Детки в клетке
Евгения Кретова
Возраст ответственности #1
Следователь Чернова расследует убийство 17-летнего парня и его девушки. За благополучным фасадом жизни успешного юноши, окруженного любовью и заботой близких, скрывается немало тайн и разгадка жестокого преступления. Три семьи, три подростка, оказавшихся перед сложнейшим выбором. Двоим он уже стоил жизни, справится ли последний? В центре событий триллера – способы вовлечения несовершеннолетних в преступную группу через интернет-пространство и сетевые игры, доксинг и шантаж, манипуляции.
Евгения Кретова
Детки в клетке
Все имена и события, изложенные в книге, являются вымыслом автора, любые совпадения с реальными событиями случайны
Тогда
За три недели до похищения Ивана. Краснодар.
Глава 1
– Ветер поднимается, – мужчина в черной куртке с сомнением посмотрел на небо. Он стоял у старенькой «Тойоты» и неторопливо курил. – Связь опять будет барахлить.
– Не будет.
Второй мужчина, сидевший на пассажирском кресле, поежился и зевнул. Взглянул на часы: через тринадцать минут подъедет Марс. Стряхнув дремоту, он пробормотал:
– Скоро начинаем.
Мужчина в темной куртке кивнул: дело предстояло плевое – влезть в здание, вынести компьютеры, взломать сейфы. Все, что в сейфах, можно оставить себе, системные блоки отдать заказчику.
– Маркер взял? – первый повернулся ко второму.
– Естественно, – второй похлопал по внутреннему карману куртки.
Маркеры были нужны, чтобы пометить системники и потом не перепутать, какой из какого отдела вынесен. Так захотел заказчик.
У «Тойоты» появился худощавый парень в удлиненной куртке, постучал в окно водителя, поманил за собой.
– О, Марс, – протянул первый. – Все норм?
Они пожали друг другу руки. Парень сверкнул толстыми линзами на очках, сунул в рот пластинку жевательной резинки.
– Само собой. Выдвигаемся. Я первый, вы за мной. ОК?
Водителю было без разницы, адрес объекта он знал, так что в какой последовательности ехать не имело никакого значения. Для него. Марс храбрился и нервничал. Еще бы, первое дело.
Грузовик Марса двигался уверенно, на границе превышения скорости.
Первый мрачно отметил:
– Спалится Марс.
Тот, что сидел в полумраке салона, подался вперед, положил локти на подголовники переднего ряда кресел, устремил взор через лобовое стекло. Кивнул, соглашаясь:
– Не успеет. Тут постов ДПС нет и камер. А на патруль, надеюсь, не напоремся.
Он снова откинулся на спинку кресла, положил голову на подголовник и прикрыл глаза, прокручивая в голове операцию: войти в здание, быстро, не теряя времени, подняться на второй этаж, уйти вправо, по боковой лестнице наверх. Не задерживаться, количество жертв не имеет значения. Нужны кабинеты номер триста три, триста пять и триста восемь. Бухгалтерия триста десять, ею займутся ребята Марса, что трясутся сейчас в кузове. Его задача – системники. Вынести два, остальные – в окно. На всю операцию – восемь минут: на девятой появится полиция. Так что действовать придется быстро.
– Готов?
Машины припарковались в тени, у входа на КПП. Вместо ответа мужчина вышел из салона и направился к плохо освещенной будке. Он усмехнулся: когда умные люди поймут, что важные секреты стоит охранять не сельским секьюрити, он останется без работы. Он слышал, как за его спиной выгружаются ребята Марса из грузовика, как тягуче и в то же время уверенно устремляются за ним.
Он потянулся за пояс, вытащил из-за спины пистолет. Снял с предохранителя. Четкими, отточенными годами движениями, с ноги распахнул дверь будки и сделал два выстрела – охранники, не успев даже подняться со стульев, завалились на бок, рухнули с грохотом. Ребята Марса уже стремительно проскочили через КПП и побежали на второй этаж.
Шаг один…
Тело одного из охранников съехало со стула и повалилось на затоптанный пол. И тут же КПП и все здании разрезал пронзительный вой сирены.
– Черт…
Мужчина дернулся было вперед, к сработавшей тревожной кнопке, которую успел нажать охранник, успел придавить весом собственного тела. Но вовремя остановился – полиция уже едет. Надо уходить. Взбешенный, бледный как полотно Марс, матерился на улице, загоняя своих парней в кузов грузовика. Вскочив в водительское кресло, он ударил по газам.
«Осечка», – мужчина с болью представил, как сегодня будет отчитываться перед заказчиком. Он уже взял аванс, а значит, свою работу придется выполнить. С сожалением убрал пистолет назад в карман, направился к машине.
– Что-то ты не торопишься, – отметил водитель, плавно трогаясь.
Его пассажир хмуро отвел глаза: что ж, придется зайти иначе. Хорошо, что объект уже был в разработке у другого заказчика, и он начал работу. Сейчас это очень кстати.
Автомобиль неспешно двинулся по дороге, выехал с парковки уже под приближающийся звук полицейской сирены. Водитель невозмутимо посмотрел в зеркало заднего вида:
– Что будешь делать, Анубис?
Мужчина скользнул по затылку водителя взглядом, но отвечать не стал – уставился в окно, за которым мелькали черные деревья, а тени пугливо метались по обочине. Может, оно и к лучшему, что так вышло – топорный план, он ему с самого начала не нравился.
– Домой? – спросил водитель, не дождавшись ответа.
Анубис кивнул: с заказчиком он будет говорить со своей территории.
