– Пройдемте в дом, там стол уже накрывают. Сейчас и баньку затопят, – улыбался Савка.
– Это мой дед Прохор и дядька Олег, – указал я на своих родичей, которых Савка еще не знал.
– В моем доме всегда рады родичам и друзьям Андрея, – тут же отозвался Савка, и, закрыв ворота, мы направились в дом, где его супруга уже вовсю накрывала на стол.
– Ну как ты, Андрей? Где пропал-то? – тут же приступил к расспросам Савка.
– На Москву ездил, самого царя видал да бояр, – подбоченившись, хмыкнул я. Дед, Олег, Елисей, переглянувшись, заулыбались.
– Самого царя? – округлились глаза у Савки, и, сглотнув, он спросил: – Каков же царь?
– Роста невысокого, но крепок, черноволос. Одет в злато и серебро, а на лице две бородавки. Говорит, аж заслушаешься, и никто ему не перечит. Конь под ним как чудище, огромен и статен. Палаты царские все в шелках, – рассказал я.
– А как же ты в палатах царских очутился? – еще больше удились Савка.
Елисей же начал подсмеиваться и, словив взгляд Савки, тут же заткнулся.
– Так я нынче на службе у князя Старицкого, а он царев родич, да еще и боярин. Да не абы кем у него, а в первых людях, – усмехнулся я.
– Ц-ц-царев родич, – выдохнул Савка, и я кивнул.
– Большим человеком стал Андрей, – выдавил из себя улыбку Савка. – Значит. Более не будем стеклом торговать, – грустно выдохнул он.
– Ну почему же не будем, как раз даже очень будем. Я князю о том рассказал, и он одобрил, да и увидеть тебя хочет. Потому собирайся, завершай здесь дела и езжай в Старицу. Там любому скажешь, что князь тебя видеть хочет, тебя и проведут к княжьим палатам, а уж там и свидимся, – вновь улыбнулся.
– Сам царев родич меня видеть желает, – вскочил с лавки Савка.
Дед и остальные уже в открытую начали зубоскалить, только купец не обращал на них внимания, уйдя в себя.
– Так это ж одежу надо подходящую. Да подарок князю сделать, – задумчиво вымолвил Савка.
– Не надо никакого подарка, князь сам тебя видеть желает. А не ты у него чего испросить, просто приезжай и все! – со сталью в голосе сказал я.
– Приеду! Как не приехать-то, – закивал Сава и уселся назад.
Я же отпил меду из кубка.
– Я же все стекло распродал и зеркала тоже, шестьсот тридцать рублей вышло, это твои, Андрей. С Кузьмой я рассчитался и свою долю взял.
– Гхм, – закашлялся дядя Олег, услышав сумму, и тут же ему по спине от деда прилетело.
– Вот и славно, – обрадовался я. Вот и пополнение казны.
– А еще на прошлой неделе Игошку с сынком повесили, – поделился Савка.
– Туда ему и дорога, – оскалился я.
– Говорят, лихими делами занялся да напраслину на боярина какого-то возводить начал, вот его и наказали, – довольно произнес Савка.
– Это просто замечательно, – выдал я. Еще пару часов мы проговорили, вспоминая прошлые времена. Савка в двух сумках принес серебро, мы вернулись на нашу стоянку и продолжили путь.
Погода просто убивала, стало холодать, а с небес все лился дождь, то мерно капал, то шел не прекращаясь.
«Не заболеть бы», – мелькала мысль.
Наконец-то впереди показалась Старица, и я с облегчением выдохнул. Ворота в город были открыты, и на них было несколько охранников.
Табун мы сразу погнали в город, туда, где должны были построить новые конюшни, и, к моему облегчению, они уже оказались готовы.
Коней сразу же начали туда загонять, а в голове у меня, как набат, звучали три слова: пожрать, помыться и спать. Вымотался я за дорогу, да и не я один, судя по уставлым осунувшимся лицам.
Когда коней почти всх загнали в конюшни, рядом появились Ждан и Илья.
– Здрав будь, княже, – поклонились они в унисон.
– И вам здравствовать. Илья, накрывай на стол, сегодня пировать будем, и баньку, баньку топи.
– Да, княже, сейчас все будет, – тут же ответил он, не спеша уходить, разглядывая, как коней загоняют.
– У вас тут как без меня? – спросил я для проформы, ведь город стоял, и пожарищ не было видно, а это уже стало замечательной новостью.
– Все хорошо, княже. Две недели назад посланцы царские прибыли, ваши родичи. Коней пригнали и повеление воеводе привезли. Отозвали его в Москву, значится, – тут же доложил Ждан, и было видно, что он опередил Илью, который скривился.
Услышанное до меня дошло не сразу, и я переспросил:
– Кто прибыл, говоришь?
