– Даешь понять, что при деньгах? – не удержалась Юля, забыв о том, что с покупателями нельзя общаться на «ты».
Он картинно задрал нос, чем вызвал искреннюю улыбку.
– Не без этого. Можем потом по городу покататься. Когда пробки на проспекте заканчиваются, по нему, знаешь, как можно разогнаться? Кажется, вот-вот взлетишь.
– Боюсь, полеты на мотоцикле меня не интересуют, – нервно усмехнулась Юля, одновременно испытывая страх и восторг. Точно, как на американских горках.
С ней редко столь настойчиво заигрывали. Пожалуй, она не могла припомнить ни одного подобного случая за последние два года. Это было приятно, но вместе с тем рождало кучу вопросов. Что нужно этому парню? Чего он привязался? Она ведь не Ирка, чтобы быть от нее в таком восторге…
– А что тебя интересует? – тут же зацепился за ее фразу Алексей, поставив на полку одну пенку и взяв другую. – Можем сходить в боулинг. Давай, Юленька, подскажи, чем мне тебя завлечь?
– А зачем тебе меня завлекать? – тут же снова напряглась она.
Алексей уже начал снова говорить что-то о том, как она ему понравилась, но Юля отвлеклась на завибрировавший в заднем кармане джинсов смартфон. На экране высвечивались фотография и имя Иры. Наверняка звонит сказать, что никак не может выйти на работу.
– Извини, – бросила она Алексею, проводя пальцем по экрану, чтобы разблокировать его. – И где тебя черти носят? – раздраженно спросила она в трубку.
Трубка помолчала, а потом неожиданно заговорила мужским голосом:
– Это Юлия?
Сердце вновь забилось быстрее, а рука почему-то мигом вспотела.
– Да. А вы кто?
– Капитан Соболев, я из полиции. Полагаю, вы знакомы с владелицей этого номера – Ириной Рязановой?
– Да, – снова настороженно отозвался Юля, чувствуя, как неприятно потянуло и заныло в животе. – Она моя подруга. С ней что-то случилось?
– Где вы сейчас находитесь? Мы хотели бы подъехать, поговорить с вами.
– Я на работе, – Юля назвала адрес магазина. – А что все-таки случилось?
В трубке повисла небольшая пауза, после чего мужчина угрюмо сообщил:
– Ваша подруга погибла этой ночью.
Глава 3
3 сентября 2016 года, 14:30
Усадьба Грибово, Московская область
Место можно было бы даже назвать красивым: много зелени, едва тронутой осенней лихорадкой, высокие сосны, наверняка стоявшие тут еще до появления усадьбы, блаженная тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы, клекотом птиц и перестуком дятла вдалеке. Но идиллическую картину портили здания: маленькие, обшарпанные, медленно умирающие под разрушительным воздействием времени и окружающей среды. Триумфальная арка, когда-то гордо встречавшая гостей славного дома, теперь торчала угрюмым предостережением: не ходите дальше, если не хотите видеть тлен и разложение. За ней виднелся такой же облезлый, местами обрушившийся, корпус восточного флигеля. Главное здание – дворец – находилось дальше, с дороги его не было видно.
Капитан Соболев оставил машину там же, где уже стояли другие, поскольку ворота Триумфальной арки были закрыты и на территорию усадьбы оказалось не въехать. Их, конечно, откроют для труповозки, но пока, видимо, не нашли того, кто владеет ключами. Но ничего, погода стоит отличная, можно и прогуляться немного, прежде чем упасть в объятия очередного кошмара, сотворенного человеком.
Дворец, который так и не восстановили после пожара десятилетней давности, выглядел совсем уныло: пустые окна, трещины, местами полностью сошедшая штукатурка, обнажающая кирпичную кладку, провалившаяся крыша. С улицы казалось, что внутрь и не войти – некуда, но судя по всему, на первом этаже какие-то помещения сохранились. Правда, нырять в темный провал дверного проема все равно не хотелось. Здание выглядело хрупким, пальцем ткни – развалится.
