Звенящая тишина в мобильнике длилась вечность.
– Да, – выдохнул Федор Павлович.
– Сколько длилась эта связь?
– Не знаю…
– Прошу, скажите правду, – умоляюще прошептала я.
– С Алиной чуть меньше года.
– С Алиной? – переспросила я. – Что, были и другие?
– Да.
– И много этих других было? – слезы высохли сами собой. Удивительно, но злость на короткое время принесла облегчение.
– Маргарита Витальевна, не мучайте себя, – мягкий сочувственный голос Федора Павловича словно забивал в мою черепную коробку длинные гвозди, пронзая мозг и причиняя невыносимую боль. – О покойных хорошо или никак. Мне сказать вам больше нечего.
– Мне надо знать правду.
– Зачем?
Хороший вопрос. Зачем? Чтобы чувствовать себя ненужной обманутой женой? Нет, ответ я уже знала. Он был страшным и простым. Но он принес бы облегчение моей душе.
– Я не хочу горевать об изменнике, – без обиняков ответила Федору Павловичу.
– Если это поможет вам пережить горе, то скажу прямо – Илья менял женщин часто и все в фирме это знали.
Не знала только я. Как можно быть такой уперто влюбленной? Как можно не замечать очевидных вещей? Слепая любовь – страшное зло.
– Вы знали, что он собирается разводиться со мной? – продолжила я терзать Федора Павловича.
– Я был замом вашего мужа, а не его наперсником. Он не докладывал мне о подобных планах.
– Да, разумеется, извините, – зря я начала пытать Плетнева.
– Я вас понимаю, – от сочувственного голоса Федора Павловича слезы снова потекли по щекам.
Только теперь это были не слезы безутешного горя. Теперь плакала не вдова, а обманутая жена.
Будь Алина единственной ошибкой Ильи, я бы поняла и простила его. Но оказалось, он изменял мне регулярно. А я думала, что он любит меня, что у нас крепкая семья. Все было обманом.
Мне было бесконечно жаль, что Илья погиб. Но это была совсем другая жалость. Так жалеют любую нелепо оборвавшуюся человеческую жизнь. Горечь потери мужа ушла. Ее место заняло холодное сочувствие и обида на себя.
Почему я слепо верить мужу? Почему не обращала внимание на очевидные звоночки? И что мне делать теперь? Я уже не безутешная вдова, я – обманутая женщина, чувствами которой безжалостно играли, чье сердце разбили, а душу растоптали.
Меня раздирали противоречия. И несмотря на доводы разума сердце продолжало любить Илью. Он уже не сможет передо мной оправдаться, а значит у меня нет права судить его.
Глава 7
Похороны прошли как в тумане. Я видела происходящее словно со стороны. Безутешно рыдала свекровь, Светлана держалась мужественно, не плакала, только обнимала за поникшие плечи мать и порой бросала на меня пронзительные взгляды, полные ненависти. Неужели она думает, что я смогла бы убить мужа? Пусть Илья изменял мне, я все равно верила, что мы смогли бы разобраться в запутанных отношениях и он вернулся бы ко мне. Ведь я жду нашего ребенка.
А может, Алина и не была беременна и это измышления Светланы, чтобы позлить меня? Или это правда? Внебрачный ребенок – это сложно, он имеет право на счастье и отцовскую любовь. Но Илья бы не ушел от меня и от нашего малыша. Впрочем, нет смысла гадать, как бы шла дальше наша жизнь. Все кончилось неожиданно и страшно.
Поминки проходили в ресторане «Мираж», который так любил посещать Илья. Мы часто ходили сюда ужинать. А где он ужинал со своими женщинами? Уж точно не тут…
Во главе длинного стола расположилась свекровь и Светлана. Я в нерешительности замерла среди зала. И где же за печальным столом мое место? Может, мне стоит просто развернуться и уйти?
