– И столько прелестных гетер, моя дорогая, – с усмешкой заметил Луцио.
Клемента поджала губы.
– Гетеры – отличный способ привлечения господ, – заметила она, – но сколь прелестны они, когда мужчины у их ног, столь же опасны могут быть, если их оскорбить.
Луцио негромко рассмеялся, но в голосе его прозвучала нервозность.
– Я вовсе не намеревался вас обижать.
– Говорят, нынче на арене две сенсации. Об одной вы уже сказали, и её я наблюдаю достаточно часто. О другой же я, как и многие, только наслышана.
– О, – Луцио расхохотался, – значит, сегодня вы увидите её. Надеюсь, не будете разочарованы, красотой там и не пахнет. Не хотите ли сделать ставку? Сегодня будут драться две снежных пантеры. А вы, командир Цебитар?
Церера вздрогнула и замерла, стараясь не выдать себя. Досчитала до пяти и только затем медленно обернулась к дверям.
Цебитар блистал. Его парадный камзол из чёрного бархата сидел слегка небрежно. Манжеты из белоснежного кружева выглядывали из рукавов ровно настолько, чтобы оттенять тонкие длинные пальцы. Длинные чёрные волосы лежали на плечах так, будто он только что отошёл от зеркала.
«Мужчина не может быть так красив», – подумала Церера, но, к сожалению, она знала, что этот – может и должен.
Цебитара в Риме знали все, даже последний бродяжка. Сплетни о нём распускали с таким же удовольствием, как об императорской семье. Что и говорить – его появления здесь, в месте, куда приходили развлекаться, тратить деньги и переживать, ожидали как явления пророка древних богов.
Клемента знала его куда лучше других, но даже она не смогла бы предсказать, какую выходку ей предстоит наблюдать сегодня.
Цебитар бросил на гетеру быстрый взгляд и мягко улыбнулся. Кивнул. Он тоже знал Клементу давно и хорошо – хотя и совсем не так хорошо, как хотелось бы ей самой.
– Тоже желаете увидеть снежную пантеру, патриций? – она легко улыбнулась и повернула голову так, чтобы шея в вырезе декольте казалась длиннее.
Цебитар замешкался с ответом. Это было странно – сколько Клемента знала его, Маркус Цебитар всегда находил, что сказать.
– Императорская чета желает посмотреть на Пантеру. А я желаю того, чего желает император.
– И императрица…
Луцио получил в награду испепеляющий взгляд и резко заткнулся.
– По-моему, дражайший распорядитель, вы не цените своих гостей, – холодно заметил Цебитар, – вам давно пора бы покинуть нас и проверить, почему не несут вина.
– Абсолютно верно, мой дорогой господин, – Луцио отвесил неловкий, но старательный поклон и, не разгибаясь, засеменил к дверям, однако на полпути задом врезался в тело другого патриция, уже стоявшего в дверях.
– Вот вы где, – Тавио Кэнсорин безжалостно оттолкнул Луцио в сторону, едва не уронив на пол, как бочонок с вином, а потом, устроившись на ближайшей к входу скамье, закинул ноги на стол. Алый бархат его камзола разметался по белому шёлку подушек, высокие ботфорты сверкали на солнце безупречной чернотой. Слегка подкрученные пряди золотых волос разметались по спине и плечам. Выбеленные специальным раствором длинные пальцы запорхали над подносом склонившейся перед ним рабыни, выбирая персик посочней.
– У вас как всегда хорошая компания, любезный Цебитар.
Клемента поморщилась. Этот человек, безусловно, очень красивый и, чтобы ни произошло, ловко остававшийся в рамках приличий, порядком её раздражал. Общаться с Тавио было равноценно тому, чтобы играть с водой – текучей и зыбкой. Никто толком не знал, чего хотел и о чём мечтал этот человек. Но все доподлинно знали, что Тавио нравится причинять боль – развлечение, вполне достойное столь богатого аристократа, как он.
– Чего не сказать о вас, – Маркус кивнул на распорядителя, потиравшего ушибленный зад, – вы плохо умеете ладить с людьми.
– Очень спорный вопрос, – ответил Кэнсорин, отправляя персик в рот. – Просто не вижу смысла растрачивать силы на тех, кто станет подчиняться мне и так.
Клемента фыркнула и отвернулась от него. На Маркуса она тоже старалась не смотреть, хотя взгляд нет-нет, да и скользил к нему.
Оба они – Маркус Цебитар и Тавио Кэнсорин – не только принадлежали к первому эшелону римской аристократии, но и славились тем, что обладали одними из мощнейших в Империи рун. Гением Кэнсорина была Венера – богиня, пробуждающая любовь. И руна, которая от отца к сыну передавалась в его семье, позволяла ему вызывать это чувство в любом, кто на него смотрел.