Возможно, именно поэтому его старший коллега – Петр Григорьевич – решил поговорить со свидетельницей, обнаружившей тело, на улице.
Это была женщина на вид сильно за шестьдесят, в спортивных штанах и слишком теплой для начала сентября куртке. В которой она все равно зябко ежилась, как будто мерзла. Должно быть, от полученного стресса. К ее ногам жалась собака пестрой расцветки и неопределимой породы. Для Соболева неопределимой: он в них не разбирался. Что-то среднего размера с короткой шерстью. Собака жалобно поскуливала и нервно металась вокруг хозяйки, то ли пытаясь спрятаться, то ли требуя поскорее уйти отсюда.
– Значит, вы часто гуляете с собакой тут? – это был первый вопрос Петра Григорьевича, который Соболев расслышал отчетливо.
– Нет, мы обычно гуляем ближе к церкви и кладбищу, – возразила женщина, неопределенно мотнув головой. – К самой усадьбе не приближаемся, Тишке тут не нравится.
Она наклонилась и потрепала поскуливающего пса по загривку, тихонько обещая ему, что они скоро пойдут домой. Соболев как раз подошел к ним и пожал руку Петра Григорьевича в безмолвном приветствии.
– А на кладбище Тишке, значит, нравится? – удивленно уточнил он, без приглашения вклиниваясь в беседу. – Я думал, собаки не любят покойников.
Женщина смерила его недовольным взглядом и дернула плечом.
– Так на кладбище покойнички упокоенные, а тут… – она резко замолчала, поджав губы.
Соболев вопросительно посмотрел на Петра Григорьевича, но тот только развел руками, мол, понятия не имею, о чем она говорит.
– А тут беспокойные? – уточнил Соболев с улыбкой, которую многие женщины назвали бы неотразимой.
Но свидетельница к ним не относилась. Она только отвернулась, заранее на что-то обидевшись. Наверняка предпочла бы сразу уйти, да не хотела неприятностей с полицией.
– Мы к усадьбе стараемся не ходить, – изрекла наконец сдержанно, глядя в сторону дворца. – Чтобы Хозяйку не гневить. Не любит она, когда тут шастают всякие.
– Хозяйка? – переспросил Петр Григорьевич. – В смысле, нынешняя владелица Грибово?
Женщина презрительно хмыкнула и махнула рукой.
– Да разве ж это хозяева? Купили все, а теперь сами не знают, что с этим местом делать. Отреставрировать хотели да снова санаторий организовать, так не дала она. Не нужны ей тут чужие.
– Кто не дал? – не понял Соболев, чувствуя себя немножечко глупо. – Хозяйка?
– Она самая, – вздохнула женщина. – Вот, ей-богу, сама во все это не верила никогда, просто на всякий случай стороной обходила усадьбу. А сегодня, когда Тишку сюда понесло, прям почувствовала неладное. Так прям сразу и поняла: случилось здесь что-то. А когда девчонку увидела…
Она снова вздохнула, перекрестилась и, понизив голос, добавила:
– Утопила она ее, вот, ей-богу, утопила. Вы проверьте – и сами убедитесь.
Соболев с Петром Григорьевичем переглянулись. Они давно работали вместе, и им часто не требовались слова, чтобы понять друг друга. Взгляд Соболева красноречиво вопрошал: «Что, неужели причина смерти – утопление?» Петр Григорьевич в ответ только чуть скривил рот и едва заметно кивнул на вход. Мол, иди и сам посмотри, что там как. Соболев так и сделал, услышав напоследок, как за спиной напарник флегматично уточнил:
– Значит, вы обычно гуляете по кладбищу, а сегодня собака потянула вас к усадьбе?..
Что ответила женщина, Соболев уже не услышал: старый дом успел его проглотить. Он дохнул в лицо гнилой прохладой и на несколько секунд как будто оглушил. По крайней мере, Соболеву показалось, что звуки вдруг исчезли. Должно быть, особенность старых строений: даже в полуразрушенном виде в них звукоизоляция лучше, чем в современных квартирах.