Ко мне подошел Федор Павлович:
– Маргарита Витальевна, прошу извинить, мы не стали спорить с матерью Ильи Германовича, она выбрала это место и не хочет, чтобы вы сидели рядом в ней. Пожалуйста, садитесь тут, – он указал мне на кресло в центре торцевой части стола. Кресло отличалось от остальных стульев высокой спинкой и помпезной позолотой.
– Не стоит, – попыталась отказаться я. – Мне это совершенно не нужно… Я сяду, где есть свободное место…
– Прошу, не отказывайтесь. Ваше положение обязывает, – ободряюще погладил мое плечо Федор Павлович. – Прошу, садитесь, – он учтиво пододвинул мне кресло.
Я села и сложила руки на коленях. Они мне мешали, я не знала, что с ними делать, мне было неловко. Светлана метнула на меня испепеляющий взгляд и обняла мать. По лицу свекрови пробежала судорога. Нетерпеливым жестом она подозвала Плетнева и что-то начала сердито выговаривать ему. Тот слушал, понимающе кивал, но не спеши выполнять ее указания.
– Пусть она уйдет, – донесся до меня дрожащий голос Эллы Борисовны. – Хватит того, что она на погребении устроила цирк.
Ничего я не устраивала. На кладбище я окаменела и не осознавала происходящее. Оно не укладывалось у меня в голове. Не плакала. Потому что слез не осталось.
– Мама, успокойся, – Светлана положила ладонь на руку матери. – Нам не нужен скандал. Полиция разберется, и она получит по заслугам, – демонстративно кивнула в мою сторону сестра Ильи.
Свекровь поджала губы, всхлипнула и отвернулась к окну, скорбно прижав к губам белоснежный батистовый платок. Больше всего на свете мне сейчас хотелось уйти отсюда. Не уйти – бежать без оглядки. Почему они думают, что я виновата в смерти Ильи? Откуда такая несправедливость? За что они со мной так?
Я – обманутая жена. И я ничего не знала об изменах мужа. Так почему мне надо доказывать, что я ни в чем не виновата, почему я должна оправдываться?
Начались речи: печальные, проникновенные, длинные. Подчиненные Ильи говорили и говорили, слов было много, но мне они казались пустыми. Может, это было и не так, но происходящее напоминало собрание акционеров завода. Илья был прекрасным руководителем, отличным директором, крепким хозяйственником, чутким начальником и так далее и так далее… Возможно, люди говорили искренне. Только я не воспринимала хвалебные дифирамбы. Они казались мне насквозь фальшивыми. Такими же, как моя жизнь с Ильей.
Кто виноват, что все так сложилось? Конечно, и моя доля вины в этом есть. Что-то я упустила в нашей семейной жизни, чего-то не заметила, когда-то не поняла мужа, не заметила тревожных сигналов. Я была ослеплена любовью, беззаветно верила Илье. По-другому я не умела. Что за семья без доверия?
Медленно и тяжело поднялась из-за стола свекровь. Она сказала всего несколько слов, ее голос сорвался, плечи задрожали, и она разрыдалась, комкая в руке платок. Мне было искренне жаль Эллу Борисовну. Она потеряла сына, это ужасно и ничто не может утешить ее.
Светлана усадила мать, коротко поблагодарила присутствующих, вспомнила, каким необыкновенным человеком был ее брат, перечислили его заслуги перед предприятием и страной. Кинула в мою сторону очередной короткий злой взгляд, но, к счастью, едкого выпада не последовало. Плетнев вопросительно посмотрел на меня, и я поняла – настала и моя очередь сказать что-то о муже.
Говорить было тяжело, болезненный ком стоял в горле.
– Благодарю всех, кто пришел поддержать нас, это очень важно в такую трудную минуту, – только и смогла произнести я.
– Ты за себя говори, – не удержалась Светлана.
Я разозлилась не на шутку. Как можно быть такой злой и циничной в подобную минуту? Слезы исчезли с глаз, голос окреп.
