На том конце ахнули и, кажется, едва не выронили трубку.
– К…как? Как погибла? – сдавленно переспросила готовая расплакаться Юля.
– Мы сейчас подъедем и все вам объясним, – пообещал Соболев, сам не замечая, как дошел до угла здания.
Он нажал на сброс, продолжая аккуратно держать смартфон за бока. Оторвавшийся от экрана взгляд тут же зацепился за то, чего просто не должно было быть впереди, среди деревьев. Нет, там действительно пролегала узкая дорога, на которой едва ли разошлись бы две машины, но ведь въезд на территорию усадьбы был закрыт… Если только его не успели открыть. Но почему-то Соболеву показалось, что машина – тонированный черный БМВ – стоит тут уже некоторое время, а не приехал только что.
Соболев прищурился, пытаясь рассмотреть людей в салоне. Стекла были лишь затемнены, а не закрыты непроницаемой тонировкой полностью, поэтому ему удалось увидеть, что в машине как минимум двое: водитель и пассажир на заднем сиденье. Однако больше не позволяли разглядеть неудачно падающие солнечные лучи, бликующие на стеклах.
Стоило сделать шаг вперед, к машине, как у той ожил двигатель. Водитель торопливо развернулся и поехал прочь, Соболев едва успел подойти достаточно близко, чтобы рассмотреть номер. Запомнить его целиком не удалось, он торопливо вбил свободной рукой в собственный смартфон только три цифры и регион. Номера у машины оказались московскими.
Глава 4
3 сентября 2016 года, 19:23
г. Шелково, Московская область
Юля возвращалась домой, не разбирая дороги и не замечая ничего вокруг. После разговора с полицейскими она впала в такую прострацию, что ее пораньше отпустили с работы. Толку от нее в магазине все равно не было.
Они приехали примерно через полчаса после звонка. Алексей, узнав, что случилось, и услышав про полицию, испарился, не прощаясь. А может быть, он и попрощался, просто Юля не услышала. Она уже после звонка перестала находить себе место, но какое-то время в ней жила слабая надежда на то, что это какая-то ошибка или глупый и очень жестокий розыгрыш.
Но потом полицейские появились в магазине. Парочка, словно сошедшая с экрана телевизора: один пожилой (по мнению Юли), невысокий и пузатый с нелепо торчащими в разные стороны ушами, другой моложе и гораздо симпатичнее – высокий, крепкий, с неожиданно мягким, сочувствующим взглядом.
С разрешения менеджера Юля проводила их в подсобные помещения, где находились склад, кабинет руководства и комната отдыха персонала. Там и говорили.
Полицейские расспрашивали об Ире, об их отношениях, о ее ночном звонке. Юля старалась отвечать четко и по делу, ничего не утаивая, но все равно сбивалась и путалась, а иногда просто замолкала, почувствовав, как спазм сжимает горло. И сама удивлялась тому, что до сих пор не ревет в три ручья. Наверное, она до конца так и не поверила в происходящее, все еще считала, что это ошибка или дурной сон.
Ее внимательно слушали, не перебивая и не пытаясь поймать на противоречиях или запутать. Более молодой полицейский заметно удивился, когда Юля упомянула службу эскорта и вечеринку, на которую собиралась Ира. Пожилой только тихо хмыкнул и что-то записал себе в блокнот, как будто ничего другого от Иры и не ожидал. Юлю это покоробило, но она промолчала. Может быть, он просто уже слишком долго работает и всякого наслушался, потому его ничто и не удивляет?
– А название агентства, через которое работала ваша подруга, не знаете? – поинтересовался полицейский помоложе. Кажется, это он представился как капитан Соболев еще по телефону. Он и при личной встрече представился, даже по имени-отчеству, но Юля не запомнила.
Она покачала головой.
– Я и о том, что она там работает, узнала буквально накануне, раньше Ирка о таком не упоминала. Она, наверняка, и работала там не так давно. Она стала регулярно отдавать мне свои смены и тратить заметно больше, чем мы тут зарабатываем, в начале лета. Весной тоже случалось, что она просила выйти за нее, а не поменяться, но я думала, дело в учебе.
Соболев кивнул, а его напарник снова что-то черканул в блокноте.
