала. Попыталась сбежать, но не получилось. А он… он оставил меня в покое. Сказал, что теперь я всю оставшуюся жизнь буду питать его своим страхом, а после смерти стану ему женой. Такой, как он сам.

– Ератник, – ответил Демьян. – Ну, конечно это ератник. Да, не совсем обычный, но теперь это совершенно очевидно.

– Ну что? – спросила Ирина Степановна. – Стоит эта информация моего перерождения?

– Стоит, – кивнул упырь. – Точнее, теперь я понимаю, что если не так, то вас ждёт участь гораздо страшнее. И я не про муки ада. Не думаю, что бог настолько жесток, чтобы не простить вас. Но то, что вы станете ератницей – это точно. У вас явно есть колдовские способности, иначе он вас не выбрал бы. И как это отменить, я не знаю. Даже если мы окончательно упокоим ератника, вам это никак не поможет.

– А упырихой стать – точно поможет? – уточнила женщина.

– Упыри тоже не бессмертны. Но живём гораздо дольше. За это время вы найдёте способ избавиться от этого проклятья, и овладеть своими силами. Однако должен предупредить. Процесс перерождения крайне малоприятен. Смерть и рождение и по отдельности не слишком приятные процедуры, а уж когда они идут вместе, всё совсем худо, – и, повернувшись к Валерке с Алисой, добавил: – Нет, но какая пакость! Всё-таки на нашей стороне такой гадости не бывает, если только в самых глухих местах. А тут… огромный город, в котором сотни тысяч людей живут – и ератник. С ума сойти!

– Очень рад, что мы всё выяснили, но хотелось бы подробностей для тех, кто впервые слышит о ератниках, – проворчал Птицын.

– Всё расскажу. Но сначала думаю расплатиться с Ириной Степановной. Вам, друзья мои, лучше при этом процессе не присутствовать, и даже его не видеть.

– Что-то мне это сильно не нравится, – пробормотал Валерка, а Алиса уже выскочила из квартиры. Кажется, девушка что-то знала, и была с Демьяном полностью согласна.

– Не переживай, княже, ничего плохого я делать не стану, обещаю. И да, такие обещания лучше выполнять сразу, чтобы было, для кого их выполнять. Ирине Степановне предстоит очень тяжелые несколько дней, но поверь мне, вся та боль, которую ей придётся пережить, это не слишком большая плата, чтобы не стать ератницей!

Глава 6, в которой компания творит злодеяния и разрушает помолвку

Валерка тревожно поглядывал на окна, занавешенные изнутри старомодным тюлем. Никаких внешних эффектов с улицы было незаметно, но это только сильнее настораживало.

– Долго это будет происходить, не знаешь? – не выдержал Валерка. – И почему нам смотреть нельзя?

– Валера, это сакральный упыриный ритуал, – укоризненно посмотрела на него Алиса. – Откуда, по-твоему, я могу знать, что именно они там делают, и как долго? И смотреть нельзя как раз из-за того, что этот процесс – не для чужих глаз. Это только для Демьяна, Ирины Степановны, и Марены. Чужим там места нет. Но я догадываюсь, что там будет. Сейчас Демьян убьёт Ирину Степановну. Правильно убьёт. Но тело её останется нетленным, а спустя положенное время, Марена вернёт душу в тело. Не переживай, обязательно вернёт. Она иногда и без ритуала так поступает – вот хоть Андрея Иваныча вспомнить с ребятами.

Валерка едва сдержался, чтобы рвануть назад. Но сдержался всё-таки, потому что на самом деле он и сам догадывался, что предстоит старушке. Просто верить не хотел. Слово «перерождение» – оно ведь очень чётко всё объясняет, да и Демьян прямым текстом говорил. Это Птицыну было удобно думать, что упырь выражался метафорически.

– Надеюсь, у него хоть всё получится. Не хочу быть очередным Раскольниковым. От такого меня Лёха отмазывать не станет, и правильно сделает.

– Не волнуйся, Валера, ничего плохого с ней не произойдёт, я верю. Демьян – очень старый упырь. Он знает, как и что нужно делать. И ты сам говорил, Марена должна нам благоволить.