Прародителем Цебитаров считался Плутон. Руна Маркуса вызывала страх и желание подчиняться. Но сколько Клемента знала его – а знала она патриция довольно давно – он ни разу не использовал свою тайную силу при ней.
«Я люблю, когда люди подчиняются мне, а не моему отцу», – так он говорил. И заставить подчиняться Цебитар умел. Он отлично пользовался пряником, где нужно, и ещё лучше орудовал кнутом.
– Я по крайней мере честен сам с собой, – заметил Кэнсорин. Увидев, что Луцио снова появился в ложе, он тут же поинтересовался: – А где вино?
– Сейчас принесут. Я вернулся проверить, всё ли хорошо у дорогих господ.
– Лучше не бывает, – ещё один патриций, такой же черноволосый, как Цебитар, появился на пороге и, отодвинув распорядителя в сторону, прошёл к парапету. – Я так и знал, что найду вас вместе.
– Ещё бы. У некоторых патрициев смысл жизни сводится к тому, чтобы доставить мне неудобства. Куда ни оглянешься – они всюду тут, – Маркус демонстративно отвернулся от него и сосредоточил взгляд на центральной ложе, куда неторопливо входила императорская чета. Поймав устремлённый на себя взгляд императрицы, отвесил неглубокий, но изящный поклон.
– Поверьте, я здесь не из-за вас, – Дариус Сант, как звали третьего из гостей, повернулся к Клементе и подмигнул.
Клемента поспешила отвернуться, не желая вступать в перестрелку взглядами, которая могла для неё плохо закончиться.
Дариус Сант не только был похож на Маркуса Цебитара чернотой своих волос и мужественным разворотом плеч, но и стоял на иерархической лестнице в двух ступенях от него. Отказать ему было так же трудно, как и двум другим стоявшим здесь господам, и Клемента отлично понимала, что только покровительство Цебитара оберегает её сейчас.
«Надолго ли?» – пронеслось в её голове, и Клемента ощутила у сердца болезненный укол. Маркус был ей хорошим другом уже не один год – но не более того. Цебитар легко чередовал в своей постели женщин всех мастей, но надолго не оставлял там никого. А саму гетеру и вовсе держал на расстоянии вытянутой руки. Иногда Клемента вообще сомневалась, что Цебитар способен полюбить.
– В Империи становится скучно, – заметил Кэнсорин, поудобнее устраиваясь на своей скамье. – Сант, вы, должно быть, соскучились по войне?
– Не очень, – хмыкнул тот. – У меня достаточно рабов. Если хотите организовать новый сумасбродный поход наподобие тех, которыми развлекались наши отцы – вам лучше обратиться к патрицию Цебитару, а не ко мне.
Маркус промолчал. Он отлично понимал, в какую сторону движется разговор. Именно его семья завоевала славу на войне с Короной Севера, окончившейся более семи лет назад. И именно его род в мирное время проиграл больше всего.
Цебитары привыкли воевать. Сама руна, покровительствовавшая им, требовала постоянных битв и покорения новых врагов. Рим же давно предпочитал военным походам кровавые игрища на арене, оргии в закрытых атриумах и бесконечное многообразие марок вина.
– На вашем месте, господа, я бы сосредоточился на зрелищах, ради которых мы собрались здесь. По крайней мере, до тех пор, пока ваши собственные схватки не станут зрелищнее, чем бои рабов.
Кэнсорин и Сант переглянулись.
– Он сравнил нас с рабами, – заметил Сант.
– А я не удивлён, – ответил Кэнсорин, – Цебитар никогда не понимал, что значит быть вежливым, как патриций. Слишком привык к своей солдатне.
– Зато ваша мать-галлка слишком хорошо знала, как общаться с истинными патрициями, – вклинилась Клемента.
– На вашем месте я бы не лез в разговор мужчин, – ответил Кэнсорин.
– На вашем месте я бы не забывал, в чьей ложе нахожусь, – произнёс Цебитар, не оборачиваясь к нему. – А раз уж вы заговорили о войне, то да. Я скучаю по ней. Я люблю видеть кровь на своём мече, а не на чужом. И мне жаль, что император не решается двинуться ещё дальше на восток – но воля Юпитера священна, и я не собираюсь спорить с ней.
– На восток… – протянул Сант. – Восточные провинции и без того вот-вот развалятся по частям. Говорят, они даже валькирий не способны удержать в узде – что уж думать о том, чтобы покорять новые народы.
– Господа, господа! – перебил их Луцио, до того молчаливо стоявший в дальнем углу. – Сегодня чудесный день! Игрища обещают множество сюрпризов! Оставьте политику в покое, поговорим лучше о них!
– Поговорим о них, – согласился Цебитар. – Слышал, вы принимаете ставки? Не боитесь, что я подыграю своему фавориту?
