4. Когда же оружие притупится и острия обломаются, силы подорвутся и средства иссякнут, князья[10 - О слове «князь» здесь и всюду ниже см. примечания к главе II.В переводе текста главы II мною употребляется слово «князья». Так я передаю по-русски китайское обозначение «чжухоу». Такой перевод является обычным в китаеведческой практике, и я не нахожу нужным его менять. К тому же я считаю его правильным и по существу, так как русское слово «князья» может служить и служит общим обозначением владетелей представленных в истории различных типов государственных образований, за исключением носителей верховной власти, стоящей – номинально или фактически – над властью отдельных «князей». Именно такой смысл и имеет китайское чжухоу. В связи с этим предупреждаю, что всюду в дальнейшем у меня будет встречаться слово «князь». Этим общим наименованием я позволяю себе передать все те титулы владетельных князей, которые существовали в период Чуньцю. Как известно, это – титулы «гун», «хоу», «бо», «цзы и «нань». Конечно, в этих разных титулах отражается известная градация в положении (по крайней мере, в «юридическом» смысле) правителей отдельных владений того времени, но мне кажется, что отразить эту градацию в переводе следует только тогда, когда переводится текст, где эта градация играет существенную роль. Когда же этого нет, всех этих владетелей можно обозначать общим словом «князья», тем более что такое общее обозначение их существует и в китайской истории: это – слово «чжухоу», то есть как раз то, которое в этой главе и дано. При этом как в русском слове «князья» один из титулов служит обобщающим обозначением всех прочих, так и в китайском «чжухоу» в качестве обобщающего обозначения взят также один из титулов – «хоу».Я употребляю русское «князь» для обозначения владетелей времен Чуньцю, входящих в общую категорию «чжухоу», но не для обозначения чжоуских правителей, титул которых был, как известно, «ван». Этот титул я передаю русским «царь». Конечно, это возможно только для тех времен, но не для позднейших, когда «ван» получило значение «князь», «принц». Для передачи еще одного титула, встречающегося в памятниках того времени, титула «ди», я сохраняю принятый перевод «император». Поясняю, что во всех этих случаях я говорю о переводческой передаче китайских обозначений; вопрос об историческом существе той власти, которая обозначалась каким-либо из этих титулов, совершенно особый.], воспользовавшись твоей слабостью, поднимутся на тебя. Пусть тогда у тебя и будут умные слуги, после этого ничего поделать не сможешь.
5. Поэтому на войне слышали об успехе при быстроте ее, даже при неискусности ее ведения, и не видели еще успеха при продолжительности ее, даже при искусности ее ведения.
6. Никогда еще не бывало, чтобы война продолжалась долго и это было бы выгодно государству. Поэтому тот, кто не понимает до конца всего вреда от войны, не может понять до конца и всю выгоду от войны.
7. Тот, кто умеет вести войну, два раза набора не производит, три раза провианта не грузит; снаряжение берет из своего государства, провиант же берет у противника. Поэтому у него и хватает пищи для солдат.
8. Во время войны государство беднеет оттого, что возят далеко провиант. Когда провиант нужно возить далеко, народ беднеет.
9. Те, кто находится поблизости от армии, продают дорого; а когда они продают дорого, средства у народа истощаются; когда же средства истощаются, выполнять повинности трудно.