Они задавали еще какие-то вопросы: о семье Иры, об известных Юле конфликтах, но та не смогла ответить ничего внятного. Семья как семья, а Ирка хоть порой и вела себя как стерва, с людьми в целом ладила и врагов не имела. Странным показался вопрос о том, увлекалась ли подруга оккультизмом или чем-то в этом роде. Юля растерянно пожала плечами.
– Она читала гороскопы, как и все. Раньше, еще в школе, мы иногда гадали на суженного или вызывали Пушкина в темной комнате… Обычные детские игры. Никто из нас особо в это не верил.
– И вам не показалось странным, что она решила на ночь глядя поехать в Грибово, чтобы спросить о будущем у портрета? – поинтересовался Соболев.
Юля застыла, не мигая глядя на него.
– А ее… Она там погибла, да?
Следом ее накрыло внезапное осознание, и Юля, непроизвольно повысив голос, истерично добавила:
– Когда? Во сколько это произошло?
Полицейские переглянулись, старый едва заметно качнул головой, и Соболев ответил уклончиво:
– Точное время смерти пока не определено.
– Она звонила мне. Еще раз где-то час спустя. Но я поставила телефон на беззвучный режим и не услышала.
– Да, мы знаем. Это был последний вызов с ее телефона, – признался Соболев.
Сердце екнуло в груди и зашлось в безумном ритме. Юлю бросило сначала в холод, а потом сразу в жар. Она поняла – и взгляд Соболева это подтверждал – что именно тогда Ирка скорее всего и погибла. Вероятно, второй раз она набрала номер Юли, пытаясь позвать на помощь. Но телефон стоял на беззвучном режиме, потому она его не услышала. И Ирку убили.
С того момента она больше ни о чем не могла думать. Навязчивая мысль крутилась в голове, распаляя чувство вины. Слабый голос разума пытался убедить, что это глупо, что она все равно ничем не смогла бы помочь, что Ире следовало звонить в службу спасения, а не ей, но это едва помогало. Юля впала в прострацию, бесконечно возвращаясь в воображении к ночному звонку, к тому, что и как следовало сказать Ирке. И что можно было бы сделать, если бы подруга смогла до нее дозвониться.
Слезами ее накрыло уже по дороге домой. В одно мгновение да с такой силой, что Юля едва не задохнулась. Словно кто-то резко ударил кулаком в солнечное сплетение, вышибая из легких воздух. Даже в глазах слегка потемнело, хотя это могло быть иллюзией.
Юля остановилась, схватилась за перила моста, по которому шла, и оперлась на них согнутыми в локтях руками, силясь сделать вдох. Получился громкий всхлип. Хорошо, что людей почти не было, а те единицы, что проходили мимо, не имели желания вмешиваться в Юлину драму, какой бы она ни была. Поэтому она могла просто плакать, почти не сдерживаясь, глядя сквозь застилающие глаза слезы на черную воду внизу, расчерченную золотыми дорожками – отражениями уличных фонарей.
Через какое-то время она успокоилась, вытерла лицо руками – сколько ни пыталась себя приучить, платки и бумажные салфетки в сумке никогда не таскала – и пошла дальше, к дому, низко опустив голову, чтобы никто не видел зареванного лица. Впрочем, никто все равно на нее не смотрел: никому не было дела.
Подходя к дому, Юля окончательно успокоилась. По крайней мере, ей так казалось. Только сердце в груди продолжало биться быстрее обычного, как будто она всю дорогу бежала, а не еле тащилась.
В подъезде, к счастью, никого не оказалось, на ее вызов грузовой лифт приехал пустым, почти исключая вероятность ненужных встреч с соседями.
Везение кончилось в последний момент: дверь с привычным скрежетом уже поползла закрываться, но неожиданно громыхнула, остановилась и снова открылась. Быстрый – и от неожиданности немного испуганный – взгляд все прояснил: какой-то мужчина успел поймать дверцу и остановить лифт.
Он вошел и сразу шагнул в дальний угол. Юля продолжала смотреть в пол, все еще не желая демонстрировать окружающим покрасневшее опухшее лицо.
– Нажмите восьмой, пожалуйста, – неожиданно попросил мужчина.
– Он нажат, – машинально отозвалась Юля, поскольку и сама ехала на восьмой.
Голос ее прозвучал простуженно: хрипло и «в нос». А в голове мелькнула раздраженная мысль о том, как порой невнимательны люди: сам, что ли, не видит, что нужная кнопка горит?