– Я искренне благодарю всех пришедших. Мне важна ваша поддержка, – приложила я руку к сердцу. – Не представляю, как бы я справилась без вас. Огромное спасибо администрации завода за помощь в организации похорон. Федор Павлович, ваша поддержка для меня бесценна, – теперь я сказала все, что хотела и что посчитала нужным.
– Лицемерка, – донесся до меня шепот свекрови.
Не мне судить Эллу Борисовну – она ослеплена горем. Но осадок в душе остался и даже со временем никуда не денется. Мы и раньше не были близки, нас связывал только Илья. Теперь Элла Борисовна и Светлана для меня чужие люди. А я для них стала врагом номер один, и только Бог знает, почему.
Глава 8
В квартире пахло пустотой. Так пахнет родной дом, когда возвращаешься в него после долгой поездки. Чужой непривычный запах.
Не знала, чем занять себя. Разобрала летние вещи, убрала в шкаф. Там же висела одежда Ильи. Не знаю, что с ней делать. Видимо, после сорока дней отдам нуждающимся. Или возможно ее захочет забрать Элла Борисовна? Как мне общаться со свекровью дальше? Она публично обвинила меня в ужасных вещах.
Слабая надежда, что Элла Борисовна успокоится, и поймет, что была неправа, еще теплилась в груди. А если нет, значит я приобрету врага на всю жизнь. Зная характер Эллы Борисовны, оправдываться перед ней бесполезно. Если свекровь что-то вбила в голову, ее не переубедить, так было всегда.
Машинально разбирала посуду на кухне, переставляла ее с места на место.
Теплый сентябрьский вечер спустился на город тихо и незаметно, окрасив запад яркими всполохами алого, золотого и фиолетового. Было в закате нечто болезненное, как бывает в начале осени, когда лето еще пытается вернуться, но понимаешь – оно уходит безвозвратно.
Позвонила подруга Катя.
– Может, мне прийти? – осторожно поинтересовалась она. – Ты как вообще?
– Нормально. Держусь, – поставила салатник на полку и закрыла дверцу навесного шкафчика. Она коротко хлопнула, и я вздрогнула от резкого звука.
– Твоя свекровь отличилась на поминках, – вздохнула Катя. – Она не права, ты же сама это понимаешь.
– Понимаю. У Эллы Борисовны непростой характер, – по привычке начала я оправдывать свекровь.
– Добрая ты, – в голосе Кати я уловила упрек. – Хочешь, приеду к тебе? Может, помогу чем?
– Помогать не надо, а просто так приезжай, – мне не хотелось сидеть одной в ставшей чужой квартире. От одиночества и пустоты хотелось выть.
Противоречия раздирали меня. Я не знала, как жить дальше, что делать. Только одно я знала точно – у меня будет ребенок, которого я буду очень и очень любить. Я сделаю все, чтобы мой малыш был счастлив. Как сложиться моя жизнь дальше, как я справлюсь с навалившимся на меня? Не знаю, как, но я должна все преодолеть.
Катя пришла через час. Мы сели на кухне, я приготовила чай.
– Ты наверняка знаешь, как погиб Илья, – мне надо было выговориться. – Ну, что он погиб не один…
– Знаю, – Катя положила руку на мою ладонь. – Мне очень жаль… Сочувствую.
– Я не знала, что у него были любовницы, – призналась подруге.
– Не знала? – удивленно вскинула она брови. – Ты не знала? Правда?
– Откуда? Хочешь сказать, что ты знала об этом? – на этот раз удивилась я.
– Все знали, – отвела взгляд Катя. – Я думала, и ты в курсе. Илья как пошел в гору, так словно с цепи сорвался. Он не скрывал своих похождений. Я была уверена – ты в курсе.
– Поверить не могу, – от волнения у меня болезненно застучало в висках. – Что значит все знали?
– Я, Ольга, Анжела. Все твои подруги знали.
– И жалели меня… – слезы унижения навернулись на глаза.