10. Силы подрываются, средства иссякают, у себя в стране – в домах пусто[11 - Слово «чжун-юань» я перевожу здесь русским «страна». Собственно говоря, этим словом обозначалась центральная равнинная часть территории Китая, расположенная по течению Хуанхэ, особенно земли, составляющие ныне провинции Шаньдун и Хэнань. Некоторые комментаторы так и считают, прибегая в связи с этим к крайне искусственному толкованию этого места трактата, как это делает, например, Сорай. Основой такого их толкования служит соображение, что Сунь-цзы, находившийся в княжестве У, не мог назвать так территорию своего княжества: оно было расположено к югу от Янцзы-цзяна по нижнему течению этой реки. Однако не нужно забывать, что это же слово получило значение «страны» вообще. Поэтому вполне возможно, что в таком смысле оно и здесь употреблено.]; имущество народа уменьшается на семь десятых; имущество правителя – боевые колесницы поломаны, кони изнурены; шлемы, панцири, луки и стрелы, рогатины и малые щиты, пики и большие щиты, волы и повозки – все это уменьшается на шесть десятых[12 - Выражение «цюню» одни понимали как «волы, поставляемые сельскими общинами», другие – как «большие волы», основываясь на том, что слово «цю» может значить «большой». Я ставлю по-русски просто слово «волы», считая в то же время, что предыдущий текст совершенно ясно указывает, что здесь речь идет о волах, поставляемых общинами. Оснований для того, чтобы считать слово «цю» в сочетаниях «цюи» и «цюню» различным по смыслу, нет никаких, тем более что речь все время идет об одном и том же. Кроме того, нигде во всем трактате нет ни одного случая употребления иероглифа «цю» в значении «большой». Поэтому толкование Ли Цюаня, к которому с некоторыми оговорками присоединяется и Сорай, должно быть безусловно отвергнуто.].
11. Поэтому умный полководец старается кормиться за счет противника. При этом один фунт пищи противника соответствует двадцати фунтам своей; один пуд отрубей и соломы противника соответствует двадцати пудам своей[13 - Я позволил себе на место китайских «чжун» и «дань» поставить русские «фунт» и «пуд». Конечно, это не соответствует действительным весовым соотношениям этих мер. Кроме того, китайские «чжун» и «дань» – меры сыпучих тел, а не веса, и по-русски следовало бы взять что-либо вроде «четверти» и «гарнца». Но дело здесь не в точных мерах. Сунь-цзы просто указывает на то, что известное количество провианта и фуража, полученное на месте, по своему значению во много раз превышает то же количество, доставляемое издалека, или, иначе говоря, экономически гораздо выгоднее получить то, что нужно, на месте, чем возить издалека. Так как в данной фразе Сунь-цзы единственно важна именно эта мысль, я и позволил себе, чтобы сразу сделать ее ясной для русского читателя, на место ничего не говорящих русскому слуху названий древних китайских мер подставить знакомые русские слова. О реальной величине «чжун» и «дань» сведения дают все комментаторы. Кода в переводе на современные японские меры исчисляет один чжун в шесть коку и четыре то, один дань – в 20 коку (Кода, Оба, цит. соч., с. 81). Это составляет 32,7 бушеля (1 чжун) и 99,2 бушеля (1 дань).].
12. Убивает противника ярость, захватывает его богатства жадность.
13. Если при сражении на колесницах захватят десять и более колесниц, раздай их в награду тем, кто первый их захватил, и перемени на них знамена. Перемешай эти колесницы со своими и поезжай на них. С солдатами же обращайся хорошо и заботься о них. Это и называется: победить противника и увеличить свою силу[14 - Сорай дает совершенно иное толкование этому месту II главы. По его мнению, Сунь-цзы здесь говорит о том, чтобы передать отнятые от противника колесницы самим же сдавшимся неприятельским воинам, именно тем, кто первыми изъявил покорность. Иначе говоря, Сорай предполагает, что захват колесниц противника происходит путем сдачи воинов противника. Таким образом, можно воздействовать на психологию сдавшихся и привлечь их на свою сторону, а с другой – подействовать и на прочих, побуждая их к сдаче. Однако на всякий случай следует принимать и некоторые меры предосторожности, а именно: на колесницах вперемежку со сдавшимися следует рассадить и своих воинов или же сдавшихся раньше и уже проверенных, рассадить так, чтобы из троих воинов, составлявших команду колесницы, один или двое были вполне надежными.Такое понимание основано на толковании одного слова текста – указательного местоимения «ци», которое в этом абзаце встречается два раза. Сорай считает, что это местоимение должно указывать на одно и то же. В первый раз оно встречается в словосочетании «отдай в награду тем, кто первым…» и т. д., во второй раз – в словосочетании «перемени на них (собственно: «те») знамена». Так как во втором случае совершенно ясно, что местоимение «те» указывает на знамена, находящиеся на отнятых колесницах, то и в первом случае «тем» должно относиться к противнику, то есть фраза должна иметь смысл «отдай их в награду тем, кто первым сдался» (Сорай, цит. соч., с. 45).