Бесполезно было спорить. Тут или подчиняться, или отступать. Решение требовалось принимать быстро. Я решил рискнуть. Опустил Дитриха, скрепя сердце выложил тесак, нож, остатки продуктов, флягу – все, что имел.
– Это все, – сказал я, отступая.
– Хорошо, – кивнул он. – Рэмис, открывай!
Часть баррикады отъехала, образуя проход. Появился седовласый мужчина с восточными чертами лица, в белой рубашке, сквозь которую просвечивали черные кольца волос и толстая золотая цепь. Ох и знакомый стиль у этого чувака! Знакомый и, можно сказать, родной.
Рамиз Гусейнович Алескеров, 63 года
Активная одушевленная оболочка: 100 %.
Оп-па! И этот всего лишь оболочка. Где же претенденты и чистильщики?
– Проходите, – сказал он с таким акцентом, как если бы Мимино заговорил на ломаном английском. – Медленно. По одному.
– Сперва муж! – взмолилась Керстин. – Он умирает!
За спиной Рамиза появился высокий худощавый мужчина в очках и медицинском халате и парень, похожий на Джимми из мультика «Остров сокровищ», с раскладными носилками.
– Я доктор Рихтер, – представился длинный. – Это мой ассистент Бобби. Давайте не будем терять время.
И доктор, и его помощник были нулевками.
Они тут же унесли Дитриха, Керстин побежала следом. Я остался с седовласым.
– Русский? – неожиданно спросил он.
– Да, – удивился я и спросил, повторив произношение чернокожего, чтобы не светить умение видеть профили: – Ты тоже, Рэмис?
– Сам он Рэмис! – выругался седовласый. – Меня зовут Рамиз, я из Баку. Азербайджанец, хотя для этих… все мы русские. Давай проходи, гостем будешь.
Ага, значит, не Мимино, а Рубик Хачикян, который «я тебе один умный вещь скажу, но ты не обижайся».
– Ну, тогда салам алейкум, Рамиз.
– Алейкум ассалам, – ответил он, улыбаясь. – Наш человек!
Я шагнул через порог и ошалел. За баррикадой был совсем другой мир! Чистые коридоры, самодельные плакаты с правилами на стенах, написанные по-английски. Пахло едой и моющими средствами.
Больше всего убили «Правила проживания в сообществе Калигайахан». Я остановился возле плаката. Писал их явно человек серьезный и уже после Жатвы. Запрещалось драться, к примеру, а нарушение каралось изгнанием. Также карались и менее серьезные провинности, например, отсутствие гигиены или отказ выполнить поручение общины, но вчитаться я не успел. Рамиз посоветовал не обращать внимания, так как тот, кто писал, уже покинул этот мир, а остальным плевать. Все решается в общине коллективно.
– Короче, добро пожаловать, – с широкой улыбкой сказал Рамиз. – Наш маленький, так сказать, оазис в аду.
– Сколько вас здесь? – спросил я, оглядываясь.
– Тридцать два человека, включая трех детей. Плюс вы трое, если решите остаться. Ну, или двое, если тот немец не поправится.
– Лучше бы ему поправиться, – сказал я, но не стал объяснять, что Дитрих пилот. – Ты сказал не обращать внимания, но ведь какие-то правила есть?
– От каждого по способностям, дорогой, – обтекаемо ответил Рамиз, – каждому по потребностям… в разумных пределах, понимаешь?
Я кивнул, и в этот момент к нам подошла пожилая филиппинка в опрятном платье. Сразу было видно, что она вращалась в высшем обществе – по походке, манерам, ухоженности.
Эстер Мангахас, 66 лет
Активная одушевленная оболочка: 100 %.
– Рэмис, кто эти новые люди? – спросила она на английском.
– Люди, Эстер, не зомби. Пара пожилых немцев и русский. Немец ранен, доктор Рихтер занимается им. А это…
– Денис, – представился я. – Денис Рокотов.
– Милости просим, Дэннис, – улыбнулась Эстер, переиначив мое имя на свой лад. – Я была менеджером отеля. А теперь просто старая женщина, поддерживающая порядок.
Такая… нормальная. Будто конца света и не было.
– Должно быть, вы голодны, – продолжила она. – Позвольте предложить завтрак.