– Царские посланники, ваши родичи, – тут уж первым успел Илья.
Не удержавшись, я ругнулся на великом и могучем.
– №#*** #*#! *#@№ – ругнулся я на великом и могучем. – Какие такие на хрен родичи? – рыкнул я, и зло уставился на обоих.
Глава 5
Илья и Ждан тут же сделали шаг назад и, мне показалось, даже взбледнули.
Я же, прикрыв глаза, начал дышать полной грудью, пытаясь успокоиться, а в голове тем временем бегали мысли: «Нагих прислал, видимо. Ну, это логично, действительно родичи. Да и приглядеть здесь могут и доложить царю, как тут у меня. Вот только кто приехал, Михаил или пьянчуга Гришка, хоть бы Михаил. Гришку я долго не выдержу, удавлю тварь или утоплю в Волге. Хотя какая Волга, в ближайшем нужнике утоплю урода».
– Это родичи Волынские, княже, – первым нашел в себе силы ответить Илья, и Ждан тут же закивал.
А я опять выругался.
– Этих еще не хватало. Тоже мне родичи, чтоб метелью их унесло!
– Андреюшка, ты чего буянишь? Али случилось чего? – К нам подошел дед Прохор.
– Случилось, дедушка. Случилось! – кивнул я. – Царские посланники прибыли, да не абы кто, а Волынские!
– От оно как, – дед аж крякнул от удивления и скривился.
– Просто прибыли? Или с делом? – тут же повернулся я к сладкой парочке. – Да и где они?
– Коней пригнали, стало быть, – тут уже Ждан начал отвечать. – Воеводе приказ привезли, в Москву его отозвали. Убыл он уже. Тебе, княже, также грамоту от царя. Ответа дожидаются, в палатах княжеских поселили их. Родичи же твои, – недоуменно закончил Ждан, видя, как все больше кривится мое лицо.
– Ох, не успел я первым тебя встретить, – подбежал к нам Елисей и тут же отвесил мне поясной поклон. – А у нас тут новости, княже, – тут же начал он.
– Уже знаю, доложили, – махнул я рукой и вновь обратил свой взор на Ждана: – Давно приехали? Как ведут себя? Сколько коней пригнали? О чем говорили?
– Ну-с, почитай, месяц как объявились. Пятьдесят коней пригнали, да не простых, из царских конюшен, все красавцы статные не старше пяти лет. Кормим и обихаживаем их, – тут же начал доклад Ждан. – Тихо себя ведут, никого не забижали, в монастырь пару раз ездили. Еще о тебе, князь, расспрашивали, каков ты. Никто худого слова о тебе не сказал. Вот тебе крест, – и Ждан тут же перекрестился.
– С ними вообще никто особо и не говорил. Тем более о тебе, княже, все больше отмалчивались. Я сам слышал, – подключился Илья. – Только горевали, что в Москве с тобой не удалось и словом обмолвиться.
Мы с дедом переглянулись, он оскалился, а я хмыкнул.
– Как звать их? – решил я уточнить. Теперь уже Ждан и Илья переглянулись, да еще удивлённо.
Наверняка подумали, как это своих родичей не знать, но просвещать их во все свои дела у меня желания не было.
– Иван Иванович Волынский и Иван Матвеевич Большой Волынский, – скороговоркой произнес Илья.
«Деда моего звали Петр Иванович, неужто брат его с сыном? Хотя… кто ж его знает. Я и не узнавал, да и желания не было», – мелькнула у меня мысль.
– Андрей Владимирович, все кони не войдут в эти две конюшни, – подбежал ко мне Василий, за спиной которого виднелись Ивашка с Фомой.
– А царские кони где? – покосился я на Ждана и Илью.
– Как где? В княжих конюшнях, что во дворце. Как иначе-то? – ответил Илья, в голосе которого слышалось удивление вперемешку с возмущение.
Как ни хотелось на все плюнуть и завалиться в баню, надо было разбираться до конца.
– Эх, – выдохнул я. – Ждан, за городом конюшню тоже поставили? – глянул я на него и, дождавшись кивка, продолжил: – Тогда меринов туда гоните. И найди людей, пусть их обиходят. Елисей, тех людей, что с тобой оставались, в охрану туда, и еще двух человек найди, – отдал я приказ, и народ тут же побежал исполнять.
Я же остался наблюдать за всей происходящей кутерьмой, когда все закончилось и люди начали покидать конюшни, приближаясь к нам.
– Ждан, найди всем ночлег, можно и пустые подворья, которые должны были приготовить. Бани для них протопите да пусть обстирают, – оглядел я людей: и гороховчан, и своих. – Гляди, чтобы никого не забыли.
– Исполню, княже, – тут же кивнул Ждан.