– Скорее, сочувствовали, – Катя снова отвела взгляд. – Мы думали, ты с этим смирилась. Мужики все такие – немного приподнялся в бизнесе и понеслась душа по кочкам – бабы, рестораны, охота-рыбалка. Ну, сама понимаешь…
Этого я как раз никогда не понимала. Что поменялось, если мужчина достиг успехов? Почему надо изменять жене и заводить любовниц? И уж тем более хвалиться этим?
– Какая же я была дура, – выдохнула я. – Всегда была наивной дурой.
– Ты верная жена. Может, поэтому и не замечала, что Илья изменился.
– Теперь уже не важно. Мне надо перевернуть эту страницу, осознать произошедшее и жить дальше. Это непросто.
– Жизнь продолжается. Хотим мы этого или нет. Все образуется, не сомневайся, – в голосе Кати я не уловила оптимизма.
– Моя свекровь считает, что я убила ее сына. Или наняла убийцу. И она, и Светлана уверены – за гибелью Ильи стою я. Представляешь? Я ревновала и хотела убить Илью. Я же ничего не знала и любила его…
– Это у них от горя в голове помутилось, – не слишком уверенно сказала Катя. – Не обращай внимание, все утрясется. Следователь разберется, уверена.
– Надеюсь, – а что мне еще остается?
Катя просидела у меня допоздна. Говорили на разные темы, Катя рассказывала о детях, что Лешка не хотел идти в школу, пытался простудиться и продлить себе каникулы хотя бы на неделю. А Настя ждет не дождется следующего года, чтобы стать первоклашкой. Болтовня подруги словно бальзам на душу. Разговор ни о чем это именно то, что мне сейчас надо.
После ее ухода в квартире стало тихо как в могиле. И снова я не смогла лечь в нашей спальне. Слишком многое там напоминает о муже. Он изменял мне, но я любила его. Даже если бы знала, наверное, все равно простила бы. У мужчин в этом возрасте кризис. Они мечутся, сами не зная, чего хотят.
Не верю, что он собирался развестись со мной. В последнее время его нежность не оскудела, он был так же страстен, как и раньше. Нет, это все домысли Светланы и Эллы Борисовны. Мы бы смогли преодолеть кризис среднего возраста. А после рождения ребенка у нас была бы крепкая и дружная семья.
Вот только зачем я пытаюсь себя обмануть? Зачем продолжаю жить фантазиями и делать из Ильи идеального мужчину? Он изменял мне, только я как страус засунула голову в пучину быта и не желала видеть очевидных вещей. И сейчас продолжаю жить своими иллюзиями. Смогу ли я расстаться с ними? Да и надо ли мне это? Может, лучше сохранить в душе светлый образ прекрасного мужа? Пусть мой малыш думает, что его отец любил меня. Бывает ли обман во благо? Или горькая правда лучше красивой лжи?
Глава 9
На работе оформила отпуск, в этом году я еще не успела отгулять его, хотели с Ильей поехать в октябре в Эмираты, погреться на солнышке, покупаться в море. Наверное, это был бы утешительный приз для меня, подслащенная пилюля перед разводом.
Мне надо привести в порядок мысли, понять, что делать дальше. Как это не цинично звучит, но мне придется пересмотреть свой бюджет, подумать об экономии, хотя я никогда не швыряла денег на ветер, но теперь все поменялось, и я могу рассчитывать только на себя.
Родится ребенок, надо будет столько купить для него. Не думаю, что свекровь кинется помогать мне. Значит, все расходы лягут на меня.
И еще впереди двое поминок. К Элле Борисовне за помощью я не обращусь, а требовать от администрации завода еще и на это денег в высшей степени неприлично.
Одна мысль не давала мне покоя. Правда ли, что Илья хотел развестись со мной? Узнать это просто – достаточно обратиться к его адвокату. Неприятно, но надо расставить все точки над «И». Зачем? Чтобы понять, как жить дальше. Буду ли я рассказывать малышу о необыкновенном добром чутком и заботливом отце или постараюсь уйти от этой темы? Надо ли мне лгать, есть ли ради чего обманывать ребенка?