Эта аргументация вполне основательна, но все же принять толкование Сорая нельзя. Ведь если следовать его толкованию, то слово «дэ» нужно будет понимать как «сдаваться», в то время как оно означает «овладевать». Могут сказать, что это чисто словарный подход к делу. Вряд ли это, однако, правильно: в знаменитом приказе У-цзы перед битвой при Си-хэ, приведенном в VI главе его трактата, именно этот глагол употреблен в приложении к колесницам, и именно в смысле «захватывать». «Командиры и солдаты, – говорит этот полководец, – каждому из вас предстоит встретиться – кому с колесницами противника, кому с его пехотой, кому с его конницей. Помните, что, если каждая колесница не захватит («дэ») колесницы противника, каждый всадник не захватит его всадника, каждый пехотинец не захватит его пехотинца, пусть мы и разобьем его армию, все равно заслуг не будет ни у кого». Совершенно ясно, что этот глагол применяется именно в смысле захвата трофеев. Поэтому понимание его как «сдаваться» представляет исключительную натяжку. Далее, если следовать Сораю, то глагол «перемешивать» следует отнести к солдатам: «перемешай солдат на колесницах – своих с только что захваченными». Но грамматически ясно, что в словосочетании «чэ цза» этот глагол относится к колеснице, других слов в этом сочетании нет и не может даже подразумеваться, так как последующий знак свидетельствует, что мысль словосочетания закончена. В таком случае получается вполне реальный смысл: перемешать, смешать захваченные колесницы со своими, то есть включить их в состав своих сил. Два же одинаковых местоимения можно отнести к колесницам противника и перевести всю фразу так: «раздай (их) в награду тем, кто первым их захватил, и перемени на них знамена».].
14. Война любит победу и не любит продолжительности.
15. Поэтому полководец, понимающий войну, есть властитель судеб народа, есть хозяин безопасности государства.
Глава III
Стратегическое нападение
1. Сунь-цзы сказал: по правилам ведения войны наилучшее – сохранить государство противника в целости, на втором месте – сокрушить это государство. Наилучшее – сохранить армию противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить бригаду противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить батальон противника в целости, на втором месте – разбить его. Наилучшее – сохранить роту противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить взвод противника в целости, на втором месте – разбить его[15 - Считаю возможным дать русские наименования «взвод», «батальон» и т. д. на том основании, что относительно, с точки зрения последовательности войсковых подразделений, эти наименования соответствуют китайским. В китайской армии – по данным Чжоу Ли – в период Чжоу самым мелким подразделением была пятерка (кит. «У»), к ней я прилагаю русское название «взвод»; соединение из пяти взводов, то есть 25 человек, составляло следующую единицу, переводимую словом «рота» (кит. «лян») далее идет батальон – соединение из четырех рот, 100 человек (кит. «цзу»); затем бригада (кит. «люй») – соединение из пяти батальонов, то есть 500 человек; далее идет дивизия (кит. «си») – соединение пяти бригад, то есть 2500 человек; пять дивизий, то есть 12 500 человек, составляли армию (кит. цзюнь). Однако самым крупным соединением во время похода были «три армии», то есть войсковая группа в 37 500 человек, в которой одна армия, располагающаяся впереди, получала значение авангардной, другая, которая располагалась в центре и при которой находился главнокомандующий, называлась центральной, а третья, прикрывающая тыл, была армией арьергарда. В переводе к такой группе я также прилагаю русское слово «армия», так как, несомненно, китайское «сань цзюнь» – три армии – понималось как армия в широком смысле слова. Это были те силы, которые, по чжоускому праву, могло иметь так называемое «большое государство», то есть с правителем с титулом «гун» или «хоу»; «средние государства», с правителем с титулом «бо», имели только две армии, то есть 25 000 человек; «малые государства», с правителем с титулом «цзы» или «нань», могли иметь только одну армию, то есть 12 000 человек. Сам же чжоуский ван имел шесть армий, то есть 75 000 человек. Поэтому несомненно, что все эти названия – «лю цзюнь», «сань цзюнь», «лянь цзюнь» и «цзюнь» – имели значение «армии» в широком смысле слова.Заметим попутно, что это положение об армиях требует больших оговорок. Нам известно, например, что гун и хоу могли иметь тысячу боевых колесниц. Если же учесть, что каждой колеснице придавалось сто человек строевой и нестроевой команды, получается, что такой правитель мог иметь стотысячную армию. Кроме того, из других трактатов по военному искусству мы узнаем о несколько иной системе войсковых подразделений (например, у Вэй Ляо-цзы, в Лю тао, в «Диалогах» Ли Вэй-гуна). Несомненно, что не только подвергался различным изменениям чжоуский устав, но вырабатывались свои порядки в разных крупных и по существу совершенно независимых от чжоуского дома княжествах или царствах.]. Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить – это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь.
