Наедине с драконом 2. Первый встречный, безупречный
Анна Гаврилова
Яся Недотрога
Наедине с драконом 2
Когда всё плохо, есть только одна надежда – на чудо. В моём случае – на дракона, которому можно продать ценное зелье, и благополучно покрыть долги.
Зелье я сварила, тут всё просто. Проблемой стал сам дракон – он оказался симпатичным, весёлым и совершенно неженатым. Настолько неженатым, что, оставшись с ним наедине, я оказалась в крайне щекотливой ситуации. Более того – в ситуации, из которой меня не намерены выпускать!
Яся Недотрога, Анна Гаврилова
Наедине с драконом 2. Первый встречный, безупречный
1.
– Ну всё это конец, – сказала Элина, тяжело опускаясь на пуфик.
Я посмотрела с тревогой, ещё не веря, а она…
– Мы снова в минусе, Тионна, и на этот раз окончательно. Долг арендодателю вырос до пятидесяти золотых, а поставщикам должны ещё больше. Нам никогда не заработать таких денег.
– Да быть такого не может, – выдохнула я. Цифры были ошеломительными. – Последняя распродажа дала отличную выручку, а наша новинка…
– Нашу новинку уже повторили все лавки в округе, – сообщила Элина. – Ты разве не видишь, как упали продажи?
Я видела, но…
– Мы банкроты, Тионна, – припечатала подруга. Это было самое страшное, что она могла сказать.
Уж чего, а такого заявления я не ожидала. Слова Эли, которая вела нашу бухгалтерию, были чем-то потусторонним. В голове не укладывалось вообще всё!
Наша кондитерская была очень популярна, мы обе трудились с утра до ночи. Придумывали такие сладости, что про нас даже в Столичном вестнике однажды написали. И тут такое… Вместо взлёта, который ожидали после распродажи и запуска новой фигурной карамели, крах.
Не в силах осознать новости, я сделала два шага к высокому, подобному тем, что устанавливают в барах, табурету.
Окинула взглядом пространство – оно было модным, красивым, в него было вложено много сил.
– Да не может быть, – выдохнула я.
– Ещё как может. – У Элины аж слезы проступили. – Правы были родители, торговля это не наше. Благовоспитанным приличным девицам нужно сидеть дома и… И-и-и!
Подруга не выдержала, разрыдалась, и вот теперь я поверила. Если стальная Эли плачет, значит хуже некуда. Значит действительно всё.
И так горько стало, так грустно…
Я тоже хлюпнула носом, но невольно отвлеклась. За большим витринным окном нарисовалась тучная и слишком уж знакомая фигура нашего арендодателя. Пришлось собраться и рявкнуть:
– Элина, уйди!
Невзирая на рёв, подруга услышала и, подскочив, скрылась в хозяйственных помещениях. А я выпрямилась, нацепила улыбку и приготовилась принять очередной бой.
Господин Андре. Изначально, при заключении договора аренды, он был мил и всячески нас подбадривал, а потом вскрылась змеиная натура.
Вы видели тучных змей? Таких, у которых обхват живота раз в пять шире, чем плечи? Вот и я не видела. Всегда считала, что ядовитый характер присущ людям тощим, недокормленным, вроде моей мачехи. А оказалось, что нет.
Он начал впрыскивать яд спустя пару месяцев после нашего переезда. Мы только-только закончили ремонт и открыли лавку, когда арендодатель в самых мягких выражениях сообщил, что наша затея ерунда. Мол, вы, девушки, не торговки. Ничего в этих процессах не понимаете и непременно разоритесь.
Он пристально следил за нашими делами и тыкал носом в каждую мелочь. Все полтора года, которые существовал наш бизнес, словно крылья срезал.
Вот и теперь…
Звякнул дверной колокольчик, Андре появился на пороге. От ароматов, витавших в лавке, у толстяка потекли слюнки – он даже сглотнул.
Но…
– Тионна, милая, доброго дня. – Господин вежливо приподнял шляпу.
– Здравствуйте. – Я беззаботно улыбнулась.
И тут же услышала заданный самым ласковым голосом вопрос:
– Когда вы с Эличкой планируете рассчитаться с долгами за аренду?
– Мм-м… В ближайшее время, разумеется.
– О! Милая моя Тионна, я слышу такие обещания уже год.
Это было правдой. Неприятной, но не такой уж для нашего арендодателя катастрофичной. Ведь на все наши долги Андре наложил процент кредитора, который был в три раза выше, чем выставлял банк.
Будь процент кредита нормальным, мы бы задолжали не пятьдесят золотых, а двадцать. Андре нас, в каком-то смысле, обкрадывал, так к чему изображать страдания? Наши долги толстяку выгодны.