Куда идти, он понял не сразу. Лишь когда слуха коснулось эхо знакомых голосов, определился с направлением. За голосами последовал характерный звук фотосъемки, а после пары поворотов коридора забрезжил и свет, указавший пункт назначения.
Погибшая лежала в одном из наиболее удачно сохранившихся помещений. Как минимум, здесь не преследовало ощущение, что потолок вот-вот рухнет тебе на голову, и пол везде был целехонек, в отличие от коридора, в котором Соболев едва не покалечился, вовремя не заметив провал.
На вид девушке было лет двадцать-двадцать пять. Красивая, ухоженная. В вечернем платье. Или как это называется, когда платье вычурное, но короткое? Тонкие руки раскинуты в стороны, длинные стройные ноги широко разведены, отчего платье задралось, демонстрируя нижнее белье. То было на месте, целое. Значит, изнасилования не было, даже попытки.
«Раскинулась звездочкой», – промелькнула неуместная мысль, и только после этого мозг осознал то, что глаз, конечно, увидел сразу.
Девушка лежала в начерченном на полу круге, идеально повторяя позой вписанную в него пятиконечную звезду. Соболеву стало не по себе.
– А я думал, что вас называют оперативниками, потому что вы все делаете оперативно.
Вслед за насмешливым замечанием худощавого, высокого и совсем седого, хотя еще и совсем не старого, эксперта-криминалиста и судмедэксперта в одном лице раздался щелчок фотоаппарата, в помещении полыхнула вспышка.
Соболев поморщился. Да, он, судя по всему, приехал на место последним. Эксперт Логинов вовсю работал, молодой следователь, на которого никто не мог смотреть без улыбки, тихо заполнял протокол, притулившись на раскладном стульчике у стены. В тускло освещенное помещение уже успели притащить лампы.
– Пробки, – коротко изрек Соболев, не желая объяснять реальные причины задержки. – Я был далеко, когда меня вызвали.
Логинов только хмыкнул в ответ, не поверив. Конечно, за это время можно было и из Москвы доехать, а Соболев находился на местном стадионе, когда ему сообщили. Просто была суббота – выстраданный день, в который он водил сына на занятия в футбольную секцию вот уже целый месяц без срывов, вопреки мрачным предсказаниям бывшей. С походом в кафе после тренировки. Посиделки за пиццей и так пришлось сократить, но жертвовать ими полностью Соболев не стал. И объяснять это никому не хотел, предпочитая сразу сосредоточиться на работе.
Его взгляд скользнул выше, к лицу жертвы. На лицо ему до сих пор приходилось заставлять себя смотреть. Остальные части мертвого тела почему-то не вызывали неприятное, сосущее ощущение внутри, в районе живота, а вот лица – да. Лица превращали мертвые тела в мертвых людей.
Это лицо – молодое, узкое, в обрамлении очень светлых волос – было спокойным, умиротворенным. Как будто принадлежало спящей, а не мертвой. Нижняя челюсть безвольно отвисла, рот приоткрылся, а во рту…
Соболев не поверил собственным глазам и наклонился ближе, чтобы посмотреть.
– Эй! Перчатки! – резко окликнул его Логинов, который уже закончил с осмотром и фотографированием тела и теперь фиксировал мелкие детали вокруг. – Слышишь, Соболев? Руками не трогай.
– Димыч, это что, вода у нее во рту? – вместо ответа поинтересовался Соболев.
– Предположительно, – сухо отозвался Логинов. – Точнее скажу после анализа, пробу уже взял. А ты бы все-таки перчатки надел, пока не схватил чего-нибудь.
Соболев послушался, одновременно задавая следующий вопрос:
– Дим, что это за хрень вокруг нее?
– Пентаграмма, – невозмутимо отозвался эксперт, больше не отвлекаясь от своего основного занятия.
– Так у нас тут что, какое-то ритуальное убийство или вроде того?
– Возможно. Но это не точно. Пройдись по зданию, увидишь на стенах и не такое. Пентаграммы, козлиные морды, перевернутые кресты, всякие символы, надписи типа: «Славься, Сатана» и цитаты из глупых песен. Дети шалят. Могли и пентаграмму нарисовать для какой-нибудь своей игры, а убийца потом ею просто воспользовался.