2. Поэтому самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска. Самое худшее – осаждать крепости. По правилам осады крепостей такая осада должна производиться лишь тогда, когда это неизбежно. Подготовка больших щитов, осадных колесниц, возведение насыпей, заготовка снаряжения требует три месяца; однако полководец, не будучи в состоянии преодолеть свое нетерпение, посылает своих солдат на приступ, словно муравьев; при этом одна треть офицеров и солдат[8 - В тексте трактата, приводимом «Камбун тайкэй», воспроизводящем, как сказано в вводной части настоящей работы, циньскую редакцию, стоят иероглифы […]. Это значит, что речь идет о потерях только офицерского состава. Считая, как это делает большинство комментаторов, это явно нелепым, перевожу это место согласно тексту, приведенному в Тун дянь, где дается […].] оказывается убитыми, а крепость остается невзятой. Таковы гибельные последствия осады.
3. Поэтому тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь; берет чужие крепости, не осаждая; сокрушает чужое государство, не держа свое войско долго. Он обязательно сохраняет все в целости и этим оспаривает власть в Поднебесной. Поэтому и можно не притупляя оружие иметь выгоду: это и есть правило стратегического нападения[9 - Слово «моу» передано по-русски в зависимости от контекста в одних случаях русскими словами «замыслы», иногда – «планы», в других – «стратегия» (аргументацию в пользу такого перевода см. в примечании 9 к главе I). Словосочетание «моу гун» в контексте всего этого абзаца переводится здесь как «стратегическое нападение».].
4. Правило ведения войны гласит: если у тебя сил в десять раз больше, чем у противника, окружи его со всех сторон; если у тебя сил в пять раз больше, нападай на него; если у тебя сил вдвое больше, раздели его на части; если же силы равны, сумей с ним сразиться; если сил меньше, сумей оборониться от него; если у тебя вообще что-либо хуже, сумей уклониться от него. Поэтому упорствующие с малыми силами делаются пленниками сильного противника.
5. Полководец для государства все равно что крепление[10 - Слово «фу» употребляется главным образом метафорически – в смысле «помощник». Считаю, однако, что здесь Сунь-цзы прибегает к образному сравнению, и поэтому беру это слово в его первоначальном значении – чека, крепление колеса у телеги. О том, что здесь – сравнение, говорят два следующих слова: «чжоу» и в особенности «си» – «плотный» и «щель». Эти понятия приложимы именно к чеке, креплению, которое может быть пригнано плотно и может разойтись так, что получится щель, промежуток.] у повозки: если это крепление пригнано плотно, государство непременно бывает сильным; если крепление разошлось, государство непременно бывает слабым.
6. Поэтому армия страдает от своего государя в трех случаях[16 - Фраза, представляющая большие грамматические трудности. По-видимому, это чувствовали и старые китайские читатели Сунь-цзы, так как в некоторых изданиях слова «государь» (цзюнь) и «армия» (цзюнь) переставлены одно на место другого (ср. Сорай, цит. соч., с. 59). Несомненно, что при такой перестановке понимание этой фразы облегчается, это более привычная грамматическая форма выражения мысли – «таких вещей, в которых в армии проявляется бедствие по вине государя, три». Однако особенность китайской грамматической формы в этом месте не имеет значения: смысл в обоих случаях будет один и тот же.]:
Когда он, не зная, что армия не должна выступать, приказывает ей выступить; когда он, не зная, что армия не должна отступать, приказывает ей отступить; это означает, что он связывает армию.