– Елисей, приглашай людей на вечерний княжий пир, – покосился я на своего послужильца который уже успел вернуться.
– Люди добрые, воины славные, – тут же заголосил Елисей весело и с присвистом. – Те, кто с князем нашим Андреем Володимировичем в землю дальнюю ходил, по указу самого царя Дмитрия Иоанновича, к вечерне на княжий пир приходите пити и ести. Пити мед да пиво, а ести мясо да рыбу, и не только. Всех ждем, всех накормим и напоим.
Народ весело и с шутками поддержал приглашение, но было видно, что вымотались и устали.
– А Агапка с подьячими здесь? – обратился я к Илье, вспомнив о царских людях.
– Нее уехали, и не возвернулись еще, тягло, стало быть, собирают, – ответил мне управляющий моим дворцом.
– Понятно, – вздохнул я. – Ладно, едем, – махнул я рукой и, дойдя до Черныша, вскочил в седло, а там и остальные. Один Илья бежал за нами следом, я видел как он отправлял холопа в палаты, поэтому был уверен, что и баня истоплена, и стол накрыт, да к пиру уже готовятся.
Поднялся по дороге в крепость, а дальше в княжеский дворец. Голова совсем уже не работала, хотелось просто лечь и отдохнуть. Путь вышел изматывающим, а тут наконец-то дома, вот и расслабился.
Вот только в воротах княжеского двора меня встречали те самые царские посланники и мои родичи. Да и не одни были, вокруг них пятерка людей.
«Ну да, не одни же они сюда прибыли, да еще коней гнали. Остальных, поди, в городе разместили», – мелькнула у меня мысль, и я про себя тяжко вздохнул. Ведь особого желания общаться с ними у меня не было. Хотел бы, в Москве еще бы поговорил, но тут они царские посланцы, а значит, говорить придётся. Да еще уважить, ведь уважение к ним – уважение к царю.
Одному из них было под сорок лет, худощавый и со светлой куцей бородой, одетый в богатый зеленый кафтан, подбитый мехом, пуговицы серебряные, аж блестят. Второй моложе, едва за тридцать лет, с небольшой аккуратной бородой и усиками, и, судя по возрасту, явно не мог являться сыном первого. Богатые пояса и сабли сверкали серебром. Оба расплылись в улыбках, что сделало их немного похожими. В любом случае, глядя на них, понимаешь, что они входят в элиту страны. Если не в первую десятку или сотню, то уж в первую тысячу точно или около того.
«Интересно, кто из них кто?» – промелькнула лениво мысль.
– Андрей Володимирович, – вперед шагнул старший и отвесил мне поясной поклон, с секундной заминкой за ним повторил и младший.
– Вы кто такие и отчего путь мне преградили? – решил я разыграть небольшую сценку.
Волынские тут же переглянулись, старший скривился, а младший нахмурился.
«Не такой встречи от меня ожидали. Ну-ну», – промелькнуло у меня в голове.
– Прощения просим, княже, – вновь отвесил поклон старший. – От царя Дмитрия Иоанновича мы прибыли, с посланием, – и тут же двумя руками протянул в мою сторону грамоту с печатями.
– Хм, – потянувшись вперед с седла, я принял грамоту, не спеша рассмотрел печати. Среди которых была и царева, а также печать боярской думы.
Вытащив нож, я срезал тесемку и, развернув грамоту, вчитался в нее. Почерк был знакомым, этим самым почерком были написаны и мои грамоты.
«Ян писал», – тут же понял я.
Первые несколько строк перечислялись титулы Дмитрия Иоанновича, а дальше говорилось о том, что царь посылает мне пятьдесят коней на разведение. В дальнейшем говорилось о том, чтобы я собрал и подготовил полк, как и обещал, и был готов выступить с ним к следующему лету. Говорилось об этом не прямо, а намеками, но этого хватило, чтобы правильно все понять.
«Значит, действительно к войне готовится», – тут же мелькнула мысль. В конце грамоты желалось мне всяческих благ.
– Кто вы? – оторвался от чтения я и глянул на Волынский.
– Иван Иванович Волынский, – первым представился старший, а следом и младший:
– Иван Матвеевич Большой Волынский.
– Завтра напишу ответ, и сможете передать его царю-батюшке Дмитрий Иоанновича.
– Передадим, княже, вот только переговорить бы нам. По-родственному, с глазу на глаз, – тут же степенно произнес Иван Иванович, внимательно следя за моим лицом.
– Хорошо, поговорим. Завтра! Я сегодня устал и хочу отдохнуть, вечером будет пир, родственнички, – усмехнулся я. Не удержался я от укола и тоном дал понять, кем их считаю.
Они мне ничего не ответили, только согнулись в поклоне и отошли в сторону.