– Ваша честность превыше любых подозрений. Но кто же ваш фаворит?
Маркус усмехнулся.
– Пантера. Но я ещё не решил, какая. Внимание – кажется, сейчас фаворитка определит себя сама.
Маркус замер, в одно мгновение забыв обо всём, что творилось в ложе. Он был азартен, но ни одна игра на удачу не зачаровывала его так, как зрелище, которое вот-вот начнётся на арене.
Обычно Маркус не любил смотреть, как дерутся другие. С куда большим удовольствием он находил повод устроить драку сам.
Но девушка, стоявшая в тени ворот, ведущих в помещения для рабов, приковывала его взгляд, вынуждая наблюдать за ней. Маркус мог бы вечно смотреть на валькирию, изучая каждый изгиб её тела, каждое, едва заметное движение изящных рук.
Валькирия, выставленная на бой, так мало походила на привычных ему патрициан и рабынь, что Маркус не знал, с кем мог бы её сравнить. Она была изящней и стройней Клементы. Взгляд её – острый, как наточенный клинок – казался скорее мужским. И тени сомнения не оставалось в том, что она не привыкла искать милости и просить – и тем больше щекотало Маркуса желание услышать мольбы из её уст. Мольбы, обращённые к нему, и больше никому.
Он чувствовал, как сильнее бьётся сердце, как кровь приливает к вискам, но если бы и хотел, не смог бы оторвать сейчас взгляд от этой девушки. Валькирия, одетая в одну лишь короткую тунику, какие на арене давали всем рабам, нехотя потянулась и чуть отставила ногу, опираясь на длинный шест. Взгляд её оставался таким же мрачным, и Маркусу невыносимо захотелось, чтобы она подняла глаза вверх, увидела его. Не было в Риме женщины, которая не оценила бы его обходительность и красоту.
Однако воительница замерла неподвижно, глядя в землю перед собой.
Глава 2. Сражение
Маркус бессовестно врал. Церера поняла это сразу. Когда оба бойца – человек и животное – появились по обе стороны арены, Цебитар вытянулся так, будто хотел оказаться в первом ряду среди простолюдинов, а не в ложе патрицианского семейства.
Животное было прекрасно. Мускулы под белой шерстью переливались, как бицепсы под чёрным камзолом Маркуса. Пантера двигалась медленно и уверенно, обходя арену по кругу. Это был не первый её бой. Пантера знала вкус человечьей крови и знала её цену – она едва заметно прихрамывала на правую лапу. Битвы научили её осторожности, и Церера могла бы поклясться, что зверь умнее и хитрее многих из людей, которые выходят на арену первый раз.
Пантера была прекрасна, но Маркус смотрел на неё как на врага, оценивая опасность и рассчитывая успех. Если бы Церера не присутствовала при всём разговоре, то подумала бы, что Маркус поставил на другого бойца всё своё состояние – так силён оказался его интерес к тому, что происходило на арене, и вслед за патрицием Церера перевела взгляд на человека.
Худая фигура стояла там, куда её поставили стражи – у самого выхода с арены. Плечи девушки были опущены, и от взгляда Цереры не укрылись алые полосы, которые покрывали всё её тело – должно быть, это шрамы от плети. Седые волосы укрывали большую часть спины и падали на лицо, так что Церере не удавалось разглядеть черты.
– Валькирия-воительница?.. – в недоумении произнесла она. Все знали, что народ Короны Севера не умеет воевать.
Покорённые даэвами семь лет назад северные горы таили в себе немало загадок, и одна из них состояла в том, как мир, лишённый армии, мог выживать. Управляемый жрецами народ хрупких крылатых существ лишь в конце войны научился давать отпор. Из них получались хорошие рабы – валькирии прелестно рисовали, играли на музыкальных инструментах, могли танцевать для забавы господ. Тела их были прекрасны и экзотичны – вид белоснежных крыльев, которые они обычно скрывали, пленял самые жестокие сердца, вызывая неумолимое желание сломать, причинить боль. Но о валькирия-бойцах Клемента не слышала никогда.
Валькирия устало опиралась на длинный деревянный посох. Пантера её не волновала. Даже отсюда Церера чувствовала безразличие, окутавшее коконом рабыню. Она могла умереть прямо сейчас. Она ждала, когда когти животного вспорют её плоть и вырвут кишки, а значит – была обречена. Церера увидела, как сквозь решетку ворот просунулось копьё стражника и ткнулось в спину гладиаторше. Та качнулась, споткнулась и проковыляла несколько шагов к центру арены. Церера оглянулась на Луцио. Тот смотрел на неё, ухмыляясь, будто ожидал вопроса.