Когда он, не зная, что такое армия, распространяет на управление ею те же самые начала, которыми управляется государство; тогда командиры в армии приходят в растерянность[17 - Сорай дает совершенно иное толкование этой фразе. Он считает, что здесь речь идет о введении в управление армией на равных правах с полководцем «инспектора армии» (цзяньцзюнь), которому поручалось наблюдение за армией и особенно за полководцем. Сорай указывает, что правители часто не доверяли полководцам и опасались всяких неожиданностей с их стороны, почему и назначали особых инспекторов из числа своих приближенных, пользующихся полным доверием. Помимо двоевластия, получающегося в армии вследствие наличия такого инспектора, по мнению Сорая, возникает и тот вред, что такой инспектор, как правило, не знал военного дела и не мог участвовать в руководстве армией. Отсюда и «растерянность в армии» (Сорай, цит. соч., с. 60–61).Считаю это толкование чрезвычайно искусственным. Насколько оно является притянутым извне, а не основанным на данных текста, свидетельствует тот факт, что Чжан Юй дает совершенно такое же толкование следующей фразе текста, говорящей совсем о другом, сравнительно с этой фразой. Мне кажется, что и с точки зрения чисто лексической, и с точки зрения общего контекста всего данного раздела трактата слова […] следует понимать так, как понимают их Цао-гун и Ду Ю.].
Когда он, не зная, что такое тактика армии, руководствуется при назначении полководца теми же началами, что и в государстве; тогда командиры в армии приходят в смятение[18 - Чжан Юй иначе понимает это место. Ему кажется, что Сунь-цзы имел здесь в виду назначение в армию, помимо командующего, еще особого «инспектора армии» (цзяньцзюнь), как это звание стало называться в позднейшие времена. Короче говоря, Чжан Юй понимает это место так же, как Сорай понимает предыдущее. Некоторые основания у него имеются: это наличие слова «жэнь» – «назначение», отправляясь от которого можно прийти при желании и к такому пониманию, тем более что назначение инспекторов, по-видимому, широко практиковалось, особенно в более поздние времена.Трудно, конечно, с уверенностью утверждать, что Чжан Юй ошибается; слишком кратки и общи формулы Сунь-цзы. Но все же мне кажется, что, если Чжан Юй понял предыдущее положение Сунь-цзы так, как его поняли Цао-гун и Ду Ю, он должен был понять так же, как они, и это положение. Форма, в которую облечены оба положения, абсолютно одинакова, и различие состоит только в том, что в первом положении стоит слово «управление армией», во втором – «назначение в армию». Следовательно, если Чжан Юй первое положение понял как указание на недопустимость управлять армией на тех же началах, как и государством, он должен был принять второе положение как указание на недопустимость производить назначения в армию на тех же началах, как и в государстве. При таком понимании это положение будет логическим развитием того же принципа, который заложен в предыдущем.].
7. Когда же армия приходит в растерянность и смятение, настигает беда от князей. Это и означает: расстроить свою армию и отдать победу противнику.
8. Поэтому знают, что победят в пяти случаях: побеждают, если знают, когда можно сражаться и когда нельзя; побеждают, когда умеют пользоваться и большими и малыми силами; побеждают там, где высшие и низшие имеют одни и те же желания; побеждают тогда, когда сами осторожны и выжидают неосторожности противника; побеждают те, у кого полководец талантлив, а государь не руководит им. Эти пять положений и есть путь знания победы.
9. Поэтому и говорится: если знаешь его и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет; если знаешь себя, а его не знаешь, один раз победишь, другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни его, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение.
Глава IV
Форма
1. Сунь-цзы сказал: в древности тот, кто хорошо сражался, прежде всего делал себя непобедимым и в таком состоянии выжидал, когда можно будет победить противника.
Непобедимость заключена в себе самом, возможность победы заключена в противнике.
Поэтому тот, кто хорошо сражается, может сделать себя непобедимым, но не может заставить противника обязательно дать себя победить.
Поэтому и сказано: «Победу знать можно, сделать же ее нельзя».
2. Непобедимость есть оборона; возможность победить есть наступление.