Рамиз кивнул, похлопал меня по плечу.
– Иди с Эстер. Я проверю твоих друзей.
– Они не совсем друзья, – уточнил я. – По сути, вчера встретились.
– Неважно, – пожал плечами Рамиз. – Сейчас любой живой – почти друг.
Слова его меня поразили. То ли совсем тут народ непуганый, а Папаша и другие хищники почему-то до этого отеля не добрались, что, конечно, очень странно, то ли… То ли они что-то скрывают. Силу? Или заманивают наивных дурачков, а потом убивают?
Я испытал когнитивный диссонанс. С одной стороны, безумно хотелось поверить хоть кому-то, с другой – я на своем опыте убедился, что ни к кому не стоит поворачиваться спиной. Но жить в вечном противостоянии с миром не хотелось, так что буду надеяться, верить, но держать ухо востро.
Глава 6. Здорово, земляк!
Погруженный в свои мысли, я пошел за Эстер. Встречались люди – все выглядели нормально, не как выжившие в апокалипсисе, но главное, не было не то что ни одного чистильщика, ни одного претендента. Как так? Зомби же кто-то упокоивал.
– Мы обосновались в восточном крыле, – объясняла Эстер. – У нас есть все необходимое – еда, вода, лекарства. Генераторы отключили из-за шума, но есть солнечные батареи. Рэмис и его русский друг Семен наладили их.
– Есть еще русские? – оживился я.
– Да, несколько человек. Семен Семенович – инженер из Сибири. И три девушки-модели, работали на фотосессии. Очень хорошие, но совсем не говорят по-английски.
Эстер привела меня в огромный зал, переделанный под столовую. За столами, расставленными по кругу, сидело человек двадцать.
– Внимание, – объявила Эстер. – У нас гость. Дэннис из России.
На меня уставились десятки глаз. Я смутился – грязный, в окровавленной влажной одежде, среди относительно чистых людей.
– Здравствуйте, – поприветствовал я их сперва по-английски, потом по-русски.
– Здорово, земляк! – раздался громкий бас. Высоченный широкоплечий бородатый мужик направился ко мне. – Семен Семенович Болотов, можно просто Семеныч. Из Новосибирска. За шутки в духе «Семен Семеныч» бью по лбу. За неверное ударение в отчестве – тоже, чтобы не путал с сиськастой Анной Семенович. Договорились?
Пожав его лопату-ладонь, я улыбнулся.
– Договорились. Я Денис Рокотов из Самары. Песни про ах-Самару-городок приветствую. Можете называть Деном или Рокотом, все привычно. Приятно познакомиться.
Он одобрительно крякнул, потом оглядел меня с ног до головы и хохотнул:
– Ты бы себя видел! Как после мясорубки! Где тебя так?
– Долгая история, Семеныч.
– Сэм, дай человеку поесть, – строго велела Эстер. – Потом замучаешь вопросами.
– Что она сказала? – спросил меня Семеныч.
– Сказала, чтобы дал мне поесть. Вопросы, мол, потом.
– А, понял, – кивнул он. – Накормить же сначала нужно, напоить, а потом уже… – Он игриво подмигнул. – Вот же Яга филиппинская!
Эстер не поняла, что мы сказали, и осталась такой же дружелюбно-невозмутимой.
– Ну какая из нее Яга? – вступился за филиппинку я. – Скорее, фея-крестная.
Он вернулся на свое место, а Эстер подвела меня к столам, где на подносах была выложена нехитрая снедь. Ничего особенного – консервы, рис, овощи, но после всего пережитого – пир горой.
Набрал полную тарелку и сел. Не прошло и минуты, как рядом плюхнулся Семеныч, но не один, а с тремя девушками.
– Земляк! – радостно воскликнул он. – Знакомься, наши красавицы: Вика, Настя и Яна.
Я кивнул. Все три были как с обложки – высокие, стройные, с идеальными лицами, несмотря на простую одежду и отсутствие косметики.
Я не понял, кто есть кто, и прочел их характеристики. Ага, теперь ясно: широкоплечая шатенка – Вика, блондинка – Яна, брюнетка – Настя.