Глава 2
В доме было непривычно тихо. Не работал телевизор, не шумел чайник. Родители говорили в полголоса, с тревогой вглядываясь в полумрак детской. Танька заболела. Пришла из школы квелая, отказалась от обеда – родители забеспокоились; отказалась от чая с конфетами – родители забили тревогу, мама поцеловала в лоб и всплеснула руками – горячий. И понеслось! Тепленький чаек, медок, лимонная водичка, согретый в ладонях градусник…
Алиса смотрела на все с ненавистью – с Танькой всегда носились, как с хрустальной вазой. «Обедать не будем – Танечку подождем!», «В кино не пойдем – у Танечки концерт», «Конфеты оставим на ужин, когда Танечкка освободится». Такое впечатление, что у них одна родная дочь, а Алиса – приемыш, случайно оказавшийся на одной жилплощади с обожаемым чадом.
Алиса даже как-то набралась наглости, спросила отца – не приемная ли она, предложила, если она так мешает, вернуть ее в детдом, откуда взяли.
– Не говори глупостей, Алис, – помрачнел отец. – Это у тебя подростковая вредность и ревность проснулась, что ли?
Ничего у нее не проснулось. Так случилось, что для родителей Танька всегда оказывалась на первом месте. Веселая, улыбчивая хитрюга, вечно придумывающая шалости, от которых умилялись родители. Алисе нечего было на это возразить – она не была ни веселой, ни улыбчивой, не располагала к задушевным разговорам, а больше всего любила тишину и одиночество. Вот как сейчас, когда о ней все забыли из-за Танькиного ОРВИ.
Алиса соскользнула с кровати, вышла в коридор, чтобы не видеть озабоченных, направленных на сестру, взглядов родителей. Спряталась в кухне, налила себе огромную кружку чая и достала из холодильника банку со сгущенным молоком. Достала из буфета столовую ложку и, устроившись на углу стола, принялась есть. Сгущенка была приторно-сладкая на вкус, но приятно обволакивала язык, стекала молочными ручейками по горлу и тепло оседала в желудке, разбавленная чаем.
– Ты бы хоть отлила себе в вазочку, – посетовала появившаяся на пороге мама.
Алиса не стала спорить, проигнорировала: все равно мысли матери заняты Танькой, и о своем замечании она не вспомнит. Так и случилось – взяв очередную порцию лекарств для младшей дочери, мама вышла в коридор. Алиса закатила глаза и запустила ложку в банку, однако есть расхотелось. Допив чай, девочка поставила чашку в раковину и вышла в коридор.
Глава 3
Примерно через полчаса в детскую заглянула мама. Найдя взглядом Алису, поманила за собой. Та поднялась и послушно вышла.
– Пойдем…
Мама направилась в кухню. Судя по ее раздраженно сомкнутым в ниточку губам и прямой спине, она была снова чем-то недовольна.
– Это что? – она указала пальцем на забытую посреди стола банку со сгущенным молоком с торчащей из нее столовой ложкой.
– Прости, сейчас уберу, – пробормотала Алиса.
Взяв со стола банку, выдернула ложку – молочно-белая сладкая нить выскользнула из жестянки, пролилась на стол, капнула на пол.
– Господи, ты специально что ли?! – мать перехватила запястье Алисы, вырвала ложку и бросила ее в раковину, окончательно забрызгав кухню липкими каплями. – Бери тряпку и оттирай теперь все!
Алиса вспылила. Округлив от обиды глаза, она рвано задышала, выпалила:
– Я-то что?! Я что ли всю кухню сгущенкой залила?!
Мать с трудом перевела дыхание, Алиса чувствовала, как та сдерживается, чтобы не ударить и не наговорить лишнего. Как считает до пяти и старательно проглатывает слова, которые уже практически сорвались с языка.
– Я. Сказала. Тебе. Убрать. За собой, – она чеканила каждое слово.
– А то что?
Алиса сжимала в руках жестянку, по боку которой стекала липкая нить и капала на пол, но не замечала этого – перед ней было только побледневшее от гнева лицо матери и ее взгляд – темный и злой. Зачем она ее провоцирует, она сама не понимала. Ей ничего не стоило убрать, тем более, банку со сгущенкой она, действительно, забыла, а мама много раз напоминала, чтобы она за собой убирала сама. И, по сути, Алиса была согласна с мамой – ее точно так же бесило, когда Танька в их общей комнате свинячит и оставляет фантики, захватанные липкими пальцами чайные кружки, и в этой грязи приходится жить не только самой Таньке, но и Алисе.
В разгорающийся спор вмешался отец. Подойдя сзади, он молча, со свойственной ему прямотой и категоричностью, отвесил Алисе подзатыльник.
– Поговори еще с матерью в таком тоне!
Справедливость, зародившаяся было в сердце Алисе, испарилась, будто капля воды с раскаленной сковородки. Девушка швырнула банку в угол – сгущенное молоко, вырвавшись из ее нутра, описало дугу и неаппетитно шмякнулось на пол, залив угол стола и диванные подушки.
– Вам надо, вы и убирайте! – прошипела и, оттолкнув онемевшего отца, выскочила из кухни.
Бросилась прямо по коридору, мимо детской, где спала приболевшая Танька, в холл, за ним – через проходную гостиную, в прихожую. Сорвала с крючка куртку и, с силой дернув на себя ручку, вырвалась из квартиры на лестничную площадку. Промчалась мимо лифта к лестнице. Побежала вниз – грохот собственных ног отдавался в ушах набатом. В голове гудел отцовский подзатыльник, обидные слова, невысказанные пока, роились, выплескиваясь обжигающими слезами, сжигая легкие и застилая глаза.
Хлопнула дверь их квартиры, мамин голос звал:
– Алиса, вернись!
Но Алиса уже не слышала. Вырвавшись из душного подъезда на улицу, она хлопнула дверью подъезда и только тогда выдохнула. Куда бежать дальше она не знала.
Глава 4