– Спасибо, – вежливо отозвался мужчина.
При других обстоятельствах Юлю наверняка заинтересовало бы, кто он и к кому едет, ведь на своей площадке она так или иначе знала в лицо всех соседей, а мужчину видела впервые, но сегодня был не тот день. Она с трудом дождалась, когда лифт дополз до этажа, дернулся, останавливаясь, и снова открыл скрипучую дверь.
Из просторной кабины вылетела, как только щель позволила. На ходу вытащила ключи и торопливо вставила в замок сначала один, потом второй, спеша спрятаться в родной квартире.
Немного просчиталась, поскольку остаться наедине с мыслями и внезапно обрушившемся горем не удалось. Из кухни на звук открываемой двери уже шла мама, вытирая руки маленьким полотенцем.
– Ты чего так поздно? И на звонки не отвечаешь? Семка тебя с трех часов ждет, все глаза проглядел. Вы же погулять договорились… Что случилось?
Последний вопрос был задан уже совсем другим тоном: Юля наконец оторвала от пола взгляд и подняла на маму заплаканное лицо.
– Ирку убили, – с трудом выдавила она, чувствуя, как горло снова перехватывает от этих слов.
– Ох… – только и смогла выдохнуть мама.
А потом шагнула к Юле и обняла ее. Та снова расплакалась.
* * *
Стоя в лифте, Влад прислушивался к дыханию юной соседки. В том, что это именно девушка из квартиры напротив, он не сомневался: Игорь видел, как она вошла в подъезд.
Дышала она тяжело, контролируя себя, хотя сама едва ли это замечала. Старалась не шмыгать носом, но тот все равно заметно сопел, как у человека с тяжелой простудой. Или человека, который только что плакал.
Когда дверь лифта распахнулась, девушка стремительно вылетела в коридор, гремя ключами, извлеченными, скорее всего, из кармана куртки.
Влад торопиться не стал, но и трость решил не раскладывать: на этаже он быстро научился ориентироваться. Выйти из лифта, повернуть налево, пять шагов, дверь в общий коридор (обязательно переступить порожек), еще раз налево, здесь уже целых десять шагов, почти до упора. Его дверь снова слева.
Он мог пройти этот путь быстрее, но специально подождал, пока входная дверь соседской квартиры захлопнется за расстроенной девушкой. Только тогда он открыл дверь на этаж и дошел до своей, радуясь тому, что как минимум в этом конце коридора никто не имеет обыкновения выставлять в общее помещение свои вещи.
Звонок на этот раз нашелся сразу: Влад уже привык к тому, как именно нужно вытянуть и согнуть руку в локте, чтобы попасть прямо на мягкую квадратную кнопку.
В квартире разлилась приглушенная стенами трель звонка и послышались шаги, щелкнул замок и петли едва слышно скрипнули. За мгновения до этого Влад успел шагнуть назад, чтобы дать дорогу открывающейся наружу внешней двери.
– Ты уже? – голос сестры прозвучал огорченно, заставив Влада удивленно приподнять брови.
Он-то полагал, что она будет недовольна его задержкой до самого вечера. Все-таки ей еще в Москву возвращаться, а он ушел на весь день, не взяв с собой ключи, чем, как считал, поломал ей все планы.
Шагнув в квартиру – снова осторожно переступив порог, за который можно зацепиться ногой, – и оказавшись на мгновение в объятиях Тины, поцеловавшей его в щеку, Влад понял, в чем дело. Запах знакомых духов смешивался с мятной жвачкой и едва уловимым ароматом алкоголя. Скорее всего, вина, красного, выдержанного, но насчет последнего Влад не был уверен на сто процентов.
– А ты еще не заскучала здесь? – удивился он вслух, делая вид, что ничего не заметил.
Пока говорил, нашел рукой небольшой комод справа, осторожно положил на него сложенную трость и темные очки, снял ботинки и оставил их на коврике, местоположение которого тоже успел запомнить. Повернулся, продолжая держаться рукой за комод, осторожно, медленнее обычного шагнул вперед и безошибочно попал в дверной проем комнаты.
– Помочь? – участливо поинтересовалась Тина, наверняка напряженно наблюдая за его неуверенными передвижениями.
Он не мог видеть ее взгляд, но чувствовал его.
– Нет, спасибо, нужно запоминать, что где, – отозвался Влад, все так же медленно добредая до дивана и опускаясь на него с некоторым облегчением.