– Привет, – улыбнулась Яна. – Семеныч сказал, ты из Самары? Я тоже оттуда!
Я внимательнее посмотрел на нее. Стройная блондинка с короткой стрижкой и зелеными глазами. В ней было что-то неуловимо знакомое.
– Правда? Мы раньше встречались?
– Вряд ли, – покачала она головой. – Я уже пять лет в Москве, в Самару только к родителям приезжаю. Но мир тесен, особенно теперь. – Она грустно улыбнулась.
Девушки сели за наш стол. Сперва все принялись тискать Кроша, а потом разговор перешел на жизнь в отеле – распорядок, обязанности, планы. Я слушал их, поражаясь, как они смогли организоваться, и постоянно ловил на себе заинтересованные взгляды. Похоже, приглянулся как минимум двоим: Яне и Вике, – причем вторая открыто со мной флиртовала. Из всех дам она мне нравилась меньше всех. Голос у нее был грубым, громким, как у смотрительницы женской тюрьмы. Ну а почему они на меня накинулись, понятно: вся молодежь засела в «Маглаяге», а в этом отеле селились богатые, но больше семейные и возрастные. На фоне Семеныча и Рамиза я был прямо как принц на белом коне.
Впрочем, первым делом самолеты, поэтому я искренне интересовался общиной и тем, как в ней все обстоит, не реагируя на маневры девчонок.
– У нас даже план эвакуации есть, – объяснил Семен. – Запасной выход на крышу и оттуда по пожарной лестнице к восточному пляжу, где спрятаны лодки.
– Умно, – признал я. – А оружие имеется?
– Несколько дробовиков и пистолетов, – ответил он. – От охраны отеля. Бережем патроны, используем только в крайнем случае. А теперь ты рассказывай, Денис. Как докатился до такой жизни?
Начав есть, я коротко рассказал про отель «Эвелин», про группу Еремея, про остальных. Упомянул Папашу, не вдаваясь в детали конфликта. Про то, что я чистильщик, умолчал. Все, кого я тут встретил, были обычными одушевленными оболочками. Даже Семен и Рамиз. И Анри, тот чернокожий с дробовиком.
Сейчас, когда немного расслабился и меня наконец оставили в покое, вопрос, почему так, встал особенно остро. Капец, да что с ними не так? Как они выжили вообще, не убив ни одного зомби?
Словно услышав мои мысли, Семеныч присвистнул:
– Ничего себе приключения. Не, у нас поспокойнее было. Заперлись в восточном крыле, отгородились. Были проблемы с зомби поначалу, но справились…
Он замолчал, словно не желая вспоминать, а когда я хотел спросить, как именно справились, к нам подошла пожилая женщина с седыми волосами и присела за стол.
– Вы привели Киндерманнов? – спросила она.
– Да, – ответил я. – Вы их знаете?
– Конечно! Мы вместе прилетели сюда. – Она протянула руку. – Ингрид Вебер. Мы были в одной группе. Я думала, они погибли!
– Дитрих серьезно ранен, – сказал я. – Ваш доктор его осматривает.
– Боже мой! – всплеснула руками Ингрид. – Я немедленно к ним!
Но не успела она подняться, как подошла миниатюрная девушка в коротеньком синем комбинезоне, похожая на лисичку. Волосы огненно-рыжие волной, косая челка, миндалевидные зеленые глаза, остренький носик, лицо сердечком.
Елизавета Львовна Авербух, 32 года
Активная одушевленная оболочка: 100 %.
Ничего себе! Она моя ровесница! Больше двадцати пяти ни за что бы ей не дал. Внешность у нее как у киноактрисы, но не из категории секс-бомб, а больше похожей на соседку, которая всегда поддержит главного героя, пока тот страдает от неразделенной любви к секс-бомбе: прибухнет с ним, сходит на футбол, свозит развеяться на рыбалку и там же пожарит мясо и сварит уху. Я аж отвернулся, чтобы не пялиться. Наши русские модельки были ого-го, но отвести взгляда я не мог именно от этой лисички.
– Доктор Рихтер просил передать, что ваш друг стабилизирован, – сказала она на отличном английском. – Антибиотики подействовали быстрее, чем ожидалось.
– Слава богу! – Ингрид прижала руки к груди.