Валерка только молча пожал плечами. Он очень чётко представлял себе, как это выглядит со стороны. Пришли три странных человека и убили бабку. Она потом оживёт, но посторонние об этом вряд ли догадываются. Со стороны вся история выглядит самым отвратительным образом, и ничего с этим не поделаешь. «Просто не думай, – велел себе Птицын. – Если об этом задумываться – впору идти в полицию. С повинной. То-то Лёха обрадуется, если я ему сейчас позвоню с последними новостями!» В какой-то момент даже захотелось. В качестве маленькой мести за то, что старлей так пренебрежительно отнёсся к его проблемам с пьяными подрывниками поначалу. Потом подумал, что месть получится слишком жестокой.

А ещё Валерка впервые понял, по-настоящему и чётко, что существа, с которыми он дружит, а в некоторых даже влюблён – не люди. Не то чтобы раньше он был туп, но всё равно относился что к Андрею Ивановичу, что к Демьяну, что к другим встреченным существам именно как к людям, пусть и со своими особенностями. Ну да, кому-то нужна кровь и он живёт дольше, а кто-то боится серебра и умеет превращаться в животных. Но при этом они для Валерки всё равно оставались людьми. А сейчас парень вдруг чётко понял, что различия гораздо глубже. «Может быть, именно поэтому они все стараются жить по отдельности. Не смешиваются ни между собой, ни с людьми. Не сделал ли я ошибку, пытаясь сваять «межрасовый» клан? Не получится ли у меня Франкенштейн, который всё равно потом сам рассыплется?»

Неизвестно, куда завели бы Птицына размышления, но тут из подъезда вышел Демьян. Вид упырь имел слегка усталый, но при этом совершенно будничный, как будто не он только что прикончил безобидную бабушку.

– Князь, я тебя очень прошу – давай с ератником побыстрее закончим! Сил нет, как ненавижу эту пакость!

– Так поехали, – пожал плечами Валерка.

– Сначала на тёмную сторону тогда, ингредиентами закупиться. Эх, не хватает нам в клане приличного колдуна! Даже думать не хочется, что бы случилось, если бы Ирина Степановна померла сама и присоединилась к этой твари. Не знаю, с одной-то справимся ли, а уж с двумя… – Демьян покачал головой и замолчал, не договорив.

– Как там… Ирина Степановна? – спросил Птицын.

– Мертва, как и положено. Марена забрала её. Не переживай, Валерий. Через три дня вернётся. Марена благоволит нам.

– Угу… а если её за три дня обнаружат?

– Да и пускай, – пожал плечами Демьян. – Просто узнаем через Алексея, где её похоронили. Поможем из ямы выбраться.

Валерку слегка затошнило. Мало того, что прибили старушку, так ещё и могилу пойдут раскапывать. Одна надежда, что её не найдут раньше времени.

Эту историю было очень трудно выкинуть из головы. Птицын прекрасно понимал, что надо бы сосредоточиться на более важном деле – судя по оговоркам Демьяна, ератник – тварь опасная. Вот только что это за тварь, Валерка понятия не имел. Даже слова такого не слышал.

– Это мёртвый колдун. Знаешь, немного похоже на вампира, но намного опаснее. И это наша нечисть. Не совсем местная – в наших краях про такую только слышали. Но в целом да, на Руси водится. Сил у этого колдуна, порой, даже больше, чем при жизни было. Разум тоже сохранился почти в полной мере… да и сущность, в целом, не изменилась. Ератниками по своей воле становятся только самые чёрные, самые гадкие колдуны. Такие, что ваш Ляхов по сравнению с ними – ангел. И умерев, эти твари становятся только хуже. Остаться в Яви ератником может только душа тяжёлая. Такая, что ненависть и зло её к земле прижимает, не даёт уйти. Чем более мерзким был колдун, тем меньше он теряет. Разума, сил, памяти. Считается, что часть души ератника всё-таки отлетает после смерти, но только незапятнанная злом. Но что-то всё-таки уходит от любого, и поэтому тварь навсегда становится неполноценной. Эту неполноценность они и пытаются компенсировать страданиями любого, кто попадёт на их территорию. И они бывают очень изобретательны в том, чтобы заставить людей страдать.

– Если честно, звучит как детская страшилка, – признался Валерка.

– Да, вот только эта детская страшилка вполне может прибить нас всех своим колдовством. Колдуны – они не только проклятьями сильны, они и в прямом столкновении много неприятностей доставить могут.

– Что ж он, раз такой сильный, нас убить не попытался, когда мы в кинотеатре ночевали? – подозрительно спросила Алиса. Или проклятья насылал?