Когда обороняются, значит, есть в чем-то недостаток; когда нападают, значит, есть все в избытке.
Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубины преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес[19 - Словами «глубины преисподней» и «высота небес» переведены китайские «цзю ди» и «цзю тянь», буквально «девятая земля» и «девятое небо». Само собой разумеется, что эти понятия в определенной области имели конкретное значение, и притом различное в зависимости от сферы приложения. Так, например, по версии, передаваемой Чэнь Хао, выражением […] – «верх девятого неба» – обозначался «день тигра» в третьей луне весны, «день лошади» в третьей луне лета и «день обезьяны» в третью луну осени, а также «день крысы» в третью луну зимы; «низом девятой земли» ([…]) называли «день обезьяны» третьей луны весны, «день крысы» третьей луны лета, «день тигра» третьей луны осени и «день лошади» третьей луны зимы. Есть и другие значения, свидетельствующие о том, что эти выражения играли роль терминов из области циклического счета времени. Однако в общем языке эти слова употреблялись как метафоры. Путь к такому употреблению открывался самым буквальным их значением – «девятая земля» и «девятое небо». Это ассоциировалось с представлениями о девяти кругах подземного мира и о девяти сферах небес. Поскольку же число девять, как это отражено в И-цзине, считалось в определен ной системе пределом числа, понятие «девятая земля» означало «самые глубины преисподней», понятие «девятое небо» – «самая высшая сфера небес». Поэтому я и счел себя вправе в переводе взять именно эти русские выражения, как вполне соответствующие китайским «цзю ди» и «цзю тянь» в их метафорическом применении.].
Поэтому умеют себя сохранить и в то же время одерживают полную победу.
3. Тот, кто видит победу не более чем прочие люди, не лучший из лучших. Когда кто-либо, сражаясь, одержит победу и в Поднебесной скажут: «хорошо», это не будет лучший из лучших.
4. Когда поднимают легкое перышко[11 - Словами «легкое перышко» передано китайское словосочетание «цю хао», буквально означающее «осеннее перо». Ввиду того что перья у птицы к осени отрастают и кончики их делаются тонкими и заостренными, образ «осеннее перо» стал применяться как метафора тонкого и легкого.], это не считается большой силой; когда видят солнце и луну, это не считается острым зрением; когда слышат раскаты грома, это не считается тонким слухом.
Про кого в древности говорили, что он хорошо сражается, тот побеждал, когда было легко победить. Поэтому, когда хорошо сражавшийся побеждал, у него не оказывалось ни славы ума, ни подвигов мужества.
5. Поэтому, когда он сражался и побеждал, это не расходилось с его расчетами. Не расходилось с его расчетами – это значит, что все предпринятое им обязательно давало победу; он побеждал уже побежденного.
6. Поэтому тот, кто хорошо сражается, стоит на почве невозможности своего поражения и не упускает возможности поражения противника. По этой причине войско, долженствующее победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения; войско, осужденное на поражение, сначала сражается, а потом ищет победы.
7. Тот, кто хорошо ведет войну, осуществляет Путь и соблюдает Закон. Поэтому он и может управлять победой и поражением.
8. Согласно «Законам войны», первое – длина, второе – объем, третье – число, четвертое – вес, пятое – победа. Местность рождает длину, длина рождает объем, объем рождает число, число рождает вес, вес рождает победу.
9. Поэтому войско, долженствующее победить, как бы исчисляет копейки рублями, а войско, обреченное на поражение, как бы исчисляет рубли копейками[12 - Позволяю себе и здесь, как и во II главе, при передаче китайских мер подставить русские выражения: «и» – «рубль», «чжу» – «копейка». Сунь-цзы прибегает к таким мерам отнюдь не для обозначения точной стоимости, а исключительно для указания на соотношение. Поэтому и в переводе следует отразить именно это соотношение, причем теми же средствами, как и автор, то есть обращаясь к денежным обозначениям. Один «и» равняется 480 чжу, в старом китайском исчислении он соответствовал 20 ланам.].
10. Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину. Это и есть форма[13 - Можно определить высоту, которую имеет здесь в виду Сунь-цзы: это будет около 1800 м.].