Соболев кивнул, искренне надеясь, что так и было и они не имеют дело с поехавшим на почве какого-нибудь псевдорелигиозного дерьма психом.
– Документы, личные вещи при ней были?
– Да, там вон сумка и все ее содержимое на ящике, можешь смотреть, я все отснял уже. Только осторожно, отпечатки не смажь. Не думаю, что там есть что-то интересное, но мало ли…
– Не учи ученого, – тихо и беззлобно огрызнулся Соболев, присаживаясь на корточки рядом с указанным ящиком, чтобы рассмотреть нехитрое имущество жертвы в тусклом освещении.
Свет с улицы сюда проникал с трудом: вымахавшие деревья и кусты закрывали пустые окна от солнечных лучей, а лампы искусственного освещения были направлены на тело и место вокруг него, чтобы при осмотре не пропустить ничего важного. Ящик с содержимым сумки стоял в сторонке.
Впрочем, рассматривать было особо нечего: паспорт, банковская карта, помада, немного наличности, смартфон. Не очень новый, но все-таки целый «айфон».
«Не ограбление», – машинально отметил Соболев и непроизвольно покосился на тело внутри пентаграммы. Только бы пронесло…
Он ткнул в экран смартфона. Аппарат не потребовал никакого кода, спокойно показал россыпь иконок приложений. Стандартный набор: несколько соцсетей, музыка, камера, браузер, сообщения, звонки.
Через тонкий латекс перчатки экран воспринимал команды хуже, но все-таки послушно высветил список последних вызовов.
– А у нас есть предполагаемое время смерти?
– От половины третьего до половины пятого утра, точнее пока сказать не могу, – угрюмо отозвался Логинов.
– Последний раз с ее телефона звонили в 3.35, – заметил Соболев. – Но вызов остался без ответа. На тот же номер звонили примерно за час до этого и разговор длился тридцать восемь секунд.
– И кому звонила погибшая? – неожиданно поинтересовался над его головой бодрый голос Петра Григорьевича, присоединившегося к коллегам.
– Некой Юльке. Если, конечно, это она звонила. Надо узнать у Юльки, пожалуй.
Соболев ткнул в иконку вызова номера, но звонок тут же сорвался.
– Здесь прием никакой, – заметил следователь, давая понять, что он все же следит за происходящим вокруг, а не только скребет ручкой в протоколе. – Как в бункере. Лучше с улицы звонить.
– Отпечатки, – строго напомнил Логинов, когда Соболев осторожно взял смартфон за края, чтобы выйти с ним на улицу.
– Я буду нежен и осторожен, – торжественно заявил тот.
В коридоре он вновь едва не провалился в дыру в полу, в последний момент удержал ногу и поставил в другое место.
Сигнал появился еще в паре шагов от выхода, Соболев сразу вызвал интересующий его номер и включил громкую связь, чтобы не прижимать телефон к уху, оставляя на нем лишние следы.
– И где тебя черти носят? – раздраженно спросила трубка после нескольких гудков.
Соболев даже остановился на мгновение, удивленно вскинув брови.
– Это Юлия? – уточнил он.
– Да. А вы кто? – после небольшой паузы ответил теперь уже не раздраженный, а заметно испуганный голос.
– Капитан Соболев, полиция, – сообщил он, выходя на улицу и щурясь от яркого солнечного света. – Полагаю, вы знакомы с владелицей этого номера – Ириной Рязановой?
– Да. Она моя подруга. С ней что-то случилось?
– Где вы сейчас находитесь? – поинтересовался Соболев, отворачиваясь от солнца и шагая вдоль облупленной стены дворца. – Мы хотели бы подъехать, поговорить с вами.
– Я на работе, – девушка без запинки назвала адрес магазина в центре города, который Соболев хорошо знал. – А что все-таки случилось?
Наверное, не стоило этого говорить по телефону, лучше сообщать такие вещи, глядя человеку в глаза, но он все же не стал тянуть:
– Ваша подруга погибла этой ночью.