«Это и есть ваша Снежная Пантера?» – повисло в воздухе. Но именно потому, что он ждал, Церера и промолчала. Для женщины она очень неплохо разбиралась в бойцах, хоть и не стремилась этого показывать. Поэтому решила дать Пантере ещё один шанс.
– Я поставлю на неё сотню, – бросила она через плечо и, не глядя, протянула распорядителю кошель золота.
– Принято, – кошель тут же исчез в складках его одежды.
Прозвучал гонг. Пантера, давно изучившая правила арены, зарычала и бросилась вперёд. Валькирия всё ещё стояла, не двигаясь. Только когда пантера уже была в воздухе в полуметре от неё, присела, слегка перекатилась вперёд и, выставив посох, провернула его под телом пантеры. Животное отлетело в сторону. В наступившей тишине было слышно, как кошка жалобно скулит.
Маркус нахмурился.
– Слишком быстро, – бросил он, не отрывая взгляда от арены.
– Вы правы, и валькирия медлит, – заметил Сант.
Пантера медленно поднялась на четыре лапы. Она пошатывалась, кажется, удар пришёлся ей в живот и задел рёбра или органы. Зверь рыкнул и сделал шаг в сторону гладиаторши. Он разинул пасть, демонстрируя белоснежные зубы. Воительница продолжала смотреть мимо – то ли на песок под ногами, то ли на барельеф по краю ограждения. На секунду Церере показалось, что она скучает.
Пантера оттолкнулась от песка задними лапами и снова прыгнула, но дальше и левее. Она приземлилась за спиной валькирии и попыталась схватить ту зубами за бедро.
Валькирия переместилась в сторону быстро и плавно, будто скользила по льду, а не переступала босыми ногами по песку. Посох оказался у неё за спиной, а сама она – лицом к врагу. Легко и точно, без замаха, она ударила пантеру посохом по морде, и, не дожидаясь ответной атаки, тут же отпрыгнула, но не назад, как показалось Церере сначала, а в сторону и вперёд. Раньше, чем пантера успела обернуться, валькирия оказалась у неё на загривке. Девушка перекинула посох в другую руку и прижала им горло пантеры. Тщетно животное крутилось, пытаясь сбросить с себя противницу, та держалась верхом как влитая.
Церера представляла, какой силой нужно обладать, чтобы сдавить горло пантеры – даже при помощи палки – и никогда бы не поверила, что такая сила есть в хрупких руках крылатой воительницы. Наконец, пантера захрипела и припала на передние лапы. Она издыхала. Церера бросила взгляд на императорскую ложу, ожидая, что последует приказ пощадить благородную воительницу – пусть она и не принадлежала к человеческому роду, но все без исключения следили за движениями девушки, затаив дыхание и будто забыв о правилах боя.
Пантера упала. Несколько секунд царила тишина, затем раздались аплодисменты.
Воительница поднялась на ноги и снова встала в стороне, устало опершись о посох.
– Ну что, патриций, всё ещё не хотите сделать ставку? – спросил Луцио.
Обернувшись, Клемента увидела, как блестят его глаза. Маркус покачал головой.
– А вы, Церера, забираете выигрыш или же… удвоите?
– Хотите сказать, она будет драться ещё? Но это несправедливо, для противника бой будет первым, а для вашей Пантеры – вторым.
– Мы проводим с ней по три боя за день. Она не проигрывает.
– И кто же будет против неё теперь? – Церера подняла взгляд и увидела перед собой Дариуса Санта.
– Сейчас будет бой с десятком гладиаторов. Зиг, Ван, Тейк…
– Достаточно, – прервал распорядителя Сант, – этот бой будет за Пантерой, вы и сами знаете. Что ждёт нас потом?
– О… – Луцио улыбнулся. – Оставайтесь с нами, Сант. Потом ещё интереснее. Смотрите, бой начинается.
Прозвучал гонг. От Цереры не укрылось, что, в отличие от Санта, Маркус всё ещё безотрывно следит за ареной. Гетера тоже придвинулась к ограждению.
Действительно, среди противников Пантеры были и знакомые ей лица. Каждый воин был вооружён по-своему – у кого-то трезубец, у кого-то сеть. Двое с мечами и один с арбалетом. Церера вздрогнула – дальнобойное оружие в таких противостояниях не использовали, но, видимо, Луцио решил добавить сражению пикантности.
Гладиаторы не спешили. Церера увидела, что теперь Пантера подняла голову и прищурилась. И гетера смогла хорошо рассмотреть её широкие скулы и маленький подбородок.
Пантера тем временем выставила посох перед собой, медленно вращая его в руках, и двинулась в сторону противников. Кажется, она передумала умирать.
Гладиаторы тоже выступили вперёд. Они шли клином, по-варварски, но Церера видела, что дикарей среди них нет – только наёмники-даэвы из младших ветвей.