Глава V
Мощь
1. Сунь-цзы сказал: управлять массами – все равно что управлять немногими: дело в частях и в числе[20 - Так как для Сунь-цзы в этом месте важна не конкретная картина боевого расписания армии, а лишь принцип такового, я и ограничился приведением в комментарии лишь одной формы такой организации армии, самой типичной. Но что такая система подразделений была далеко не единственной, свидетельствуют другие трактаты по военному искусству. Так, например, Вэй Ляо-цзы упоминает о несколько иной системе подразделений: пятерка (у), или взвод, десяток (ши); пять десятков составляли роту (шу), две роты, то есть 100 человек, – батальон (люй) (Вэй Ляо-цзы, гл. XIV, с. 42). В Ханьскую эпоху была другая система подразделений; о ней упоминает в своих комментариях Чжан Юй: сначала также была пятерка (ле), далее шел десяток (хо), затем – полусотня (дуй); две полусотни составляли сотню (гуань), две сотни составляли батальон (цюй), два батальона, то есть 400 человек, составляли полк (бу), два полка, то есть 800 человек, составляли бригаду (цзяо), две бригады, то есть 1600 человек, – дивизию (бэй), две дивизии, то есть 3200 человек, – армию (цзюнь).].
2. Вести в бой массы – все равно что вести в бой немногих: дело в форме и названии[21 - Понимание выражения «син мин» в смысле «построение», как это развито в предложенном комментарии, основано на толковании, данном Ду Му. Согласно Ду Му, слово «син» – «форма» означает «форму расположения», слово «мин» – «значки и знамена», то есть обозначения расположений. Как известно, в китайской армии именно таким способом обозначали каждую часть в общей системе боевого порядка, так что авангард имел свое специальное знамя, правый фланг свое и т. д. Поэтому названия знамен тем самым являлись и названиями частей. В трактате У-цзы указывается, что авангард обозначался знаменем с изображением красного коршуна, арьергард – знаменем с изображением черной черепахи, левофланговые части – знаменем синего дракона, правофланговые – знаменем белого тигра (У-цзы, III, 7).Цао-гун дает другое толкование словам «син» и «мин». Он полагает, что под словом «форма» Сунь-цзы подразумевает значки и знамена, то есть построение, под словом же «название» – гонги и барабаны, то есть командные сигналы, так как в древней китайской армии команды подавали не голосом, а именно посредством этих инструментов. Я остановился на версии Ду Му, так как она, по-моему, более точно соответствует ходу мысли Сунь-цзы. Данная фраза представляет точное грамматическое повторение предыдущей, поэтому в этих двух фразах должен быть полный параллелизм и терминов. Следовательно, если в первой фразе термин «фынь-шу» есть одно понятие «подразделения», взятое в его двух признаках – части и численности, то и во второй фразе термин «син-мин» должен быть такого же типа, то есть быть одним понятием, раскрытым с помощью двух признаков. Что тут речь идет о построении, признает и Цао-гун, но это обязывает его оба термина трактовать в сфере этого единого понятия. Если же понимать «син» как обозначение построения во всей полноте этого термина, то «мин» совершенно выпадает из этой сферы и должно обозначать какую-то другую категорию. О двух же различных категориях здесь не может быть и речи, почему я и считаю, что в данном случае правильнее понимает Сунь-цзы не Цао-гун, а Ду Му.].
3. То, что делает армию при встрече с противником непобедимой, – это правильный бой и маневр.
4. Удар войска подобен тому, как если бы ударили камнем по яйцу: это есть полнота и пустота.
5. Вообще в бою схватываются с противником правильным боем, побеждают же маневром. Поэтому тот, кто хорошо пускает в ход маневр, безграничен подобно небу и земле, неисчерпаем подобно Хуан-хэ и Янцзы-цзяну.
6. Кончаются и снова начинаются – таковы солнце и луна; умирают и снова нарождаются – таковы времена года. Тонов не более пяти, но изменений этих пяти тонов всех и слышать невозможно; цветов не более пяти, но изменений этих пяти цветов всех и видеть невозможно; вкусов не более пяти, но изменений этих пяти вкусов всех и ощутить невозможно. Действий в сражении всего только два – правильный бой и маневр, но изменений в правильном бое и маневре всех и исчислить невозможно. Правильный бой и маневр взаимно порождают друг друга, и это подобно круговращению, у которого нет конца. Ктоможет их исчерпать?