– Нас проклятья не проймут, у нас ведун есть, – отмахнулся Демьян, как от чего-то само собой разумеющегося. – Нет, не думаю. Скорее эта тварь таилась. Надеялась, что мы оставим её в покое. Ератники – существа злые, но не безумные. Этот понимал, что по его душу пришли. Знал, что может и не выдержать боя – так зачем напрасно рисковать? К слову, нам очень повезло, что он не решился тогда. Без подготовки одна была надежда – что князь нас на ту сторону бы увёл.

– Так может, на помощь кого-нибудь позвать? – спросила Алиса. – Хоть того же Андрея Иваныча с ребятами?

– Оттого, что мы большой компанией набьёмся в здание, проще нам не будет, – покачал головой Демьян. – И это время, которое потребуется, чтобы их сюда привести. Нам же лучше напротив, поторопиться. Ератник уже почувствовал, что «невесты» у него больше нет. Наверняка догадался, почему так получилось. Не нужно нам, чтобы он тоже успел подготовиться.

С такими аргументами спорить было бессмысленно, и Валерка направился сначала на тёмную сторону, а потом, когда Демьян ураганом пронёсся по лавкам, обратно в верхний город.

Вот теперь погода как раз соответствовала делу, которым предстояло заниматься охотникам на нежить. Даже стемнело раньше времени. Не из-за астрономических аномалий, а из-за тяжёлых туч, которые успели собраться за то время, пока троица была на тёмной стороне. Свинцово-серые рыхлые валы осыпали город мелкой, противной крошкой, и было непонятно, дождь это или снег. Валерка снова почувствовал себя новичком за рулём – в такую погоду он ещё не попадал, дорога леденела буквально на глазах, никакие шипы не спасали. Хорошо, ландшафт в городе плоский, а то любая горка могла стать непреодолимым препятствием.

Как апофеоз, именно над кинотеатром, ювелирно и точно, разошлись тучи. Когда компания подошла к зданию, мутноватый, грязный луч солнца рухнул на обветшалую крышу и полощущуюся на ветру тряпку фальшивого фасада.

Валерка старался не обращать внимания на запах старого тлена от здания, убеждал себя, что ему лишь кажется – слишком ветрено. Однако мерзкий, прогорклый аромат об этом будто не знал. Забивался в ноздри, колкими пылинками оседал в горле, отчего хотелось кашлять и чихать. Эту мерзкую вонь не забивал даже аромат колдовского состава, который Демьян с трудом поджёг, когда они подошли. Компания обогнула всё здание по кругу, пытаясь найти место, с которого дым будет сносить именно в сторону здания, но ветер постоянно менял своё направление. Будто специально задался целью оградить стены строения от посягательств лёгкого белого дымка.

Смесь из трав и ещё каких-то ингредиентов погасла, задутая очередным порывом. Демьян терпеливо запалил её снова, и больше не пытаясь проделать всё по правилам, просто направился внутрь. Валерка с Алисой двинулись за ним.

Когда компания зашла в кинотеатр, стало ещё хуже. Чувства будто обострились многократно. Сначала Валерка ничего не слышал, кроме завывания ветра снаружи и хлопков выцветшей тряпки фасада, а потом услышал его. Отчётливый звук когтей, цокающих по отполированному граниту. Он шёл навстречу незваным гостям. Он шёл за ними, потому что они его обидели. Забрали то, что он предназначал для себя. Он. Тот, кто поселился здесь раньше города, и даже раньше народа, который этот город построил. Он родился раньше, чем появился язык, на котором говорят местные жители, и он не собирался прощать, что его лишили того, что он считал своим.

Дверь за спиной без скрипа притворилась, отсекая последние лучи света из открытого прохода. Все трое замерли, прислушиваясь. Сначала казалось, что он уже близко, но потом Птицын понял – нет, он наверху, на втором или третьем этаже. В сгустившемся мраке парень пристально вглядывался в лестничный пролёт, ожидая его появления. Парень так безраздельно сконцентрировался на этой задаче, что даже ни о чём не думал. И потому совершенно пропустил момент, когда исчез Демьян. Вот только что упырь был рядом, Валерка почти чувствовал его плечо по правую руку от себя, и вдруг упыря уже нет, глиняная лампадка со стуком катится куда-то в сторону выхода, а они с Алисой стоят теперь уже вдвоём, вслушиваясь в неторопливые шаги нежити где-то наверху.

