– Ну так что, к тебе или ко мне?
Испуганно замирает. Так и чувствую, как ее сердечко колотится на кончиках пальцев. И хочется, и колется… страшно очень. Понимаю. Инга – барышня нежная, деликатная. А я пру как танк.
– Чаю попить, – завершаю фразу я. – А ты что подумала?
Улыбается. И говорит адрес.
– Ой, мамочки… – пищит она.
Когда я разгоняюсь всего лишь до сотки.
Я не планирую ее пугать. И ничего рискового не делаю. Я профи. У меня все под контролем.
Но она так вцепилась в меня побелевшими пальцами, так сильно вжалась грудью в мою спину, что я понимаю: ей страшно.
– Детка, все хорошо, – успокаивающе произношу на светофоре. – Я профессиональный пилот.
– А ты не мог бы…
– Что?
– Ехать как на трехколесном велосипеде.
Приколистка.
– Ладно.
Я сбавляю темп. Делаю крюк, чтобы прокатить ее по самым красивым ночным улицам нашего города. И, глядя на навигатор в телефоне, паркуюсь у ее дома.
– Понравилось? – спрашиваю, помогая ей снять шлем.
– Да! – выдыхает она.
Раскраснелась, глаза сияют, щечки румяные… Красотка! Невозможно не поцеловать.
– Я заслужил чашку чаю?
– Конечно…
Хорошо у нее дома. Уютно. По-женски, но без лишних финтифлюшек. Светло-серые обои, мягкий свет, полутораспальная кровать с розовым покрывалом, письменный стол с ноутбуком. И – стеллажи с книгами. Во всю стену.
Это я заглянул в спальню. А так-то меня пригласили на кухню.
Инга открывает холодильник.
– У меня тут есть… одинокая пироженка. Я шла с работы, уставшая, грустная – ну и купила.
Она ставит пирожное на стол.
– Но не съела.
– Поняла, что хочу не пироженку.
– А чего?
– Ну… знаешь, как это бывает. Думаешь, что хочется сладкого, а на самом деле хочется…
– Любви? – подсказываю я.
– Чего-то приятного.
– Заботы, внимания. Чтобы кто-то налил чаю и погладил по голове, – развиваю тему дальше.
– Наверное…
– Я в таких случаях покупаю пиво.
– Помогает?
– Когда как.
– Неужели ты… – начинает Инга. – Неужели некому налить тебе чаю?
– Вроде ты позвала меня на чай. Но до сих пор не налила.
Она стреляет в меня глазками. Достает чашки, заваривает чай. Находит печенье, орехи, какие-то сухофрукты.
Я сажусь за стол. Она ставит передо мной чашку с чаем. И… гладит меня по голове. Мягкие, как у кошки, подушечки пальцев скользят по моему ежику, ласкают шею, пробираются сквозь щетину на щеках и замирают на усталом лбу.
Как хорошо…
Я хватаю ее в охапку и сажаю к себе на колени. Она обнимает меня за шею.
Я беру ложечку, цепляю крем с пироженки и кормлю ее.
– Вкусно?
Она блаженно закатывает глаза, смеется, облизывает испачканные губы. Такая хорошенькая!
Постарше, чем я сначала подумал. Очень уж юная у нее грация. И глаза горят. И смущается, как девчонка. Хотя, если Лера – ее дочь, она совсем не девочка.
Ну так и я не мальчик. Чего время терять?
Но и торопиться сильно тоже незачем. Пусть привыкнет ко мне. А я покайфую от предвкушения…
У нас все будет. И это будет феерично. Я даже не сомневаюсь.