7. То, что позволяет быстроте бурного потока нести на себе камни, есть ее мощь. То, что позволяет быстроте хищной птицы поразить свою жертву, есть рассчитанность удара. Поэтому у того, кто хорошо сражается, мощь – стремительна[14 - Перевожу слово «сянь» русским «стремительный», исходя из толкования, даваемого этому слову Ван Чжэ: «Когда поток натыкается на кручи и теснины, у него образуется мощь». Иначе говоря, он берет образ горного потока, сила и стремительность течения которого возрастает вследствие крутых каменистых берегов и тесного ложа.], рассчитанность коротка.
Мощь – это как бы натягивание лука, рассчитанность удара – это как бы спуск стрелы.
8. Пусть все смешается и перемешается, и идет беспорядочная схватка, все равно прийти в расстройство не могут; пусть все клокочет и бурлит, и форма смята[22 - Останавливаюсь на таком понимании этой фразы Сунь-цзы, так как считаю, что она должна стоять в непосредственной связи со всем предыдущим рассуждением. Поэтому толкую слово «юань» – «круглый» – в том смысле, в каком его понимают Ли Цюань и Хэ Янь-си. Ли Цюань считает, что слово «круглый» употреблено у Сунь-цзы в смысле «не имеющий ни передней, ни задней стороны», то есть лишенный всякой формы. Хэ Янь-си также считает, что «круглый» имеет смысл «отсутствие правильных рядов», то есть боевого порядка. Полагаю, что это толкование более правильно, чем все другие, так как понятие «круглый» в приложении к боевому построению древней китайской армии, несомненно, могло быть синонимом «расстроенный». Все формы построения, начиная от построения первоначального звена – взвода и кончая армией в целом, были четырехугольными. Солдаты строились рядами, то есть прямыми линиями, эти шеренги располагались одна за другой, так что все было основано на принципе четырехугольника. Таким образом, «округление» построения означало нарушение этой четырехугольной формы, то есть расстройство боевого порядка. Поэтому никак не могу согласиться с мнением Мэй Яо-чэня, Сорая и некоторых других комментаторов, считающих, что слово «круглый» в данном случае употреблено Сунь-цзы в смысле «подвижный». При таком понимании неизбежно толковать и образное выражение: «хуньхунь-хуньхунь» в подобном же смысле. Так и делает Ду Ю, который считает, что эти образы бурно мчащейся воды говорят о быстром и стремительном беге колесниц. Не могу согласиться с этим толкованием, так как считаю, что это образное выражение является строго параллельным образному выражению «фыньфынь-юньюнь» в первой фразе. Если то выражение, как это единодушно понимают все комментаторы, имеет смысл «смешаться», «перепутаться», то в условиях параллелизма обеих фраз и полного совпадения всех их элементов и это образное выражение не может иметь, так сказать, «положительного» смысла, оно так же, как и первое, должно указывать на признак какой-то дезорганизованности. Первая фраза, не вызывающая ни в ком сомнения, построена так: образное выражение, рисующее дезорганизованность, затем слова, определяющие эту дезорганизованность в точных выражениях, затем переходно-противопоставительное служебное слово и, наконец, основное сказуемое в форме отрицательной: «расстроить (такую армию) невозможно». Форма второй фразы абсолютно такая же; поэтому, если конечное сказуемое там будет «разбить ее невозможно» и если перед этим сказуемым стоит то же служебное слово, с неизбежностью вытекает, что и первая половина этой фразы, состоящая из образного выражения и двух терминов, должна быть чем-то противопоставляемым второй половине, то есть тем же самым, чем по отношению ко второй половине является первая половина первой фразы. Таковы формальные основания моего перевода. Реальные же основания взяты из общего контекста всей этой главы и видны из комментария.], все равно потерпеть поражение не могут.
9. Беспорядок рождается из порядка, трусость рождается из храбрости, слабость рождается из силы. Порядок и беспорядок – это число; храбрость и трусость – это мощь; сила и слабость – это форма.