Всё пошло не по плану с самого начала, но осознать это оказалось трудно. Мысли как будто терялись в извилинах мозга, подавляемые этим оглушающим звуком цоканья когтей и запахом тлена в носу. Птицын бросил взгляд по сторонам, пытаясь разглядеть, куда делся Демьян, но зрение, так хорошо работавшее обычно в темноте, начало отказывать. Сообразив, что Демьяна можно искать вечно, Валерка рванул наверх, навстречу ератнику. Не захотел ждать, когда их по одному повыбивают.

Любовно подготовленный самопал с мелкорубленым серебром в стволе так и остался на поясе. Слишком уж вольно обращается с огнём эта тварь, вряд ли даст запалить фитиль. Парень схватился за пистолет – пули в нём тоже серебряные. Ну и кастет на левой руке. Только хватит ли? Каждое движение давалось с трудом, будто под водой бежишь. И тишина давит, пригибает к полу, как будто тяжёлое, душное одеяло. Парень вбежал или, точнее, втащился на второй этаж. Цоканье звучало по-прежнему впереди, и он начал подниматься дальше.

Валерка понял, что позволил себя обмануть только когда был уже на верхних ступеньках – коридор, ведущий к аппаратной, был совершенно пуст. Птицын успел обернуться, но что-то сделать – нет.

Мёртвый колдун двигался молниеносно. Резко, неуловимо для глаз прыгнул, и его костлявое плечо ударило Валерку в подбородок с силой тарана. Голова запрокинулась, парень упал на спину, в глазах у него запрыгали чёрные искры. Одной рукой колдун зажал рот и нос. Запах тлена стал невыносимым, он ввинчивался в лёгкие, выжигая даже тот кислород, который там оставался. Когтистой лапой ератник разорвал куртку на груди и кожу под ней. Рука с кастетом оказалась прижата к боку – не пошевелить. Валерка приставил пистолет к груди твари и несколько раз нажал на спуск. Тварь дёргалась, но Валерку не отпустила. Хватка не ослабла. Наоборот, когти на лице стали сжиматься ещё сильнее.

От боли область зрения сузилась. Валерка видел только лицо ератника с дырой на месте сгнившего носа и глаза – круглые, жёлтые, как у совы, с чёрными провалами зрачков. На периферии, там, где зрение расплывалось от боли, взметнулась вторая рука.

«Сейчас горло вскроет», – мелькнула паническая мысль. Хотя не такая уж паническая – то ли от боли, то ли от нехватки воздуха, страх уже практически ушёл. Валерка пытался сопротивляться только потому, что знал – это необходимо. Собственного желания не было. Хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Тварь как будто любовалась моментом. Лапа поднималась медленно, а потом замерла в верхней точке траектории. Всего на секунду. А потом всё вокруг вдруг осветилось ярким жёлтым светом. Ератника снесло с Птицына, а следом лицо обожгло диким жаром.

Валерка жадно вдохнул обжигающий воздух, с трудом приподнял лицо, отчего стало ещё жарче. Несколькими ступенями ниже стояла разъярённая огненная лисица с двумя хвостами. Резкий прыжок, и объятая жёлтым пламенем лиса перелетает через Валерку, скрываясь в аппаратной.

Кажется, жар немного выбил тяжёлую, чёрную муть из головы – Птицын, наконец, смог шевелиться быстрее. Парень рванул следом за Алисой, в аппаратную, и как раз успел поймать её. Точнее, не успел увернуться – в грудь ударило тяжёлым и обжигающим, и только повалившись на пол, Птицын понял, что это тело лисички.

Что-то предпринять по этому поводу парень не успел, потому что следом навалился ератник. Тварь выглядела гораздо хуже. От лица остался только один глаз, остальное превратилось в головёшку. Но сил у него было ещё много. Только и у Валерки в голове муть окончательно исчезла. Птицын ударил прямо в сохранившийся глаз. Раз, другой, а когда ератник откатился назад, вывернулся из-под тела Алисы, и сам прыгнул на отползающую тварь. Приземлился обеими ногами, с удовольствием услышал, как хрустнул позвоночник и начал вбивать серебряные шипы кастета в остатки лица твари. Бил, пока ератник не перестал дёргаться.

Валерка поднялся и подошёл к Алисе. Девчонка уже «погасла» – теперь она снова была обычной лисицей, без языков пламени, обнимающих тело. Правда, хвостов всё ещё было два. Лиса лежала на боку, глаза её были закрыты, но грудь поднималась от дыхания, и Валерка облегчённо выдохнул. Жива! Осталось найти Демьяна.