– Мы обязательно всё вернём, – повторила я максимально миролюбиво.
Андре, который обычно демонстрировал сдержанность, неожиданно заржал.
Это было столь же внезапно, как слезы Эли. Я просто стояла и хлопала глазами, а потом услышала уже издевательское:
– Девушки, хватит витать в облаках. Собирайте вещи и езжайте домой, под бок к мамкам и нянькам. Ваши счета, так и быть, лично перешлю вашим родителям.
Что ж, вполне логично. Но у меня голова закружилась.
Полтора года назад мы с Элиной смогли отстоять право на то, чтобы попробовать себя в жизни. Это был даже не вызов, а настоящий подвиг с нашей стороны.
Ведь у нас, на юге, дорога для приличных, не обделенных приданым девушек только одна – к брачному алтарю. И пусть мы обе ничего против замужества не имели, но для начала хотелось повидать мир. Найти своё место, попробовать себя в чём-то ещё.
Убедиться, что мы нечто большее, нежели приложение к своим уважаемым, состоятельным отцам.
Семьи были, разумеется, против.
– Девушки не умеют вести серьёзные дела, – цедил мой папа.
– Да какие из вас кондитеры? – вопил Элинкин отец. – Вы две мечтательные дурочки, не больше!
Но мы настояли, мы добились… И сначала всё складывалось неплохо, но кто знал, что наши замечательные, новаторские идеи начнут копировать?
Кто знал, что Андре, чтоб ему подавиться, задерёт процент?
Кто знал…
Кто…
– Нам нужен примерно месяц, чтобы закрыться, – наконец перешла к конкретике я. Посчитала, что скрывать факт скорого закрытия бессмысленно.
Но, судя по довольной морде, Андре был осведомлен о наших трудностях не хуже, чем Элина.
– Месяц? – мужчина издевательски фыркнул.
Выдержал паузу и, не терпящим возражений тоном, принялся озвучивать собственный вариант.
Пятьдесят золотых – слишком мало, чтобы терпеть нас столько времени. Андре собирался отправить послания отцам незамедлительно и нового арендатора, чей взнос поможет покрыть издержки, уже отыскал.
Когда озвучил его имя, у меня земля ушла из-под ног. Андре собирался сдать лавку нашему главному конкуренту, господину Ширису. Тому самому, который первым копировал все наши новинки и нещадно демпинговал на них цены.
Любители кондитерских изысков знали – если что-то новое появилось «у девочек», то скоро это появится и у Шириса, но значительно дешевле. Ширис мог торговать ниже себестоимости, чтобы переманить клиентов, а мы – нет.
У нас просто не было такого запаса финансовой прочности как у него.
Впрочем, и это ещё не всё.
Андре намеревался сдать лавку вместе с нашими прекрасными полками, витринами и оснащённой по лучшему слову техники кухней. Оборудование было нашим, но Андре уведомил, что забирает его за долги.
Вообразив, как вся наша лавка, целиком, переходит в липкие лапы Шириса, я чуть не взвыла.
Это был повод разозлиться и напомнить Андре про заключённый между нами официальный договор.
– Согласно договору, срок нашего выселения – месяц, – сказала я.
– Пфф. – Даже не повёл бровью арендодатель.
Потом заявил в лоб, без всякой вежливости:
– Да плевать на ваши бумажки. Всё, Тионна. Шутки закончились, моё безграничное терпение – тоже. Съезжайте.
Я сделала глубокий, призванный утихомирить нервы вдох.
– Три недели.
– Три дня, – расплылся в жабьей улыбке Андре.
Я прямо-таки взвилась. Едва удержалась от того, чтобы впечатать в его лоб кремовое пирожное, а потом взять вафельную трубочку, и засунуть…
– Две недели! – Моя новая реплика.
– Три дня.
Я призвала всё своё терпение и продолжила торговаться. Нам нужно время, и трёх дней мало.
В итоге мы сошлись на неделе, но письма родителям Андре намеревался выслать уже завтра. Слушать какие-либо доводы, да даже мольбы об отсрочке этого позора он не желал.
Я представила как обрадуется мачеха, и внутри поднялась буря.
Даже не знаю что хуже – мачеха или заполучивший нашу лавку конкурент.
Нас припёрли к стенке, и шансов на спасение уже не было, зато имелся призрачный шанс минимизировать потери… За него-то я и уценивалась! Выпроводив Андре, я отправилась в хозяйственную часть, в крошечный кабинет, где Элина занималась бухгалтерией.
Подруга по-прежнему рыдала, теперь прямо над отчётами. Роняла солёные капли, которые планомерно превращали бумаги в непойми что.