– Как съездили? – поинтересовалась сестра.
По ламинату громыхнули, скрипнув, колесики офисного кресла, выдвинутого из-за стола. Подобное «рабочее место» в доме слепого человека едва ли было необходимо, но Влад при переезде настоял на нем, и никто не посмел убеждать его в том, что оно не нужно.
– Бестолково, – признал он, не вдаваясь в подробности. – Завтра поедем снова. Может быть, больше повезет.
Куда он ездил со своим водителем и зачем, Тина не знала, но задавать вопросов не стала. Вместо этого Влад услышал, как по письменному столу что-то быстро шаркнуло. По звуку это не было похоже на изящную ножку винного бокала, скорее на тяжелое дно большой кружки.
– Ужин и обед на завтра я приготовила, продукты в холодильнике разложила, как обычно, – сообщила Тина, меняя тему. – Может быть, мне остаться до завтра? Пока ты окончательно освоишься.
Влад снова удивленно приподнял брови.
– А Олег не заскучает без жены?
У сестры вырвался какой-то странный, но явно неодобрительный звук.
– Он едва ли заметит, что меня второй день нет. У них с Темой сейчас горячая пора: встречи, конференции, презентации. Иногда мне кажется, что Олег женился на нашем старшем брате, а не на мне, так удачно он влился в семейный бизнес…
Тина осеклась, наверняка поморщившись, но Влад только улыбнулся. Олег ворвался в их жизнь тогда же, когда он потерял зрение, и как только стал членом семьи, постепенно успешно заменил его при старшем брате. Свято место пусто не бывает.
– И все же, не стоит, – отозвался Влад. – Займись лучше собой или просто отдохни. Ты и так мне помогла с переездом.
– Уверен, что справишься здесь один?
В ее голосе слышались неподдельные волнение и забота, которые всегда грели сердце. Губы сами собой растянулись в улыбке.
– Пора учиться.
Влад не стал озвучивать, почему пора, сестра и так прекрасно знала, что зрение к нему уже не вернется. Крошечная возможность оставалась, но все врачи в один голос твердили: лучше освоиться с этой жизнью, чем рисковать лишиться всякой.
– К тому же, я не один, – добавил он бодро. – Со мной Игорь и к моим услугам вся сфера обслуживания.
– Которая в Шелково, конечно, цветет пышным цветом, – фыркнула Тина.
Но настаивать больше не стала. Колесики снова прокатились по полу, кресло скрипнуло, а Тина встала, забирая чашку со стола. Влад слышал, как она прошла на кухню, поставила ее в посудомойку, вернулась в комнату и снова подошла к письменному столу. Звуки почти стихли, сестра даже дыхание затаила, но чуткий слух Влада все равно уловил еще один крошечный шорох.
– Ты на машине? – уточнил он отстраненно.
– Да, стоит во дворе.
– Тогда поставь обратно бутылку и набери Игорю, он тебя отвезет.
Тина шумно вздохнула и нарочито резко, с громким стуком поставила бутылку на стол.
– Знаешь, иногда мне кажется, что ты со своей слепотой просто прикалываешься, а на самом деле прекрасно нас всех видишь.
– Набери Игорю, – упрямо повторил Влад. – Или я сам его наберу.
– И что, мне здесь машину оставлять? – капризно возразила Тина.
– Он отвезет тебя на твоей машине, а потом вернется своим ходом.
На это сестра ничего не смогла возразить, просто недовольно зашуршала вещами. Как будто это он заставлял ее пить!
– Может, тебя еще раз провести по квартире? – напоследок предложила она.
– Не нужно, – заверил Влад, поднимаясь, – просто убедись, что везде выключила свет.
Он проводил ее до двери, она снова чмокнула его в щеку и выпорхнула из квартиры. Тина всегда была легкой и порой казалось, что она летает, а не ходит. Такими он и представлял сейчас все ее движения.
Влад закрыл за сестрой дверь, оставив ключ в замке, чтобы не пришлось потом его искать. Вернулся в комнату, подошел к музыкальному центру, стоящему на комоде напротив дивана. У зрячих в таком месте обычно находится телевизор, а у него стояла аудиосистема. Влад был одним из тех людей, которые до сих пор пользуются компакт-дисками. Просто с ними и с кнопочным музыкальным центром было проще управляться на ощупь.
